Аркадий подумал, что у него могут возникнуть трудности с языком.
— Но я же пока еще не пытался перебежать.
— В таком случае бюро с радостью возьмет на себя ответственность, — сказал Уэсли. — Пока вы не попытаетесь перебежать.
Аркадий приглядывался к агенту. С таким человеком он сталкивался впервые. Внешность была вполне человеческая — брови, ресницы, губы двигались как надо, но Аркадий подозревал, что под черепом, в коре головного мозга, помещался геометрически правильный рисунок складок.
— Если вы перебежите, то только к нам, — сказал Уэсли. — К кому бы вы ни перебежали, вас передадут в наши руки. И мы, разумеется, сразу вернем вас в Советский Союз. Так что пока вы в наших руках, совершенно бессмысленно перебегать к нам, не правда ли?
Авиалайнер пролетал над рядами ветхих домов, освещенных ужасными уличными фонарями. Улицы остались позади, и самолет сделал широкий вираж над заливом, а затем все небо закрыл залитый огнями остров. Из воды поднимались тысячи расточительных, как звезды, башен из света. Пассажиры по достоинству оценили это зрелище.
— Значит, вы не окажете мне содействие, — сказал Аркадий.
— Наоборот, помогу всем, что в моих силах, — ответил Уэсли.
За окнами замелькали посадочные огни. Самолет коснулся земли и стал тормозить.
К тому времени, когда самолет подрулил к стоянке «Пан Америкэн», проход был забит музыкантами, их инструментами, свертками с подарками и авоськами с провизией. Русские напускали на лица безразличие к американской технике, и, хотя все проходили мимо Аркадия и Уэсли, никто на них не взглянул. Теперь, когда они были всего в нескольких шагах от потрясающего перехода, напрямую соединяющего самолет со зданием аэровокзала, никто не желал подвергнуться пагубному влиянию Америки. Все оглядывались друг на друга.
Когда все пассажиры покинули самолет и обслуживающий персонал, проникнув в самолет через хвостовую дверь, рассыпался по салонам, Уэсли по служебному трапу вывел Аркадия на бетонированную площадку под хвостовыми двигателями «Ильюшина». Свистели двигатели, мерцали красные хвостовые огни. Неужели самолет сразу возвращается в Москву, удивился Аркадий. Уэсли тронул его за плечо и указал на автомобиль, направляющийся к ним по взлетной полосе.
Они не проходили американскую таможню. Машина выехала через ворота прямо на скоростную автостраду.
— Мы с вашими людьми обо всем договорились, — сказал Уэсли, удобно устраиваясь на заднем сиденье рядом с Аркадием.
— С моими людьми?
— С КГБ.
— Я не из КГБ.
— КГБ утверждает то же самое. Другого мы и не ожидали.
По сторонам дороги мелькали брошенные машины. Не оставленные недавно, а развалины, словно со времен давно прошедших войн. На одной было написано: «Свободу Пуэрто-Рико». По шоссе мчались машины бесчисленных марок и цветов. Водители тоже были всех цветов кожи. Впереди виднелся все тот же потрясающий городской силуэт, что был виден из самолета.
— О чем же вы договорились с КГБ? — спросил Аркадий.
— Договорились, что операцию будет проводить бюро, если только вы не перебежите на сторону бюро, — ответил Уэсли. — Но поскольку вы можете перебежать только к нам, то будете не в состоянии этого сделать.
— Понятно. А вы, значит, считаете, что поскольку КГБ утверждает, что я не их человек, то я на самом деле работаю на них.
— А что еще им остается говорить?
— Но если бы вы поверили, что я не работаю на КГБ, то все коренным образом изменилось бы?
— Несомненно! Тогда то, что утверждает КГБ, оказалось бы правдой.
— А что они утверждают?
— Они говорят, что вы осуждены за убийство.
— Никакого суда не было.
— Они и не говорили, что был суд. Так вы кого-нибудь убили? — спросил Уэсли.
— Да.
— Вот видите. Иммиграционные законы Соединенных Штатов запрещают въезд преступников. Закон очень строг, и мы вряд ли разрешим остаться, если кто-нибудь явится в бюро и заявит, что он убийца.
Уэсли покачивался в машине в ожидании дальнейших вопросов, но Аркадий молчал. Машина нырнула в туннель, ведущий на Манхэттен. В зеленоватом свете туннеля из грязных стеклянных будок полицейские следили за движением. Машина выехала на другую сторону. Улицы оказались уже, чем ожидал Аркадий, и были так далеко внизу по сравнению с ярко освещенным силуэтом, что, казалось, они находились под водой. Тускло светились уличные фонари.
— Я хочу, чтобы вы ясно представляли свое положение, — наконец произнес Уэсли. — Вы не находитесь здесь на законном основании. Но в то же время вы не въехали нелегально, так что и этой зацепки у вас нет. Вас здесь просто нет, и другое невозможно доказать. Я знаю, что это кажется безумием, но для вас это закон. Кроме того, так хотели ваши люди. Если у вас есть претензии, обращайтесь в КГБ.
— А я встречусь здесь с сотрудниками КГБ?
— Я постараюсь, чтобы этого не произошло.
Машина остановилась у стеклянных дверей отеля на углу Двадцать девятой улицы и Мэдисон-авеню. По сторонам козырька с надписью «БАРСЕЛОНА» горели светильники в виде газовых рожков. Уэсли передал Аркадию ключ с пластмассовой пластинкой с названием отеля, но на мгновение задержал руку.
— Ключ от ее номера. — Уэсли отпустил руку. — Везет же вам.
Выходя из машины, Аркадий ощутил странное головокружение. Уэсли остался на улице. Аркадий толкнул стеклянные двери. В вестибюле отеля темно-бордовый ковер, колонны розового мрамора и бронзовые люстры с лампочками в виде свечей. Мужчина с темными мешками под глазами поднялся с кресла и помахал газетой, увидев Уэсли. Потом взглянул на Аркадия и снова уселся в кресло. Аркадий поднялся в лифте с выцарапанной на двери нецензурной надписью.
Номер 518 был в конце коридора на пятом этаже. У него за спиной приоткрылась дверь 513-го, но, едва он обернулся, тут же захлопнулась. Он дошел до 518-го, отпер дверь и вошел.
Она сидела в темноте на кровати, поджав босые ноги. Во что одета — в русское или американское — не разглядеть. — Это я заставила их привезти тебя, — сказала Ирина. — С самого начала я не упрямилась отвечать на вопросы, потому что они мне сказали, что иначе тебя убьют. В конце концов я решила — пока ты там, считай, это все равно что ты мертвый. Я отказалась выходить из номера, пока не увижу тебя…
Она обратила к нему лицо. В глазах стояли слезы. Это в конечном счете все, что мы можем дать друг другу, подумал Аркадий. Он дотронулся до ее губ, и она прошептала в руку его имя. Он заметил на тумбочке телефон. Опять Ямской подслушивает, мелькнула нелепая мысль, нет, Уэсли, поправился он. Он сорвал со стены телефонный провод.
— Ты так им и не сказал, — прошептала она, когда он вернулся к ней. — Ты так и не сказал, кто убил Ямского.
Она изменилась, похудела, глаза от этого казались больше.
— И как только они могли подумать, что ты такой же, как они?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118