Двери, кстати, тоже были его гордостью – старинные, как и дом, почерневшие от времени, но на редкость крепкие, с зеленоватой бронзовой табличкой: «М. Л. Бронцев, врач-психотерапевт».
– Вы действительно психотерапевт? Он тонко улыбнулся в усы.
– Я начинал, когда слова «целитель» и «экстрасенс» вызывали… гм… ненужный эффект. Хотя частную практику уже терпели.
Женщина расстегнула пальто. Он галантно помог снять его, повесил на вешалку и прошел вслед за посетительницей в гостиную. Там уже было все приготовлено (Марк окинул хозяйским оком – не упустил ли чего? Вроде нет): верхний свет приглушен, торшер в углу на высокой ножке создает теплый уют с легким оттенком интима… Разумеется, никакого скрытого намека: здесь присутствуют лишь врач и пациент.
Слева от входа, на пузатом черном комоде, стояла шкатулка из малахита, инкрустированная тонким серебряным литьем. Женщина остановилась на пороге, рассеянно погладила шкатулку, открыла крышку – без всякой цели, занятая своими мыслями. Тихо и прозрачно зазвучал Моцарт. Она спохватилась.
– Ой, извините.
– Ничего страшного. Нравится?
– Да, прелесть. Я люблю старинные вещи.
Примем к сведению, подумал Марк.
Он не торопил, давая женщине осмотреться и привыкнуть. Она медленно обошла комнату по периметру, несмело потрогала пианино (немецкое, начала века. Крышка теплая и чуть шершавая, никакой дешевой полировки – настоящее красное дерево), окинула взглядом стеллаж с книгами, подошла к столу, покрытому малиновым бархатом… Все дорогое, добротное, с дореволюционным размахом, пропитанное духом декаданса («антураж», по выражению Дарьи) – кажется, на новую знакомую это произвело определенное впечатление. Не восторг, конечно (не та порода), но определенный интерес Марк прочел в ее лице.
Короче, гостья осваивалась с обстановкой (погладила кота – тот не стал возражать, выгнул спину и снисходительно промурлыкал что-то), он рассматривал гостью. Хороша. Высокая, тонкая, прекрасно сложенная, она будоражила воображение. Белые длинные волосы ниспадали вниз до середины спины, и неяркий свет бра на стене придавал им нежный оттенок кофе с молоком. Красивые кисти рук – Марк обратил на них внимание, когда она дотронулась до бронзового подсвечника, стоявшего посередине стола. Медальон на тоненькой серебряной цепочке – что-то старинное, круглой формы, с загадочным рисунком: крест, от которого по обе стороны расходятся побеги, и полумесяц внизу, у основания. Очень неплохо смотрится в глубоком вырезе кремовой блузки.
– Вы любите смотреть на огонь? – спросил он.
– Да. Откуда вы знаете?
– Знать – основа моей профессии. Присаживайтесь.
Он щелкнул зажигалкой. Три свечи тихонько затрещали, заколыхалось рыжеватое пламя. Глаза женщины вспыхнули в ответ, и он увидел в них отражение крохотных пляшущих язычков.
– Как вас зовут?
– А это обязательно? – нерешительно спросила она.
Марк не удивился. Большинство его пациентов в разной форме задавали этот вопрос.
– Вовсе нет. Однако надо же нам как-то общаться, – и закинул удочку: – Мне кажется, у вас должно быть некое редкое имя. Древнерусское, возможно – языческое. Я не прав?
Он мог бы поклясться, что женщина вздрогнула,
– Вы считаете, имя как-то связано…
– С судьбой? – закончил он. – Все взаимосвязано в этом мире. Не существует ничего обособленного или случайного.
– Не хочется так думать.
– Почему же?
– Получается, все в жизни предрешено.
– Ну, так тоже не стоит. Это фатализм, это другая опасная крайность.
– А первая?
А она неглупа, с удовольствием отметил он.
– Первая – нигилизм, отрицание. «Мы рождены, чтоб сказку сделать…» Иначе говоря, «что хочу, то и ворочу». Тоже может завести черт знает в какую тьму. Любые наши действия, даже помыслы – это бумеранг… Всегда возвращается к хозяину.
– Господи, да почему же так?
– Голубушка, что же вы расстраиваетесь? Так устроен мир. Поступки и мысли содержат в себе сгустки энергии, а энергия – вечна, она не появляется из ничего и не исчезает в никуда. Мы подсознательно притягиваем ее из пространства – вот вам и эффект бумеранга.
– Значит, прощенья не будет? – прошептала она. – И грехи нам не отпустят?
– Какой же грех вы совершили?
Она внимательно смотрела на огоньки оплывающих свечей, приблизив к ним лицо (Марк только сейчас сумел разглядеть его – точеный подбородок, маленький аккуратный рот, высокие скулы… Можно было решить, что она скандинавка или дочь лесоруба с канадского севера). Тревога, появившись, не отступала, свечи продолжали потрескивать, будто силясь сжечь обступавший мрак.
– Я не могу вспомнить. Вернее, не могу сформулировать – так точнее.
Он ободряюще улыбнулся ей и самому себе, ощутив уверенность и вдохновение… Великолепная женщина. Тут тебе полный набор: страсть, чувственность, тайна (правда, еще вопрос: какая именно? Может, изменила мужу, а теперь, вполне понятно, мучается: признаваться – не признаваться? А вдруг сам дознается? Нет, это скучно. Будем надеяться на лучшее).
– Сформулировать, – сказал он, – все равно что заснуть. Чем больше стараешься, тем хуже получается. Не старайтесь. Я пойму.
– С чего мне начать?
– С конца.
Она не выдержала и чуточку улыбнулась.
– А почему вы не говорите: с начала?
– Начало – это слишком абстрактное понятие, его трудно определить. Вот развязка, кульминация… Вы ведь поссорились?
– С кем? – испугалась она.
Улыбка мгновенно погасла.
– С вашим спутником. Только не переспрашивайте с каким. Все-таки я врач, а с врачом, как со священником, нужна полная откровенность. Так как?
– Он предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась.
– Не раздумывая?
– Ни минуты.
– Вы не производите впечатления легкомысленной.
– Я и не такая. Просто я слишком долго ждала.
– Сколько же?
– Не помню. Много лет.
– Вы друзья с детства?
– Нет, что вы. Я издалека.
У него было стойкое впечатление, что женщина (имени он так и не узнал) с трудом пробирается сквозь дебри собственной памяти. Забыла… Или, что вероятнее, приказала себе забыть, а теперь…
– Расскажите о вашей первой встрече.
Подбородок ее вдруг задрожал, и Марк подумал, что она сейчас расплачется.
– Если бы я могла…
– Что вас удерживает?
– Не понимаю, – призналась она. – Когда я пытаюсь вспомнить, то вижу картины. Будто смотрю какой-то фильм, но не подряд, а кусками. Его лицо… Вернее, лицо совершенно другое, но я точно знаю, что это – Олег..
– Его зовут Олег?
Она посмотрела непонимающе.
– Разве я сказала…
– Как же его имя?
Пауза.
– Ну хорошо. Вы видите лицо вашего возлюбленного. Он не похож на себя нынешнего, но это он. И он вас пугает.
– Нет, что вы. Олег всегда был по-настоящему добр ко мне.
– Он вас любит?
– Да, – ответила женщина не раздумывая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Вы действительно психотерапевт? Он тонко улыбнулся в усы.
– Я начинал, когда слова «целитель» и «экстрасенс» вызывали… гм… ненужный эффект. Хотя частную практику уже терпели.
Женщина расстегнула пальто. Он галантно помог снять его, повесил на вешалку и прошел вслед за посетительницей в гостиную. Там уже было все приготовлено (Марк окинул хозяйским оком – не упустил ли чего? Вроде нет): верхний свет приглушен, торшер в углу на высокой ножке создает теплый уют с легким оттенком интима… Разумеется, никакого скрытого намека: здесь присутствуют лишь врач и пациент.
Слева от входа, на пузатом черном комоде, стояла шкатулка из малахита, инкрустированная тонким серебряным литьем. Женщина остановилась на пороге, рассеянно погладила шкатулку, открыла крышку – без всякой цели, занятая своими мыслями. Тихо и прозрачно зазвучал Моцарт. Она спохватилась.
– Ой, извините.
– Ничего страшного. Нравится?
– Да, прелесть. Я люблю старинные вещи.
Примем к сведению, подумал Марк.
Он не торопил, давая женщине осмотреться и привыкнуть. Она медленно обошла комнату по периметру, несмело потрогала пианино (немецкое, начала века. Крышка теплая и чуть шершавая, никакой дешевой полировки – настоящее красное дерево), окинула взглядом стеллаж с книгами, подошла к столу, покрытому малиновым бархатом… Все дорогое, добротное, с дореволюционным размахом, пропитанное духом декаданса («антураж», по выражению Дарьи) – кажется, на новую знакомую это произвело определенное впечатление. Не восторг, конечно (не та порода), но определенный интерес Марк прочел в ее лице.
Короче, гостья осваивалась с обстановкой (погладила кота – тот не стал возражать, выгнул спину и снисходительно промурлыкал что-то), он рассматривал гостью. Хороша. Высокая, тонкая, прекрасно сложенная, она будоражила воображение. Белые длинные волосы ниспадали вниз до середины спины, и неяркий свет бра на стене придавал им нежный оттенок кофе с молоком. Красивые кисти рук – Марк обратил на них внимание, когда она дотронулась до бронзового подсвечника, стоявшего посередине стола. Медальон на тоненькой серебряной цепочке – что-то старинное, круглой формы, с загадочным рисунком: крест, от которого по обе стороны расходятся побеги, и полумесяц внизу, у основания. Очень неплохо смотрится в глубоком вырезе кремовой блузки.
– Вы любите смотреть на огонь? – спросил он.
– Да. Откуда вы знаете?
– Знать – основа моей профессии. Присаживайтесь.
Он щелкнул зажигалкой. Три свечи тихонько затрещали, заколыхалось рыжеватое пламя. Глаза женщины вспыхнули в ответ, и он увидел в них отражение крохотных пляшущих язычков.
– Как вас зовут?
– А это обязательно? – нерешительно спросила она.
Марк не удивился. Большинство его пациентов в разной форме задавали этот вопрос.
– Вовсе нет. Однако надо же нам как-то общаться, – и закинул удочку: – Мне кажется, у вас должно быть некое редкое имя. Древнерусское, возможно – языческое. Я не прав?
Он мог бы поклясться, что женщина вздрогнула,
– Вы считаете, имя как-то связано…
– С судьбой? – закончил он. – Все взаимосвязано в этом мире. Не существует ничего обособленного или случайного.
– Не хочется так думать.
– Почему же?
– Получается, все в жизни предрешено.
– Ну, так тоже не стоит. Это фатализм, это другая опасная крайность.
– А первая?
А она неглупа, с удовольствием отметил он.
– Первая – нигилизм, отрицание. «Мы рождены, чтоб сказку сделать…» Иначе говоря, «что хочу, то и ворочу». Тоже может завести черт знает в какую тьму. Любые наши действия, даже помыслы – это бумеранг… Всегда возвращается к хозяину.
– Господи, да почему же так?
– Голубушка, что же вы расстраиваетесь? Так устроен мир. Поступки и мысли содержат в себе сгустки энергии, а энергия – вечна, она не появляется из ничего и не исчезает в никуда. Мы подсознательно притягиваем ее из пространства – вот вам и эффект бумеранга.
– Значит, прощенья не будет? – прошептала она. – И грехи нам не отпустят?
– Какой же грех вы совершили?
Она внимательно смотрела на огоньки оплывающих свечей, приблизив к ним лицо (Марк только сейчас сумел разглядеть его – точеный подбородок, маленький аккуратный рот, высокие скулы… Можно было решить, что она скандинавка или дочь лесоруба с канадского севера). Тревога, появившись, не отступала, свечи продолжали потрескивать, будто силясь сжечь обступавший мрак.
– Я не могу вспомнить. Вернее, не могу сформулировать – так точнее.
Он ободряюще улыбнулся ей и самому себе, ощутив уверенность и вдохновение… Великолепная женщина. Тут тебе полный набор: страсть, чувственность, тайна (правда, еще вопрос: какая именно? Может, изменила мужу, а теперь, вполне понятно, мучается: признаваться – не признаваться? А вдруг сам дознается? Нет, это скучно. Будем надеяться на лучшее).
– Сформулировать, – сказал он, – все равно что заснуть. Чем больше стараешься, тем хуже получается. Не старайтесь. Я пойму.
– С чего мне начать?
– С конца.
Она не выдержала и чуточку улыбнулась.
– А почему вы не говорите: с начала?
– Начало – это слишком абстрактное понятие, его трудно определить. Вот развязка, кульминация… Вы ведь поссорились?
– С кем? – испугалась она.
Улыбка мгновенно погасла.
– С вашим спутником. Только не переспрашивайте с каким. Все-таки я врач, а с врачом, как со священником, нужна полная откровенность. Так как?
– Он предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась.
– Не раздумывая?
– Ни минуты.
– Вы не производите впечатления легкомысленной.
– Я и не такая. Просто я слишком долго ждала.
– Сколько же?
– Не помню. Много лет.
– Вы друзья с детства?
– Нет, что вы. Я издалека.
У него было стойкое впечатление, что женщина (имени он так и не узнал) с трудом пробирается сквозь дебри собственной памяти. Забыла… Или, что вероятнее, приказала себе забыть, а теперь…
– Расскажите о вашей первой встрече.
Подбородок ее вдруг задрожал, и Марк подумал, что она сейчас расплачется.
– Если бы я могла…
– Что вас удерживает?
– Не понимаю, – призналась она. – Когда я пытаюсь вспомнить, то вижу картины. Будто смотрю какой-то фильм, но не подряд, а кусками. Его лицо… Вернее, лицо совершенно другое, но я точно знаю, что это – Олег..
– Его зовут Олег?
Она посмотрела непонимающе.
– Разве я сказала…
– Как же его имя?
Пауза.
– Ну хорошо. Вы видите лицо вашего возлюбленного. Он не похож на себя нынешнего, но это он. И он вас пугает.
– Нет, что вы. Олег всегда был по-настоящему добр ко мне.
– Он вас любит?
– Да, – ответила женщина не раздумывая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109