Далее следовала сцена, стандартная для книг и фильмов про театр: главный режиссер, изнуренный тупостью актеров и вспомогательной челяди, а также выходками примадонны с прогрессирующей шизофренией, с размаху бросает на пол папку с текстом и широким шагом удаляется в буфет, откушать водочки и выпустить пар. Впрочем, ничего похожего: буфет в студии не работал со вчерашнего вечера, и Мохов ничего швырять не стал, ушел по-английски тихо. Ольга Баталова, красная лицом, зло переругивалась со своим партнером по сцене, комкая в руках псевдожемчужную кику. Ковер на полу в «горнице» сбился, кто-то из рабочих уже тащил по нему связку осветительных кабелей…
Машенька – как обычно, в свитере с широким горлышком, расстегнутом пуховичке, джинсах и полусапожках – слегка растерянно стояла посреди павильона, не зная, чем заняться в отсутствие Большого босса. Вспомнила обо мне (на безрыбье и рак – рыба), подошла, села рядом, приняв крайне озабоченный вид.
– Нервничает, – сообщила она, имея в виду Мохова. – Господи, он был великолепным помощником режиссера, одним из лучших. А теперь на нем лица нет. Еще схватит язву желудка… А вы здесь как, по делу?
Я пожал плечами. Что я мог ответить?
– А убийцу нашли?
– Вы прекрасно знаете, что нет. Убийца во время осмотра находился в зале. Все, кто был там, в данный момент здесь, перед вами. Никто не арестован.
– Значит, он тут, среди нас. Жутко, – она поеживаясъ. – Жутко находиться рядом с психом.
– Вы меня, что ли, имеете в виду?
– Почему вас? ЕГО…
– По-вашему, ОН ненормальный?
– Все преступники ненормальные, – сказала она сдержанно. – Кроме, разве что, профессиональных киллеров.
– Интересно.
– А что? Вот скажите, почему он стрелял именно из арбалета?
Решив проверить ее осведомленность, я осторожно ответил насчет того, что другого оружия у убийцы не оказалось под рукой, а выходить из студии было рискованно, вахтер мог обратить внимание…
Осведомленность ее оказалась на высоте, как и здравый смысл.
– Глупости. Сколько лет я работаю здесь, и мне бы в голову не пришло бежать за оружием в реквизиторскую… Просто бы не пришло! Можно ударить чем-то по голове, задушить шарфиком, в конце концов…
– Значит, у убийцы нестандартное мышление.
– У всех убийц стандартное мышление, – отрезала Машенька и фыркнула. – Вы считаете меня ребенком, да? Это все из-за моей внешности.
И повторила мой собственный вывод:
– Он точно знал, когда на экране свистнет стрела. И сам выстрелил в этот момент, иначе бы его услышали. Разве я не права?
Она смотрела мимо меня, на сцену с псевдокнязем и псевдокнягиней… Интересно, кого она подозревает? Оленьку Баталову – из чисто женской неприязни (почему одним все, а другим – ничего?) – или… Я проследил за ее взглядом и вдруг сообразил, что он был устремлен не на Ольгу, а на Александра Игнатова (князя Олега). Все логично: арбалет – не женское оружие… Надо нести по коридору, взводить тетиву, что довольно тяжело, даже при наличии специального механизма, целиться, держа на весу… Ай да Машенька.
– Кому-то Глеб показывал эту пленку раньше, до общего просмотра. И наверное, он уже тогда знал (или догадывался), кто перед ним. И – не принял никаких мер, – она сердито стукнула кулаком по коленке. – Ну почему он не рассказал все вам? Почему мужчины такие самоуверенные, черт возьми?
Я сидел молча – что тут возразишь… Она всхлипнула.
– А самое страшное – все осталось, как прежде. Небо не погасло, мир не перевернулся… Наша примадонна цапается с примадоном (да вы сами видели), у босса творческая импотенция, я ору и хлопаю хлопушкой, осветитель светит, оператор снимает, Вайнцман рисует. Король умер – да здравствует король! Извините, я сегодня зла. Я вообще злая, – покаянно сообщила она. – Злой ребенок.
– Так как по-вашему, почему убийца использовал арбалет? – спросил я, желая ее отвлечь.
– Говорю же, он псих. А арбалет он подбросил как . улику против себя самого. И теперь наблюдает исподтишка: догадаетесь вы или нет? Натуральная шизофрения.
Она полезла в карман пуховичка, вытащила пачку сигарет, неумело затянулась, едва не закашлявшись, – видно, стаж курильщика был невелик.
– Я где-то читала о подобном – у Ле Карре или у Квина… Не помню. Там убийца подбрасывал сыщику, – где только можно, этакие шарады, улики против себя в , зашифрованном виде. Сыщик, бедный, страниц триста разгадать не мог, но потом все же допер… А если бы не это – шиш бы он кого нашел.
– Вы считаете, стрела – это тоже одна из шарад?
Что-то вдруг толкнуло меня, перед глазами возник, словно кадр старого фильма, полутемный зал, пересекаемый лучом проектора, и мальчик на экране (а Глеб уверял, что этот персонаж вымышленный…).
– Мне нужно еще раз побывать там, – пробормотал я, вскакивая и увлекая за собой Машеньку.
– Дверь же опечатана…
– Наплевать (Славка поймет и прикроет).
Она смотрела на меня осуждающе, но с явным интересом – эти два чувства боролись в ней, пока я срывал пломбу с дверей просмотрового зала. Подсобное помещение, что находилось за экраном, запирать не стали – эксперты облазали его на четвереньках вдоль и поперек, обнюхали каждый окурок и измерили в миллиметрах каждый отпечаток подошвы. Забрали на анализ полдюжины водочных бутылок и две жестянки из-под рыбных консервов. Масса посторонних следов – и ни следа убийцы.
– Вы умеете пользоваться проектором? – спросил я Машеньку.
– Само собой.
– Тогда включайте.
Короткая возня.
– Готово… А зачем вам?
– Сам не знаю, – честно ответил я, проходя за экран и отыскивая ту самую дырочку. Нашел, прильнул к ней – Маша стояла у задней стены, возле проектора, точно инженер Гарин – у своего гиперболоида, в глазах застыло ожидание (теперь она принимала меня за волшебника, способного вытащить убийцу за уши из шляпы, как кролика).
– Погасите свет.
Она подчинилась. Зал погрузился во тьму, и теперь мне были видны лишь ножки переднего ряда кресел, а дальше все исчезало, только слепящий желтоватый луч бил в глаза (и впрямь гиперболоид), так что я вынужден был отпрянуть.
Несколько секунд я еще стоял, дабы убедиться в собственной догадке (черт бы ее побрал!), затем осторожно вышел в зал, зацепившись за что-то ногой и едва не загремев. Проектор по-прежнему источал свет, перед глазами плавали оранжевые протуберанцы… Машенька опомнилась, щелкнула включателем и медленно произнесла:
– А знаете, что сказал преступник в романе, когда его все же вычислили? Что если бы он ошибся и сыщик оказался тупее, чем предполагалось, он пришел и сдался бы сам. Ему была невыносима мысль, что преступление так и останется нераскрытым и мир не узнает, каким гениальным был убийца…
Она сидела спиной к закрытой двери и не видела, как та тихо-тихо, по сантиметру, начала приоткрываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Машенька – как обычно, в свитере с широким горлышком, расстегнутом пуховичке, джинсах и полусапожках – слегка растерянно стояла посреди павильона, не зная, чем заняться в отсутствие Большого босса. Вспомнила обо мне (на безрыбье и рак – рыба), подошла, села рядом, приняв крайне озабоченный вид.
– Нервничает, – сообщила она, имея в виду Мохова. – Господи, он был великолепным помощником режиссера, одним из лучших. А теперь на нем лица нет. Еще схватит язву желудка… А вы здесь как, по делу?
Я пожал плечами. Что я мог ответить?
– А убийцу нашли?
– Вы прекрасно знаете, что нет. Убийца во время осмотра находился в зале. Все, кто был там, в данный момент здесь, перед вами. Никто не арестован.
– Значит, он тут, среди нас. Жутко, – она поеживаясъ. – Жутко находиться рядом с психом.
– Вы меня, что ли, имеете в виду?
– Почему вас? ЕГО…
– По-вашему, ОН ненормальный?
– Все преступники ненормальные, – сказала она сдержанно. – Кроме, разве что, профессиональных киллеров.
– Интересно.
– А что? Вот скажите, почему он стрелял именно из арбалета?
Решив проверить ее осведомленность, я осторожно ответил насчет того, что другого оружия у убийцы не оказалось под рукой, а выходить из студии было рискованно, вахтер мог обратить внимание…
Осведомленность ее оказалась на высоте, как и здравый смысл.
– Глупости. Сколько лет я работаю здесь, и мне бы в голову не пришло бежать за оружием в реквизиторскую… Просто бы не пришло! Можно ударить чем-то по голове, задушить шарфиком, в конце концов…
– Значит, у убийцы нестандартное мышление.
– У всех убийц стандартное мышление, – отрезала Машенька и фыркнула. – Вы считаете меня ребенком, да? Это все из-за моей внешности.
И повторила мой собственный вывод:
– Он точно знал, когда на экране свистнет стрела. И сам выстрелил в этот момент, иначе бы его услышали. Разве я не права?
Она смотрела мимо меня, на сцену с псевдокнязем и псевдокнягиней… Интересно, кого она подозревает? Оленьку Баталову – из чисто женской неприязни (почему одним все, а другим – ничего?) – или… Я проследил за ее взглядом и вдруг сообразил, что он был устремлен не на Ольгу, а на Александра Игнатова (князя Олега). Все логично: арбалет – не женское оружие… Надо нести по коридору, взводить тетиву, что довольно тяжело, даже при наличии специального механизма, целиться, держа на весу… Ай да Машенька.
– Кому-то Глеб показывал эту пленку раньше, до общего просмотра. И наверное, он уже тогда знал (или догадывался), кто перед ним. И – не принял никаких мер, – она сердито стукнула кулаком по коленке. – Ну почему он не рассказал все вам? Почему мужчины такие самоуверенные, черт возьми?
Я сидел молча – что тут возразишь… Она всхлипнула.
– А самое страшное – все осталось, как прежде. Небо не погасло, мир не перевернулся… Наша примадонна цапается с примадоном (да вы сами видели), у босса творческая импотенция, я ору и хлопаю хлопушкой, осветитель светит, оператор снимает, Вайнцман рисует. Король умер – да здравствует король! Извините, я сегодня зла. Я вообще злая, – покаянно сообщила она. – Злой ребенок.
– Так как по-вашему, почему убийца использовал арбалет? – спросил я, желая ее отвлечь.
– Говорю же, он псих. А арбалет он подбросил как . улику против себя самого. И теперь наблюдает исподтишка: догадаетесь вы или нет? Натуральная шизофрения.
Она полезла в карман пуховичка, вытащила пачку сигарет, неумело затянулась, едва не закашлявшись, – видно, стаж курильщика был невелик.
– Я где-то читала о подобном – у Ле Карре или у Квина… Не помню. Там убийца подбрасывал сыщику, – где только можно, этакие шарады, улики против себя в , зашифрованном виде. Сыщик, бедный, страниц триста разгадать не мог, но потом все же допер… А если бы не это – шиш бы он кого нашел.
– Вы считаете, стрела – это тоже одна из шарад?
Что-то вдруг толкнуло меня, перед глазами возник, словно кадр старого фильма, полутемный зал, пересекаемый лучом проектора, и мальчик на экране (а Глеб уверял, что этот персонаж вымышленный…).
– Мне нужно еще раз побывать там, – пробормотал я, вскакивая и увлекая за собой Машеньку.
– Дверь же опечатана…
– Наплевать (Славка поймет и прикроет).
Она смотрела на меня осуждающе, но с явным интересом – эти два чувства боролись в ней, пока я срывал пломбу с дверей просмотрового зала. Подсобное помещение, что находилось за экраном, запирать не стали – эксперты облазали его на четвереньках вдоль и поперек, обнюхали каждый окурок и измерили в миллиметрах каждый отпечаток подошвы. Забрали на анализ полдюжины водочных бутылок и две жестянки из-под рыбных консервов. Масса посторонних следов – и ни следа убийцы.
– Вы умеете пользоваться проектором? – спросил я Машеньку.
– Само собой.
– Тогда включайте.
Короткая возня.
– Готово… А зачем вам?
– Сам не знаю, – честно ответил я, проходя за экран и отыскивая ту самую дырочку. Нашел, прильнул к ней – Маша стояла у задней стены, возле проектора, точно инженер Гарин – у своего гиперболоида, в глазах застыло ожидание (теперь она принимала меня за волшебника, способного вытащить убийцу за уши из шляпы, как кролика).
– Погасите свет.
Она подчинилась. Зал погрузился во тьму, и теперь мне были видны лишь ножки переднего ряда кресел, а дальше все исчезало, только слепящий желтоватый луч бил в глаза (и впрямь гиперболоид), так что я вынужден был отпрянуть.
Несколько секунд я еще стоял, дабы убедиться в собственной догадке (черт бы ее побрал!), затем осторожно вышел в зал, зацепившись за что-то ногой и едва не загремев. Проектор по-прежнему источал свет, перед глазами плавали оранжевые протуберанцы… Машенька опомнилась, щелкнула включателем и медленно произнесла:
– А знаете, что сказал преступник в романе, когда его все же вычислили? Что если бы он ошибся и сыщик оказался тупее, чем предполагалось, он пришел и сдался бы сам. Ему была невыносима мысль, что преступление так и останется нераскрытым и мир не узнает, каким гениальным был убийца…
Она сидела спиной к закрытой двери и не видела, как та тихо-тихо, по сантиметру, начала приоткрываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109