Тень кедров и финиковых пальм. Статуи Великих Магистров от первого, брата Жерара де Торна, до предпоследнего — Анджело ди Колонья.
Последний стоял передо мной. Черные цепкие глаза, черный плащ с белым крестом поверх черной полумонашеской одежды. Он напомнил мне Лойолу, но казался аристократичнее.
Великий Магистр Антуан де Берти, это он предложил переговоры.
Дварака висела над Антиохией. Точнее, прямо над нами. В качестве посла Эммануил, конечно, отправил меня.
Я не возражал. Мне был интересен этот орден, когда-то столь связанный с Россией. Все русские императоры вплоть до Великой Февральской Демократической Революции носили титул бальи Большого Креста, а при Павке Первом, чрезмерно увлеченном госпитальерами, крест святого Иоанна Иерусалимского украшал герб Российской империи.
— Да, Ваше Преимущество?
— Я сдам княжество, мсье Болотов, — каждое слово давалось ему с трудом. — Мы не будем сопротивляться.
Я кивнул. Это не было неожиданностью.
— Девяносто рыцарей приняли решение немедленно присягнуть Господу и просили позволения создать в его армии легион госпитальеров,
— Я передам. Не думаю, что это вызовет возражения.
— Мне, как Великому Магистру ордена, должна быть назначена пенсия в размере пятисот тысяч солидов в год.
Ха! Не ожидал встретить купца в этом аристократе.
— Триста.
Честно говоря, я решил поторговаться по собственной инициативе. Думаю, Эммануил не стал бы мелочиться. Все равно воевать дороже.
— Ордену должны быть возвращены графство Триполийское и владения во Франции, Германии и Польше.
— Насчет первого не обещаю, второе — почти наверняка.
— Хорошо. Мы со своей стороны предлагаем Господу титул Протектора ордена святого Иоанна Иерусалимского.
— Думаю, он примет ваше предложение. Хотя Господь и так протектор вашего ордена. По определению. Пока вы служите Господу.
— И еще… — Великий Магистр колебался, вероятно, хотел попросить о чем-то малоосуществимом. — Здесь было найдено копье Лонгина. Мы бы хотели возвращения реликвии в Антиохию.
Копье было найдено в тысяча девяносто восьмом году, во время первого крестового похода, Участнику похода, провансальскому крестьянину Петру Бартоломею явился во сне апостол Андрей и рассказал, где зарыто святое копье, которым был убит Иисус. Крестьянин оказался человеком пробивным и дошел до самого графа Тулузского. Копье отрыли в соборе Святого Петра, в точности там, где указал крестьянин. Крестоносцы начали побеждать. Тем не менее в честности Петра Бартоломея усомнились, и святой Андрей, снова явившись ему во сне, посоветовал пройти через огненное испытание. Крестьянин напросился. Разложили костер длиной четырнадцать футов. Испытуемый взял копье, завернутое в тончайшую материю, и вошел в огонь. Когда он вышел, даже туника его не опалилась и ткань, в которой было Копье, осталась совершенно цела. Но тут на него набросилась толпа, пытаясь разорвать на части живую реликвию и заполучить мощи нового святого. Рыцари еле отбили его. Через три дня от полученных ран он скончался.
Копье было перевезено в Европу Людовиком Святым и с тех пор многократно переходило из рук в руки, пока не оказалось в венском Хофбурге, где его и нашел Эммануил.
Я вспомнил капли на острие в памятный день ядерной бомбардировки и вдохновенное лицо Господа. Я вспомнил, как он завещал похоронить Копье вместе с ним, и как воскрес, как выходил из развалин мавзолея Августа с кровоточащим Копьем в руке.
Потом он всегда возил Копье с собой, в отдельном багаже, под лучшей охраной. Вернуть его в Антиохию? Безумие! Он никогда не выпустит его из рук.
— Я не могу решать за Него. Это слишком важно. Но, по-моему, лучше бы вам об этом не упоминать. — Вероятно, в моем голосе появились жесткие нотки.
Магистр склонил голову.
Я усмехался, возвращаясь на Двараку. И это монахи-воины? Торговцы! На сколько хватило их благородных идей? На век? На два? Уже в четырнадцатом веке они поспособствовали падению ненавистных соперников — тамплиеров и постарались завладеть их имуществом. Приятно чувствовать моральное превосходство над врагом.
Услышав о Копье, Эммануил только рассмеялся:
— Реликвия в Небесном Иерусалиме, где и должна быть. Единственное место, куда она может быть перенесена, — земной Иерусалим.
Церемонию подготовили за два дня. Триста рыцарей в орденских одеяниях прошли по городу и поднялись на Двараку, чтобы передать Эммануилу святыни ордена: правую руку Иоанна Крестителя, Филермскую икону Божией Матери и часть Животворящего Креста; а также Орденские Печать, Корону и «Кинжал верности».
Эммануил титул протектора и святыни принял, а от короны и печати отказался (не Богово!).
Некоторая холодность приема объяснялась и тем, что Господь уже знал о событиях в замке Крак де Шевалье. Менее чем за час до церемонии мы узнали, что там собрались "ушедшие», рыцари-иоанниты, отказавшиеся принести присягу, и подняли знамя с изображением Архистратига Михаила, предводителя ангельского воинства.
— Трупы, — сказал Марк. — Красиво, но трупы.
Дварака лениво поплыла к замку.
Мы долго не могли к нему приблизиться, словно пространство здесь было искривлено, и Дварака съезжала в сторону, словно мяч на батуте.
Наконец мы его увидели. Пологие горы цвета охры. Мощные стены из огромных известняковых плит. «Пальмира среди замков». Суперкрепость! Все бургундские и пиренейские замки, виденные мною до того, выглядели кукольными домиками на его фоне.
Над замком развевался стяг с изображением Архистратига Михаила и орденское знамя, красное с белым крестом.
Рыцари во дворе замка. Построение, как на параде. Человек сто, не больше. Явно, меньшая часть ордена. Орденские одеяния: черные плащи с крестами поверх малиновых одежд.
Мне показалось, что они не собираются сражаться. Длинные традиционные одежды слишком неудобны для современной войны. Мы спустились ниже и услышали пение. Meserere! Терпеть не могу этот гимн. Рыцари направились к одной из башен, здоровому четырехугольному донжону, и начали просачиваться внутрь.
— Остановить? — спросил Марк.
Эммануил кусал губы. Впервые я видел его таким нервным.
— Подожди. Они отсюда никуда не денутся.
Последний рыцарь скрылся в башне. Наступила тишина.
Сколько она продлилась? Минуту? Две?
Мы в недоумении ждали,
Ярчайшая вспышка света осветила все вокруг. Белая, как сам белый цвет. Я почти ослеп и почувствовал, как Дварака дрогнула у меня под ногами и рванулась вверх. Я упал. Облака летели нам навстречу. И ни звука, словно я уже умер.
Нас отбросило на несколько километров, к городу Хомс. Дварака вновь удержалась в воздухе. Когда мы возвращались назад, мы не нашли Замка Рыцарей. Только пологие голые горы. Я был готов поклясться, что те же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Последний стоял передо мной. Черные цепкие глаза, черный плащ с белым крестом поверх черной полумонашеской одежды. Он напомнил мне Лойолу, но казался аристократичнее.
Великий Магистр Антуан де Берти, это он предложил переговоры.
Дварака висела над Антиохией. Точнее, прямо над нами. В качестве посла Эммануил, конечно, отправил меня.
Я не возражал. Мне был интересен этот орден, когда-то столь связанный с Россией. Все русские императоры вплоть до Великой Февральской Демократической Революции носили титул бальи Большого Креста, а при Павке Первом, чрезмерно увлеченном госпитальерами, крест святого Иоанна Иерусалимского украшал герб Российской империи.
— Да, Ваше Преимущество?
— Я сдам княжество, мсье Болотов, — каждое слово давалось ему с трудом. — Мы не будем сопротивляться.
Я кивнул. Это не было неожиданностью.
— Девяносто рыцарей приняли решение немедленно присягнуть Господу и просили позволения создать в его армии легион госпитальеров,
— Я передам. Не думаю, что это вызовет возражения.
— Мне, как Великому Магистру ордена, должна быть назначена пенсия в размере пятисот тысяч солидов в год.
Ха! Не ожидал встретить купца в этом аристократе.
— Триста.
Честно говоря, я решил поторговаться по собственной инициативе. Думаю, Эммануил не стал бы мелочиться. Все равно воевать дороже.
— Ордену должны быть возвращены графство Триполийское и владения во Франции, Германии и Польше.
— Насчет первого не обещаю, второе — почти наверняка.
— Хорошо. Мы со своей стороны предлагаем Господу титул Протектора ордена святого Иоанна Иерусалимского.
— Думаю, он примет ваше предложение. Хотя Господь и так протектор вашего ордена. По определению. Пока вы служите Господу.
— И еще… — Великий Магистр колебался, вероятно, хотел попросить о чем-то малоосуществимом. — Здесь было найдено копье Лонгина. Мы бы хотели возвращения реликвии в Антиохию.
Копье было найдено в тысяча девяносто восьмом году, во время первого крестового похода, Участнику похода, провансальскому крестьянину Петру Бартоломею явился во сне апостол Андрей и рассказал, где зарыто святое копье, которым был убит Иисус. Крестьянин оказался человеком пробивным и дошел до самого графа Тулузского. Копье отрыли в соборе Святого Петра, в точности там, где указал крестьянин. Крестоносцы начали побеждать. Тем не менее в честности Петра Бартоломея усомнились, и святой Андрей, снова явившись ему во сне, посоветовал пройти через огненное испытание. Крестьянин напросился. Разложили костер длиной четырнадцать футов. Испытуемый взял копье, завернутое в тончайшую материю, и вошел в огонь. Когда он вышел, даже туника его не опалилась и ткань, в которой было Копье, осталась совершенно цела. Но тут на него набросилась толпа, пытаясь разорвать на части живую реликвию и заполучить мощи нового святого. Рыцари еле отбили его. Через три дня от полученных ран он скончался.
Копье было перевезено в Европу Людовиком Святым и с тех пор многократно переходило из рук в руки, пока не оказалось в венском Хофбурге, где его и нашел Эммануил.
Я вспомнил капли на острие в памятный день ядерной бомбардировки и вдохновенное лицо Господа. Я вспомнил, как он завещал похоронить Копье вместе с ним, и как воскрес, как выходил из развалин мавзолея Августа с кровоточащим Копьем в руке.
Потом он всегда возил Копье с собой, в отдельном багаже, под лучшей охраной. Вернуть его в Антиохию? Безумие! Он никогда не выпустит его из рук.
— Я не могу решать за Него. Это слишком важно. Но, по-моему, лучше бы вам об этом не упоминать. — Вероятно, в моем голосе появились жесткие нотки.
Магистр склонил голову.
Я усмехался, возвращаясь на Двараку. И это монахи-воины? Торговцы! На сколько хватило их благородных идей? На век? На два? Уже в четырнадцатом веке они поспособствовали падению ненавистных соперников — тамплиеров и постарались завладеть их имуществом. Приятно чувствовать моральное превосходство над врагом.
Услышав о Копье, Эммануил только рассмеялся:
— Реликвия в Небесном Иерусалиме, где и должна быть. Единственное место, куда она может быть перенесена, — земной Иерусалим.
Церемонию подготовили за два дня. Триста рыцарей в орденских одеяниях прошли по городу и поднялись на Двараку, чтобы передать Эммануилу святыни ордена: правую руку Иоанна Крестителя, Филермскую икону Божией Матери и часть Животворящего Креста; а также Орденские Печать, Корону и «Кинжал верности».
Эммануил титул протектора и святыни принял, а от короны и печати отказался (не Богово!).
Некоторая холодность приема объяснялась и тем, что Господь уже знал о событиях в замке Крак де Шевалье. Менее чем за час до церемонии мы узнали, что там собрались "ушедшие», рыцари-иоанниты, отказавшиеся принести присягу, и подняли знамя с изображением Архистратига Михаила, предводителя ангельского воинства.
— Трупы, — сказал Марк. — Красиво, но трупы.
Дварака лениво поплыла к замку.
Мы долго не могли к нему приблизиться, словно пространство здесь было искривлено, и Дварака съезжала в сторону, словно мяч на батуте.
Наконец мы его увидели. Пологие горы цвета охры. Мощные стены из огромных известняковых плит. «Пальмира среди замков». Суперкрепость! Все бургундские и пиренейские замки, виденные мною до того, выглядели кукольными домиками на его фоне.
Над замком развевался стяг с изображением Архистратига Михаила и орденское знамя, красное с белым крестом.
Рыцари во дворе замка. Построение, как на параде. Человек сто, не больше. Явно, меньшая часть ордена. Орденские одеяния: черные плащи с крестами поверх малиновых одежд.
Мне показалось, что они не собираются сражаться. Длинные традиционные одежды слишком неудобны для современной войны. Мы спустились ниже и услышали пение. Meserere! Терпеть не могу этот гимн. Рыцари направились к одной из башен, здоровому четырехугольному донжону, и начали просачиваться внутрь.
— Остановить? — спросил Марк.
Эммануил кусал губы. Впервые я видел его таким нервным.
— Подожди. Они отсюда никуда не денутся.
Последний рыцарь скрылся в башне. Наступила тишина.
Сколько она продлилась? Минуту? Две?
Мы в недоумении ждали,
Ярчайшая вспышка света осветила все вокруг. Белая, как сам белый цвет. Я почти ослеп и почувствовал, как Дварака дрогнула у меня под ногами и рванулась вверх. Я упал. Облака летели нам навстречу. И ни звука, словно я уже умер.
Нас отбросило на несколько километров, к городу Хомс. Дварака вновь удержалась в воздухе. Когда мы возвращались назад, мы не нашли Замка Рыцарей. Только пологие голые горы. Я был готов поклясться, что те же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182