— А как оно убивает?
— Ну-у, — протянул Марк. — Остановка дыхания.
Я отобрал у него таблицу.
«Блокирует дыхательный фермент цитохромоксидазу и вызывает кислородное голодание тканей. При острых отравлениях наблюдается раздражение слизистых оболочек, слабость, головокружение, тошнота, рвота. Затем — редкое глубокое дыхание, мучительная одышка, наступает замедление и остановка дыхания».
— Это все равно, что их всех повесить, — заявил я. — Точнее, неудачно повесить, когда человек умирает не от перелома шейных позвонков, а от удушья.
— А что ты хотел! Петр, легких смертей не бывает.
— Я бы вообще не хотел!
— Оно понятно, — сказал Марк. — Я бы тоже не хотел. Я бы тоже поломался, если бы они не положили наших ребят, А теперь я закачаю отравой все их норы сверху донизу, и никто меня не остановит.
Понятно. «Наши ребята!» Для Марка — это все. Это фатально.
— Ну и закачивай!
— Угу! Так я считаю, что приказ получен?
Я проигнорировал его и повернулся к Эфраиму.
— Это были мои люди, — сказал он.
— Ладно. Два голоса против одного. — Я развел руками. Хотя, честно говоря, я их умыл.
— Пошли, Ефим, — сказал Марк. — Надо готовить операцию.
— Подождите!
Они обернулись.
— Я хочу объявить об этом и дать им еще двадцать четыре часа на сдачу.
— Ну ладно, поиграй, всемилостивейший ты наш, — усмехнулся Марк. — Только бесполезно это. Если они после хлорпикрина не вышли — значит, решили лечь костьми, Упертый народ!
Я объявил по радио и громкоговорителю о том, что через двадцать четыре часа в пещеры будет закачено отравляющее вещество в смертельной концентрации, и сел ждать.
Эвакуировали кибуц, подвезли оборудование для убийства и оборудование для спасения. На последнем настоял я. Несколько машин «Скорой помощи», снаряженных кислородными масками и арсеналом антидотов. Марк скептически усмехался.
Однако утром именно он выдал мне шприц и ампулу.
— Нитрит натрия. Если почувствуешь запах миндаля — коли в вену.
— Марк, честно говоря, я не умею.
— Хм… Вены не знаешь где? Ладно, я умею. Меня рядом не окажется — вон ты нагнал целый полк эскулапов! И вот, держи. — Он сунул мне противогаз. — Надевать умеешь?
— Учили на гражданской обороне.
— И то слава Богу.
Марк оказался хорошим психологом. За прошедшие сутки из пещер больше никто не вышел. Мне оставалось надеяться только на то, что, кроме тех любителей пострелять, там больше никого не осталось. Об этом я и молился — сам не знаю кому.
Мы встали с подветренной стороны. Обычно синильной кислотой накачивают кассетные авиабомбы. Нам этот способ не подходил: мы имели дело с естественным бомбоубежищем. Отраву надо было подавать в нари — отверстия пещер. А это предполагало наше нахождение в непосредственной близости от места проведения операции.
Прозвучал приказ надеть противогазы. Я медлил, Марк тоже.
— Петр, надел бы ты противогаз, — произнес он.
— А ты?
— Я человек опытный.
— Опытных цианиды не трогают?
Марк хмыкнул.
— Ты, кстати, чего для них больше хочешь: спасения или легкой смерти? Просто несовместимые желания.
— Спасения.
— Понимаешь, чем больше концентрация — тем быстрое действует, чем меньше концентрация — тем больше вероятность выжить, зато умирать мучительно.
Я молчал.
— Господь написал: чтобы никто не вышел. Так что я приказал закачать побольше.
Первая книга Царств. Так сказал Господь Саваоф, так передал через пророка Самуила царю Саулу: «Иди и порази Амалика и истреби все, что у него… и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла».
Я сжал губы.
— У меня была информация, что там скрываются целыми семьями, с детьми.
— Детей не видел, зато слышал выстрелы. Выпустишь — будут партизанить. Надел бы ты противогаз.
— В противогазе общаться неудобно.
— Нашел время общаться!
У выходов из системы суетились люди в противогазах. Стояли цистерны с жидкой кислотой, работали механические распылители. Мы с Марком были в паре сотен метров от них.
— Между прочим, ее на производстве применяют, — сказал Марк. — И крыс травят на кораблях. Почти бытовая химия.
Лучше бы он этого не говорил.
— Успокоил! Марк, не могу я их, как крыс!..
— Мне тоже больше нравиться стрелять по целям, как в тире. Но это война, Петр, а не стадион. И мы выполняем приказ.
— Тряпкой меня считаешь?
Марк хмыкнул.
— У тебя в каждой фразе подтекст: «тряпка», — сказал я.
— Понимаешь, Петр, не то чтобы тряпкой. Просто не люблю я этих выкрутасов с реверансами. Ты либо делай, либо нет.
Марк был совершенно прав. Я посмотрел на машины «Скорой помощи», вспомнил свои суточные отсрочки и радиоувещевания — все это материализованное самооправдание и ничего больше. И то, что я до сих пор без противогаза — из той же оперы. Марк тоже. Я понял, что все это дается ему далеко не так легко, как он хочет показать.
Подул легкий ветерок. Не с той стороны. И я почувствовал запах горького миндаля и металлический привкус во рту. Вдохнул полной грудью.
— Петр, отставить! — скомандовал Марк. — Противогаз, быстро!
— А ты?
— Хватит болтать!
Он почти силой натянул на меня противогаз. Потом надел свой и вытащил шприц,
— Вену давай!
Я еле услышал. Голос глухой, как из бочки.
Он вколол мне антидот, потом себе — тем же шприцем. Может быть, мне показалось, или это было искажение изображения толстыми стеклами противогаза: по венам Марка шла рваная цепочка от уколов.
Через полчаса, не снимая противогазов, мы спустились в систему пещер. В этот день я разменял свою сотню убитых, С верхом и перебором.
На верхнем уровне было довольно светло, солнце светило через нари. Высокие колоколообразные залы с белыми стенами. Когда-то здесь добывали мел.
Почти пусто, только в одном из залов, в самой дальней северной части — около десяти мертвецов. Странно розовая кожа (артериальная кровь приливает) и синие губы. В центре зала — крест. Молились.
— Вниз пойдемте! — приказал Марк.
Свет фонарика шарит по стенам, замирает на трупах. Похоже на древний каземат, только цепей не хватает. Еще сто тридцать человек, Живых нет. Семьи были. Не помню сколько.
— После всех ваших усилий это можно считать самоубийством, — сказал Эфраим.
Еще одно самооправдание!
Защитники Масады убили себя, чтобы не стать рабами Рима. Но кто виноват: они или римляне, осаждавшие крепость три года и наконец проломившие стены?
Маймонид, глава «Законы основ Торы». «Во времена гонений, когда царь-злодей вроде Навуходоносора преследует евреев, чтобы уничтожить их Закон или одну из заповедей — пусть тот, кому приказывают преступить заповедь, будет убит, но не преступит… любую заповедь». Кто виноват: тот, кто убивает, или тот, кто ценой жизни держится за какую-нибудь ерунду типа соблюдения субботы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182