Я был совсем близок к выигрышу, когда на столе возникла очень хитрая комбинация. И я решил продемонстрировать мой коронный прием, открытый парижским бильярдистом Миньо. Если сильно ударить по шару кием, наклоненным под большим углом к столу, то сначала шар пойдет вперед, и можно расправиться с тем, что перед ним, а потом остановится и устремится назад, и так можно разобраться еще с одним, а лучше двумя или тремя шарами. Я ударил и уже ждал аплодисментов публики, как вдруг пол подо мной вздрогнул и в баре зазвенела посуда. Я еле удержался за край стола. Все длилось не более половины минуты и сразу стихло. Но этого оказалось достаточно. Шары сместились со своих траекторий, и ни один из них не достиг лузы.
Самурай даже не изменился в лице. Он как ни в чем не бывало загнал в лузы оставшиеся шары и победно посмотрел на меня. Вероятно, вид у меня был жалкий.
— Наверное, вы не привыкли к землетрясениям, господин Болотов, — произнес он. — У нас это часто бывает. Я не засчитаю эту партию. Давайте сыграем еще одну.
Я кивнул. Но игра не шла. Все-таки я привык стоять на твёрдой земле, а не ждать каждую минуту, что она подо мной запрыгает. И я проиграл. С не слишком разгромным счетом, но проиграл. Японец улыбнулся и положил кий.
И тут тряхнуло еще раз. Точнее, затрясло так, что невозможно было удержаться на ногах. Я схватился за стол, но он оказался не надежнее пола. Стены трещали и ходили ходуном, в окнах полопались стекла, и рамы начали деформироваться, как старый автомобиль на переработке. Сверху посыпалась штукатурка. Я посмотрел на потолок. По нему пролегла глубокая темная трещина, и он складывался как гигантская книга, по этой трещине, словно по сгибу листа, направив на меня острые зубья сломанных металлических конструкций.
Кто-то схватил меня за руку и потянул к окну. Мы отчаянно нырнули в стремительно сужающийся проем и упали на асфальт. От нас медленно уплывал и складывался, как картонный, огромный дом на той стороне улицы, а по середине мостовой пролегла пропасть шириной по крайней мере в метр, которая продолжала расширяться. Разом погасли фонари, и все кончилось.
И я услышал стоны. Одновременно, со всех сторон. Словно ветер.
— Что это? — спросил я у тьмы.
— Люди под завалами, — ответил голос моего соперники по бильярду.
— Так это вы меня спасли? Спасибо, я ваш должник.
Я поднялся на ноги.
— Вы не только мой должник, вы мой раб на следующие две недели, — напомнил мой спаситель.
— Как вы можете помнить в такой момент о какой-то дурацкой ставке!
— Как я мог заподозрить европейца в том, что у него есть честь, — вздохнул Луис.
— У меня есть честь, но сейчас надо спасать людей!
— Сядьте, здесь везде трещины. Вы им ничем не поможете.
— У меня друг пошел в район Есивара. Я должен узнать, жив ли он.
— Вы никуда не пойдете.
Это начинало раздражать. В конце концов, что мне клятва? Господь — моя совесть и моя честь. Только те клятвы верны, что даны ему на верность. Но Луис Сугимори спас мне жизнь, Ладно, еще неизвестно, кто в конце концов окажется господином, а кто рабом.
Я достал сотовый и попытался позвонить. Он не работал.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Мы стояли среди завалов, остатков домов, за несколько минут превратившихся в горы строительного мусора. Асфальт прорезали глубокие трещины, а на островках толпились люди — немногие спасшиеся.
Вдруг из-за поворота на бешеной скорости вырвался автомобиль. Я замахал руками, но было поздно. Он попробовал затормозить, чем только ухудшил дело. Так у него был один шанс из ста перескочить через трещину. Теперь не осталось ни одного. Машина резко повернула и полетела в пропасть. Я рванулся к краю, но Сугимори схватил меня за руку.
— Не смей!
И был прав. Раздался взрыв, из трещины вырвался столб пламени. Я прикрыл глаза рукой и отвернулся. Потом поднял голову. Передо мной лежали развалины бильярдной, ярко освещенные огнем взрыва. Из-под сломанной балки торчала рука с Солнцем Правды. Сергей? Или Артем? Послышался слабый хрип. Рука дернулась, и Знак начал исчезать. И я понял, что его обладатель умер. Так мы умираем. Бессильная безжизненная рука под грудой камней. Рука без Знака.
Я почувствовал себя неважно и сел на асфальт.
…Близился рассвет, Светлело небо над полуразрушенным городом, Подул слабый утренний ветер. В конце улицы, направо от нас, появилась группа людей. Когда они подошли поближе, я узнал Господа. Он шел впереди, сопровождаемый парящими в нескольких сантиметрах над землей бессмертными даосскими воинами, прямо вдоль трещины, Он шел, и разлом схлопывался перед ним. словно края чудовищной раковины или гигантские челюсти. Не оставалось ничего. Гладкая мостовая.
Я закричал на него:
— Почему ты этому не помешал?
— Здесь зона повышенной сейсмической активности, Пьетрос, — спокойно ответил он. — Полторы тысячи землетрясений в год.
— Но все же в твоей власти!
— Эта земля так сотворена.
— Почему?
Эммануил опустил голову и подошел совсем близко.
— Я не единственная сила в этом мире, — тихо сказал он. — Умножение добра приводит к противодействию. Зло восстает на нас со всей ненавистью. Я никогда не говорил вам, что мы обойдемся без борьбы.
Я склонил голову,
— Да, Господи. Что я должен делать?
— Пойдем, у нас много работы.
Я подчинился.
Луис, до этого момента стоявший рядом и во все глаза глядевший на Господа, сделал шаг вслед за мной.
— Кто этот человек? — резко спросил Господь.
— Это Луис…
— …Сугимори Эйдзи, — с поклоном закончил японец.
Господь вопросительно посмотрел на меня.
— Он спас меня во время землетрясения.
Эммануил перевел взгляд на Эйдзи.
— Благодарю вас, господин Сугимори. Буду рад видеть вас в моей резиденции.
Японец низко поклонился.
ГЛАВА 2
Мы занимались ликвидацией последствий землетрясения, и ни на что другое не оставалось времени. Сугимори не оставлял меня ни на минуту и давал весьма неплохие советы, которые, вероятно, считал приказами. Я доверял знаниям местного жителя и советам его следовал.
Марк был живехонек и трудился вместе с нами. По его словам, он спас из-под завала хозяина какого-то веселого заведения. То ли Такаги, то ли Тагаи. И тот обещал по гроб жизни поить его бесплатно. Марку это было не очень нужно, но все равно приятно. Все экономия…
Эммануил показал себя заботливым государем, не видящим разницы между старыми и новыми подданными Он вбухал в восстановление Токио ничуть не меньше денег, чем пару недель назад в войну с Японией. Ходили упорные слухи о воскрешении им нескольких мертвецов извлеченных из-под завалов. Не знаю. Не видел. Давненько он никого не воскрешал.
Дело кончилось тем, что император признал Господа одним из ками первой категории высшего ранга .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Самурай даже не изменился в лице. Он как ни в чем не бывало загнал в лузы оставшиеся шары и победно посмотрел на меня. Вероятно, вид у меня был жалкий.
— Наверное, вы не привыкли к землетрясениям, господин Болотов, — произнес он. — У нас это часто бывает. Я не засчитаю эту партию. Давайте сыграем еще одну.
Я кивнул. Но игра не шла. Все-таки я привык стоять на твёрдой земле, а не ждать каждую минуту, что она подо мной запрыгает. И я проиграл. С не слишком разгромным счетом, но проиграл. Японец улыбнулся и положил кий.
И тут тряхнуло еще раз. Точнее, затрясло так, что невозможно было удержаться на ногах. Я схватился за стол, но он оказался не надежнее пола. Стены трещали и ходили ходуном, в окнах полопались стекла, и рамы начали деформироваться, как старый автомобиль на переработке. Сверху посыпалась штукатурка. Я посмотрел на потолок. По нему пролегла глубокая темная трещина, и он складывался как гигантская книга, по этой трещине, словно по сгибу листа, направив на меня острые зубья сломанных металлических конструкций.
Кто-то схватил меня за руку и потянул к окну. Мы отчаянно нырнули в стремительно сужающийся проем и упали на асфальт. От нас медленно уплывал и складывался, как картонный, огромный дом на той стороне улицы, а по середине мостовой пролегла пропасть шириной по крайней мере в метр, которая продолжала расширяться. Разом погасли фонари, и все кончилось.
И я услышал стоны. Одновременно, со всех сторон. Словно ветер.
— Что это? — спросил я у тьмы.
— Люди под завалами, — ответил голос моего соперники по бильярду.
— Так это вы меня спасли? Спасибо, я ваш должник.
Я поднялся на ноги.
— Вы не только мой должник, вы мой раб на следующие две недели, — напомнил мой спаситель.
— Как вы можете помнить в такой момент о какой-то дурацкой ставке!
— Как я мог заподозрить европейца в том, что у него есть честь, — вздохнул Луис.
— У меня есть честь, но сейчас надо спасать людей!
— Сядьте, здесь везде трещины. Вы им ничем не поможете.
— У меня друг пошел в район Есивара. Я должен узнать, жив ли он.
— Вы никуда не пойдете.
Это начинало раздражать. В конце концов, что мне клятва? Господь — моя совесть и моя честь. Только те клятвы верны, что даны ему на верность. Но Луис Сугимори спас мне жизнь, Ладно, еще неизвестно, кто в конце концов окажется господином, а кто рабом.
Я достал сотовый и попытался позвонить. Он не работал.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Мы стояли среди завалов, остатков домов, за несколько минут превратившихся в горы строительного мусора. Асфальт прорезали глубокие трещины, а на островках толпились люди — немногие спасшиеся.
Вдруг из-за поворота на бешеной скорости вырвался автомобиль. Я замахал руками, но было поздно. Он попробовал затормозить, чем только ухудшил дело. Так у него был один шанс из ста перескочить через трещину. Теперь не осталось ни одного. Машина резко повернула и полетела в пропасть. Я рванулся к краю, но Сугимори схватил меня за руку.
— Не смей!
И был прав. Раздался взрыв, из трещины вырвался столб пламени. Я прикрыл глаза рукой и отвернулся. Потом поднял голову. Передо мной лежали развалины бильярдной, ярко освещенные огнем взрыва. Из-под сломанной балки торчала рука с Солнцем Правды. Сергей? Или Артем? Послышался слабый хрип. Рука дернулась, и Знак начал исчезать. И я понял, что его обладатель умер. Так мы умираем. Бессильная безжизненная рука под грудой камней. Рука без Знака.
Я почувствовал себя неважно и сел на асфальт.
…Близился рассвет, Светлело небо над полуразрушенным городом, Подул слабый утренний ветер. В конце улицы, направо от нас, появилась группа людей. Когда они подошли поближе, я узнал Господа. Он шел впереди, сопровождаемый парящими в нескольких сантиметрах над землей бессмертными даосскими воинами, прямо вдоль трещины, Он шел, и разлом схлопывался перед ним. словно края чудовищной раковины или гигантские челюсти. Не оставалось ничего. Гладкая мостовая.
Я закричал на него:
— Почему ты этому не помешал?
— Здесь зона повышенной сейсмической активности, Пьетрос, — спокойно ответил он. — Полторы тысячи землетрясений в год.
— Но все же в твоей власти!
— Эта земля так сотворена.
— Почему?
Эммануил опустил голову и подошел совсем близко.
— Я не единственная сила в этом мире, — тихо сказал он. — Умножение добра приводит к противодействию. Зло восстает на нас со всей ненавистью. Я никогда не говорил вам, что мы обойдемся без борьбы.
Я склонил голову,
— Да, Господи. Что я должен делать?
— Пойдем, у нас много работы.
Я подчинился.
Луис, до этого момента стоявший рядом и во все глаза глядевший на Господа, сделал шаг вслед за мной.
— Кто этот человек? — резко спросил Господь.
— Это Луис…
— …Сугимори Эйдзи, — с поклоном закончил японец.
Господь вопросительно посмотрел на меня.
— Он спас меня во время землетрясения.
Эммануил перевел взгляд на Эйдзи.
— Благодарю вас, господин Сугимори. Буду рад видеть вас в моей резиденции.
Японец низко поклонился.
ГЛАВА 2
Мы занимались ликвидацией последствий землетрясения, и ни на что другое не оставалось времени. Сугимори не оставлял меня ни на минуту и давал весьма неплохие советы, которые, вероятно, считал приказами. Я доверял знаниям местного жителя и советам его следовал.
Марк был живехонек и трудился вместе с нами. По его словам, он спас из-под завала хозяина какого-то веселого заведения. То ли Такаги, то ли Тагаи. И тот обещал по гроб жизни поить его бесплатно. Марку это было не очень нужно, но все равно приятно. Все экономия…
Эммануил показал себя заботливым государем, не видящим разницы между старыми и новыми подданными Он вбухал в восстановление Токио ничуть не меньше денег, чем пару недель назад в войну с Японией. Ходили упорные слухи о воскрешении им нескольких мертвецов извлеченных из-под завалов. Не знаю. Не видел. Давненько он никого не воскрешал.
Дело кончилось тем, что император признал Господа одним из ками первой категории высшего ранга .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182