Парламентеры опустили головы. Эммануил улыбнулся.
— Забыто! Я хочу создать объединения таких людей, наделенные чрезвычайными полномочиями и особой властью. У них будут свои газеты, свой транспорт, право бесплатного проезда по железным дорогам и многие другие привилегии. Отряды Верных. Как они будут называться?.. Ну, например, юйвейбины, благородные охранники. Вам, Вэй Ши, и вам, Ли Сяо, я поручаю сформировать первые отряды. Да, и не забудьте рассказать людям о нашей беседе,
Китайцы кивнули и преданно посмотрели на Эммануила.
Чай был допит, и Господь милостиво отпустил парламентеров. Когда они ушли, он заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла, полуприкрыв глаза. Так продолжалось минут пять, и мы не осмелились ему мешать.
— Варфоломей, Марк, Пьетрос, Иоанн, — громко проговорил Эммануил, не открывая глаз. — Идите сюда. Хватит прятаться.
Было уже около полудня. Мы вышли из павильона под палящее солнце. После полумрака зала оно жгло и слепило глаза. В воздухе еще стоял запах дыма от сожженного дерева.
— Ну, где вы пропадали? — поинтересовался Господь.
Варфоломей подробно рассказал о наших приключениях, Эмманунл слушал, чуть подавшись вперед, ловил каждое слово и пронзительно смотрел на нас. Под этим взглядом мы чувствовали себя как на сковородке.
— Пьетрос, что конкретно сказал тебе Гэ Хун? — сказал Господь. — Попробуй вспомнить точную формулировку.
Я оглянулся на Марка и Варфоломея.
— Говори, вы сейчас все в одной упряжке, — обнадежил Господь. «На одной сковородке», — поправил я про себя.
— Гэ Хун предостерегал против «Школы Небесных наставников». Они настроены против вас.
— «Небесные наставники» меня не особенно беспокоят. Все, на что они оказались способны, — это создать карликовое теократическое государство, которое хоть и просуществовало семнадцать веков, не представляет никакой опасности. Я даже готов сохранить его в качестве заповедника. Для разнообразия. Пусть в свое удовольствие очищают мир от старой скверны и собирают с подданных ежегодно по пять доу риса. Меня гораздо больше интересует, что сказал Гэ Хун о бессмертных воинах.
— Что, если вы тот, кого они ждут, воины воскреснут, когда вы спуститесь в склеп.
— А кого они ждут?
— Не знаю. — Я беспомощно развел руками.
— А если я не тот?
— Как?
Эммануил улыбнулся.
— Иоанн, что тебе сказал тот нищий?
— Какой нищий? — Иоанн побледнел. Вопрос был явно ему неприятен.
— Когда я спрашиваю, следует отвечать. Ты все прекрасно понял. Считай, что это очная ставка.
— Нищий с флейтой?
— Именно. Не тяни!
— Я остановился на рынке послушать, как он играет. На редкость хорошо для нищего музыканта. Тогда он спел о том, что сановник Болотофу в сговоре с Ма Кэн и Ваэрфоломой замыслил погубить императора, заманив его в склеп с бессмертными даосскими воинами, которые воскреснут, как только Тянь-цзы спустится к ним, и убьют его.
— Так… — Эммануил внимательно посмотрел на нас.
Но меня теперь больше интересовал Иоанн.
— Ну ты и сволочь! — сказал я ему.
— Я бы не придал значения этому эпизоду, — пояснил Иоанн для нас с Марком, — если бы у нищего в глазах не было по два зрачка.
— Все, что было, мы рассказали, — сказал я. — Мне больше нечего добавить.
— Хорошо, — заключил Эммануил. — Пьетрос, Марк, Варфоломей — с этого момента вы находитесь под домашним арестом. Из покоев никуда не выходить. Ослушаетесь — пеняйте на себя. Иоанн — то же самое,
— Но, Господи… — попытался возразить ангелочек.
— Так будет, пока я не спущусь в склеп.
— Но…
Господь с усмешкой посмотрел на Иоанна.
— И вы все спуститесь вместе со мной. Меня не так-то просто убить.
ГЛАВА 5
Вечером я смотрел телевизор. Чем мне еще оставалось заниматься, будучи запертым в своей комнате и неспособным ни к какой полезной деятельности ввиду крайней неопределенности будущего?
По телику показывали Вэй Ши, выступающего перед студентами.
— Императора таких достоинств и такой мощи благой силы Дэ у нас не было со времен Яо, — вещал бывший бунтовщик. — Он знает и ценит ханьскую культуру и цитирует наизусть «Ши цзин» и надписи на Ланьетайской стеле…
Студенты слушали благосклонно, и я подумал, что при таком раскладе Господь мог бы и не спускаться в даосский склеп. Да разве он меня послушает! Впрочем, ему-то что, он Господь. Ну, убьют — ну, воскреснет, В отличие от нас. Правда, у него от этого очень портится характер…
И я вспомнил, как все начиналось. Мое освобождение, площадь с табличкой «Здесь танцуют!» и Господа с молотком и гвоздями в еще не осевшей пыли. Неужели не прошло и года? А кажется — целая жизнь. Определенно Господь тогда был другим, лучше и светлее. А потом все пошло не так, не в ту сторону, что ли. Может быть, он становился все менее человеком? Что-то давно он не сотворял глинтвейна, не играл на флейте и не прибивал на площадях прикольных табличек… Теперь он только приказывает и шутит редко и зло. Или это у меня от обиды? Умирать очень не хочется, знаете ли. В таких случаях приличные люди составляют завещание, но я уже скоро год, как не принадлежу себе. И все, что мое, принадлежит Господу.
За мной пришли утром двадцать восьмого апреля (любят они по утрам!), Господь уже ждал нас в «Линкольне» на заднем сиденье под охраной Филиппа и двух Рыцарей Стальной Розы. Я их помнил еще по московским событиям, и то, что Господь взял их с собой, означало, что ситуация чрезвычайная. Из-за пояса у «рыцарей» торчали рукояти мечей, Филипп держал на коленях катану, Я с удивлением посмотрел на это. Но Господь взглядом приказал мне сесть. Марк, Варфоломей и Иоанн тоже были здесь. Автомобиль Господа сопровождали две полицейские машины и грузовичок с солдатами, вооруженными автоматами и (я готов поклясться!) тоже мечами. Я обратил на это внимание, когда они залезали в машину.
— Там все равно негде развернуться, — заметил Марк. — Зачем мечи?
— Возможно, они не понадобятся, но в эффективность огнестрельного оружия против бессмертных сяней я coвершенно не верю, — ответил Эммануил. — Мечами можно хотя бы защищаться. Кстати, Филипп, ты принес то, что я просил?
— Да, Господи. — Тот достал из-под сиденья еще две катаны в ножнах.
— Это для вас, Марк и Варфоломей. Вы пойдете первыми. Возьмите. Мне они не могут причинить вреда, но, если обвинения против вас имеют под собой основания и вам придет в голову воспользоваться оружием против меня, буду судить как за убийство. По-моему, это очевидно. Пьетрос и Иоанн пойдут за вами.
В даосском храме ничего не изменилось за время нашего отсутствия, Я отпер дверь, мы спустились вниз и вошли в подземный зал с яшмовыми колоннами. Теперь он был ярко освещен электрическими фонарями, которые несли солдаты, и производил еще более величественное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182