Ответ уже готов был сорваться с его губ. И я знал какой. Слишком упрямо он смотрел на Господа.
Но Эммануил остановил его предостерегающим жестом:
— Не спешите с ответом. Подумайте. В любом случае я вас прощаю. И не отниму от вас свое прощение.
Мы сели в вертолет. Мисима был угрюм и молчал всю дорогу. Я украдкой рассматривал его. Все-таки знаменитость. Некрасивый, в общем-то, японец. Но накачанный. Спортсмен, кроме всего прочего. Человек, который сам себя сделал. Всегда восхищался такими.
Юный Мотоори вел себя совсем иначе, а именно — болтал без умолку. У всех разная реакция на стресс. А смерть — это стресс, знаете ли.
— Сэнсей хотел пропустить меня вперед, — рассказывал Мотоори, — и стать моим кайсяку. Он сказал, что полностью доверяет мне и не сомневается, что я сделаю сэппуку вслед за ним, если буду вторым, и если бы я был женщиной, он бы совершил сэппуку первым. Ведь женщина должна была бы всего лишь перерезать себе шейную артерию, а это легкая смерь. Но, так как я мужчина, мне придется вспороть себе живот, и он не может допустить, чтобы я остался без кайсяку.
Мисима тяжело посмотрел на него, как на предателя. Мотоори не заметил.
— Но я не мог допустить, чтобы без кайсяку остался сэнсей, и отказался, — продолжил юный самурай. — Тогда мы решили совершить сэппуку одновременно.
Вставало солнце. Мы летели над безумно красивыми японскими горами, столь любимыми местными художниками. И солнце было подернуто туманной дымкой. Луна в тумане означает таинственное и необычайное. А что означает, когда в тумане солнце?
Как только мы вернулись во дворец, Эммануил немедленно отпустил обоих: и Юкио Мисиму, и Мотоори. Потом до нас дошли сведения, что они вновь попытались совершить двойное самоубийство. Но сталь не замечала их тел, проходя насквозь, не нанося ран и не причиняя боли. И Мисима сам явился к Господу и принял его предложение. Не прошло и недели, как по улицам Токио прошагали с факелами орлы Мисимы.
ГЛАВА 3
Господь отправился в политическое турне по странам Юго-Восточной Азии и прихватил с собой Марию, Варфоломея, Филиппа, Иоанна и двенадцать даосских сяней в качестве личного эскорта. Остальных оставил мне для охраны императорского дворца.
Если бы только сяней! Вся бюрократическая работа свалилась на меня. Я бы уже давно героически скончался, придавленный этим грузом, если бы не Тэндзин. Престарелый ученый вспомнил, что лет этак тысячу назад, еще будучи человеком, а не бессмертным ками, он занимал должность министра правой руки, откуда, собственно, его и сместил ненавистный род Фудзивара, и удачливому придворному пришлось отправиться в почетную ссылку на остров Кюсю.
Нельзя сказать, чтобы за тысячу лет Тэндзин сильно отстал от жизни. Вообще не отстал! Полезно курировать университеты — он всегда оставался в курсе последних достижений науки. Впрочем, в области науки и образования он все же проявлял наибольшую осведомленность и деловое нетерпение. Думаю, никогда ни до нас, ни после нас в Японии так не финансировали высшие учебные заведения.
В общем, ками Тэндзин с удовольствием тряхнул стариной, а я вздохнул свободнее.
Военное ведомство естественным образом перешло к Хатиману. Но я не доверял этому странному монаху-воину и поставил над ним Марка. Жалоб и нареканий не поступало. Значит, спелись.
А вот мой старый знакомый иезуит Луис Сугимори Эйдзи остался не у дел. У меня нашлись лучшие консультанты по местным обычаям. Я уже привык к роли локального царька и в то утро, когда Луис попросил аудиенции, решил, что он обижен опалой и собирается занудствовать по поводу моего невнимания. До конца нашего договора оставалось ровно три дня.
Сугимори вошел и поклонился. Я встал из-за стола и вышел к нему навстречу, улыбнулся, отчаянно пытаясь подражать знаменитой японской вежливости, и по-европейски пожал руку.
— Рад вас видеть. Чем обязан?
— Помните наш договор?
Ага! Пришел водяной к солдату: «Должок!»
— Помню, — смиренно ответил я.
— Вы сейчас поедете со мной.
— А в чем дело?
— У меня есть важные сведения. Важные не только для вас — для всей империи, созданной Господом.
— Так расскажите.
— Бесполезно. Вы не поверите. Могу только показать.
— Это надолго?
— Нет. Максимум до полуночи.
— Ладно. Но не сейчас. Разберусь немного с делами. Часов в шесть.
— Хорошо. И вы должны быть один.
Если бы не приказ Господа последить за японским иезуитом, я бы без разговоров послал его куда подальше. Но теперь я оказался перед непростым выбором. Я мог бы, конечно, оставить дела на один вечер — если это один вечер. А если нет? В любом случае рискованно. Я не имел права сейчас подвергать себя опасности, слишком многое было на меня завязано. Но и ослушаться приказа Эммануила не мог.
Я нашел Марка в его кабинете. Слава богу, он был один, без Хатимана.
— Марк, мне надо отлучиться сегодня вечером. Если что, справитесь тут одни?
Марк внимательно посмотрел на меня.
— Если что — у нас прямая связь с Эммануилом. Погоди-ка… — Он отпер один из ящиков стола и достал оттуда радиожучок размером с булавочную головку. Прицепил его мне за отворот пиджака. — Вот так. Не потеряешься.
Я усмехнулся.
С Матвеем мы практически не общались после завоевания Японии. А ведь раньше были почти друзьями.
— Не пропадем, не беспокойся, — успокоил он и положил руку мне на плечо. И я почувствовал жжение в знаке.
Я обернулся и посмотрел ему в глаза.
— Матвей, ты тоже умирал?
Он отвернулся.
— Я не имею права говорить об этом.
В шесть часов вечера я сел в машину Луиса Сугимори Эйдзи.
Мы выехали за город. По обеим сторонам от дороги тянулись ухоженные ряды чайных кустов, а на горизонте плыла вершина конусообразной горы, розовая в лучах вечернего солнца. На основании многочисленных виденных мной фотографий я предположил, что это Фудзи. Так бывает в туманные дни у нас в Крыму: корабли кажутся висящими над морем. Так и далекая гора плыла по небу, словно корабль в туманный день. Гармония и совершенство на японский манер — идеально ровная дорога под колесами, идеальные плантации справа и слева и идеальный конус горы на горизонте.
Я посмотрел на часы. Половина восьмого.
— Долго еще? Мы едем в другой город?
— Не долго, — ответил Луис.
Что-то он сегодня немногословен.
Прошло еще минут пятнадцать.
Со времени знакомства с Луисом я проникся к нему некоторым доверием. Все же от него был толк. И несмотря на все предпринятые меры предосторожности, не ожидал от сегодняшней поездки особых неприятностей, но происходящее в течение последнего часа мне решительно не нравилось.
Я нащупал на поясе кобуру пистолета.
Луис затормозил и остановил машину.
— Приехали, — сказал Сугимори.
У моего горла сверкнул клинок, словно возникший из воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182