— Эге, — с облегчением сказал он о своём открытии. — Это же фары автомобильные.
— А ты говоришь, «василиска», — усмехнулся Ваня. — Тут у них всего лишь тоннель. Странно, почему мы раньше его не заметили.
Метрах в трёхстах ниже по склону с рёвом и лязганьем вылетали из тоннеля огромные длинномерные фуры. Быстро мелькал среди деревьев мокрый кузов с какой-нибудь фирменной надписью — и тут же скрывался за поворотом, чтобы уступить место следующей фуре.
— Почему раньше машин не было, а теперь одна за другой несутся? Смотри, их уже десятка два проехало! — пробормотал Ваня, высвобождая из чехла бинокль. Вгляделся и даже присвистнул:
— Ух ты! Корабль пришёл, вон стоит у причала, сквозь туман видно огоньки. Всё ясно, это машины с парома.
— Вань, — Тихогромов слегка дёрнул друга за рукав. — А может нам к этим машинам прицепиться?
— Пока добежим, вся колонна успеет проехать. Тут полкилометра через лес продираться.
— Ну давай, Ванюш, мы сбегаем! Хоть поглядим на них поближе!
Царицын подумал и кивнул:
— Поглядеть можно. Рюкзаки оставим здесь и налегке сгоняем.
Продираясь через чахлый подлесок, красиво сигая через валуны, кадеты спустились по склону на массивный, метров десять длиной, металлический козырёк, державшийся на решетчатых стальных опорах. Прямо под ними из-под козырька вылетали в туманистом облаке брызг здоровенные машины — длинные, как вагоны: багрово-красные «маки», неистово блистающие хромированными решётками и трубами, тёмно-зелёные тупорылые «мерседесы», серо-чёрные дальнобойные «портманы» со спальной каютой над кабиной водителя…
— Видать, вкусности для юных волшебников везут, — Ваня пытался переорать завывание могучих двигателей. — Смотри, какая оранжевая поехала, с рекламой пива! Неужели целая фура пива?
— Спрыгнуть бы, а? — вдруг сказал Тихогромыч. — Как думаешь? Вот с краешка козырька соскочить и прямо на крышу.
— Жить надоело? Неужто так сильно пива захотелось? — Ваня на всякий случай ухватил расхрабрившегося друга за локоть. — Смотри, с какой скоростью они вылетают из тоннеля! Да тебя ветром сдует с крыши фургона в момент. Покатишься кувырком, как раз под колёса следующей фуры. И привет родным.
Внизу пронеслась открытая фура с какими-то грязными животными… Верблюды, настоящие верблюды, чёрные от дождя, вповалку лежали в решетчатых боксах. Штук пять или шесть!
— Вань, а хочешь, я вот это брёвнышко на дорогу брошу? — ангельским голосом предложил Тихогромов, указывая на здоровенную поваленную сосну. — Они тогда остановятся.
— Ага, остановятся! — Ваня кивнул. — А через полчаса начнут лес прочёсывать, чтобы найти и поблагодарить того Робин Гуда, который тут брёвнами разбрасывается. Ух ты, смотри!
Лимонно-жёлтая фура с сучковатой немецкой надписью вдруг сбросила скорость и, повизгивая тормозами, остановилась. Ваня радостно оскалился: хвостовая часть прицепа — как раз под козырьком! Это шанс. Водитель выбрался из кабины и, вскарабкавшись по лесенке на блистающий мокрый капот, начал возиться у лобового стекла.
Кадеты мягко, по-кошачьи пробежали по козырьку до середины и замерли, пригнувшись. Вот он, брезентовый верх фуры, в каком-нибудь метре от козырька… Шофер прицепил новые щёточки, спрыгнул на дорогу. Шлёпая белыми кроссовками по лужам и глухо поругиваясь на погоду, побежал к водительской дверце. Сейчас залезет внутрь, включит передачу, даст газу — и всё. Уедет.
— Ну что, поехали в замок? Рюкзаки-то наши в берлоге остались!
Ваня не успел ответить. Дверь хлопнула, и машина медленно поползла, надсадно газуя и постепенно разгоняясь. Кадет Тихогромов стартовал первым: прогрохотал мокрыми ботинками по карнизу, что есть силы оттолкнулся — и прыгнул. Пузом со всей дури — на жёлтый брезентовый кузов. Как водится, ударил лицом в грязь: слёзы из глазищ, из носа — понятное дело, кровушка.
Сзади хлопнуло по брезенту: кадет Царицын, ряженный медведем, приземлился более удачно, на четыре конечности. Сразу выхватил нож, воткнул в брезент и — заскрипел зубами, пытаясь прорезать толстую ткань.
— Давай лучше я! — Петруша перехватил рукоятку, надавил что есть силы. Ткань послушно затрещала.
Иван первым соскочил в дырку. Тихогромов распахнул рваные края брезента, глянул вниз: ничего не видать, темнота. Грузовик, громыхая и коптя, пошёл на поворот по горному серпантину — и Петрушу потащило вбок. Ноги безудержно заскользили по брезенту, ладони обожгло — и кадет Тихогромов… упал.
Каким-то чудом, уже в полёте, ухватил трепещущий край разрезанного брезента — и скользнул не на дорогу, а внутрь кузова. Правда, головой вниз…
По счастью, Петруша приземлился на какие-то мягкие бурдюки, заботливо постеленные прямо в месте падения.
— Брат… — простонали бурдюки голосом Ивана Царицына. — Слезь с меня, пожалуйста. Быстро, а то по шее дам.
Ваня, потирая отбитые колени, выкарабкался из-под смущённого Тихогромыча и нащупал фонарик на поясе. Жёлтый луч метнулся по разноцветным ящикам и коробкам, упал Петруше на грудь.
— Ты жив, брат? — спросил Ваня.
— Не волнуйся, Ванюша, я в полном порядке, — поспешно сказал Тихогромов, пряча за спину лезвие. Только теперь Петруша осознал, что спрыгнул на драгоценного друга с обнажённым ножом в руке.
Машину сильно качнуло, отовсюду заскрипели, закряхтели деревянные ящики.
— Гляди-ка, — хихикнул Ваня, скользя лучиком по красной штампованной надписи на одном из контейнеров, — лучший гаванский табак. Во повезло, брат. Жаль, что мы с тобой не курим.
— А сгущёнки нет у них? — осведомился Петруша. — Дайка фонарик, я погляжу…
Сгущёнки не было. Зато много было такого, от чего у мальчишек то глаза вылезали из орбит, то брови вставали дыбом, а то и слёзы на глаза наворачивались. В одном из ящиков обнаружилось с десяток сушёных обезьяньих голов: маленькие, зелёные и вонючие, с вшивыми длинными волосами. В бочке плавали в вязком растворе маринованные медузы. Чёрный ящик с зелёными буквами таил в себе тысячу мёртвых летучих мышей — чёрненьких, бархатистых, с тщательно проглаженными крылышками. На каждой твари виднелась товарная бирка со штрих-кодом.
Пластиковые челюсти и ритуальные маски людоедского племени, резиновые макеты носорожьего кала и целые россыпи стеклянных глаз, связки копчёных змей, гроздья высушенных кошачьих желудков, жестяные банки с надписями вроде «сушёная печень гадюки» и «экстракт сиамской кошачьей слюны»… Какой только дряни не везли в замок Мерлина!
— Во! Громыч, гляди-ка, оружие нашлось! — рассмеялся Ваня, доставая из контейнера тяжеленный обсидиановый топор древних ацтеков с какими-то сушёными кишками, намотанными на рукоять.
— Нет! — Петруша испуганно бросился к другу, вырвал топорик и бросил обратно, на гору таких же чёрных кинжалов и наконечников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136