То, что с полудня над замком сияло солнце, Элю не волновало. Наглухо застёгнутая в чёрный прорезиненный плащ, в высоченных шнурованных ботинках и чёрных крагах, Эля медленно двигалась вдоль кустов шиповника. Узкие солнцезащитные очки скрывали взгляд бывшей детдомовки. Единственным светлым пятном в её облике был розоватый бантик, сидевший на тугом хвосте вороных волос.
Однако, как понял Царицын, чёрная девочка была не чужда прекрасному. Возле одного из кустов она так засмотрелась на бутоны шиповника, что даже очки сняла.
Ване тоже понравились бутоны. А вот взгляд девочки ему не очень понравился. Мутный и стылый, высматривающий что-то — точно бомж пустую бутылку ищет в кустах.
Вдруг девочка улыбнулась и двинулась по газону вперёд, поближе к кустам. Расстегнула плащ, полезла рукой под мышку и достала… Ваня поразился. Спортивная рогатка с упором для руки, с резиновой ручкой, мощная! Мечта любого хулигана…
Эля быстро прицелилась… шпунёк с визгом стеганул по кустам шиповника, точно хлыстом, и вот… из куста вывалилась птичка. Ваню передёрнуло. Вместо головы, у птички было кровавое месиво. Видимо, шпунёк был тяжёлый, со свинчаткой.
Мягко ступая по траве толстыми подошвами на стальных подковах, девочка подошла, бережно склонилась над птичкой и… быстрым движением открутила ей голову. Потом раскрыла сумочку и достала оттуда… связку таких же птичьих головок, нанизанных на проволоку. Пополнив коллекцию свежим экспонатом, Элечка с радостной гримасой застегнула сумочку. При этом из сумочки что-то выпало, блеснув серебристой искрой, в траву.
Со счастливой улыбкой девочка Эля шла по травке обратно к асфальтовой дорожке. Лицо у неё было покойно и радостно, точно девочка наслаждалась пением птиц.
Через четыре секунды блаженство Элечки было прервано. По дорожке неслась на роликовых коньках другая девочка — стриженая дылда в оранжевых джинсах. Видимо, торопилась на занятие. Почему-то появление девочки на роликах привело Элю в бешенство. Она выдернула из-под плаща волшебную указку…
— Tremoro dui! — визгнула бывшая детдомовка, её указка выхаркнула тёмный лучик — и дылда в тот же миг кубарем покатилась по дорожке, гремя роликами по асфальту.
— А, чтоб тебя, сволочь! — крикнула Элечка. — Ты меня напугала!
Взметнулись края чёрного плаща — Эльвира Турухтай прыгнула, замахнулась… Но стриженая успела выхватить свою палочку и поспешно нацелила Элечке в голову.
— Профессору скажу! — взвизгнула она, морщась от боли.
— Да пошла ты в баню, мараться ещё об тебя, падаль, — скривилась детдомовка и, плюнув, зашагала своей дорогой.
Ваня подождал, пока она скроется за кустами — и подбежал к тому месту, где Элечка охотилась на птичку. В траве лежал, поблескивая, небольшой предмет… Садовый секатор! Такой же, как на уроке Карлиса Гаафса!
Тяжёлый случай, — хмыкнул Ваня, грустнея ещё больше. — Похоже, девочка учится на курсе боевой магии. Кажется, общаться бесполезно…
— Ну здравствуй, — раздался за спиной звонкий насмешливый голос.
Ваня вздрогнул: сказано было по-русски. Он мягко шагнул вбок и только потом обернулся.
На дорожке стоял худенький, но, видимо, сильный мальчик с большими неспокойными глазами. Всё лицо его было усеяно прыщиками так, что казалось, он измазал щёки и подбородок в малине. На глаза низко надвинут козырёк кепки, на плечах поблескивали вынутые из ушей наушники. А ниже — на майке — ещё сильнее блестели два странных значка, похожие на орденские планки.
— Я давно за тобой слежу, — подмигнул прыщавый. — Ты русских детдомовцев ищешь. Я прав?
— Ну прав, — сказал Ваня, лениво жмурясь на солнце. — Интересно же разузнать у своих, чему здесь учат.
— Давай, ври больше, — кивнул прыщавый. — Сначала с Беней Рыжим шептался, потом Сладкому Толяну вопросы задавал. Я всё видел. Ты, небось, из Москвы заслан, чтобы нас уговаривать. Я снова прав?
— А ты вообще кто? — удивился Ваня. — Следователь?
— Я-то известно кто. Меня весь Мерлин знает, — серьёзно сказал мальчик. — У меня двадцать девятый рейтинг в академии, в Звёздной лиге, понял?
— Нет, не понял. На космонавта учишься, что ли?
— Болван ты, ха-ха! — отважно произнёс прыщавый. Согласитесь, смелый шаг для гражданского шпака — так вот оскорбить кадета. «Значит, он не знает, что я кадет!» — обрадовался Ваня.
— Это значит, что я занимаю двадцать девятое место среди всех студентов академии по совокупности интеллекта, профессиональных навыков и интуиции, — сказал прыщавый. Первое место держит, понятное дело, великий Гарри. А у меня — двадцать девятое, понял? Слыхал про Джорджа Мерло? Это я и есть.
— Не слыхал, — сказал Ваня и вздрогнул: жуткая гримаса раздражения исказила прыщавое лицо собеседника.
— Не ври! Ты не мог не слышать обо мне! Моё имя на мраморных плитах в Старом дворце! Всех, кто пробился в Звёздную лигу, увековечивают в бронзе! Пойди, болван, сходи в Галерею славы — там мой бюст стоит, четвёртый от южного балкона!
— Ну, прости, — вздохнул Ваня. — Не успел заметить.
— А ну признайся, ведь слышал про меня! Ведь рассказывали тебе! Я знаю, про меня все первокурсники шепчутся. Ещё бы: не каждый студент из Москвы сможет, несмотря на русскую защиту, получить за полгода орден Негоши второй степени!
— Нет, правда, не слышал о тебе, — покачал головой Ваня — и снова пожалел об этом: прыщавый едва не бросился на него с кулаками:
— Не ври! Не смей так говорить! Ты специально врёшь, чтобы меня разозлить! А сам-то — ничтожество! Ничего не добился, не достиг! Подумаешь-, ученик Шушуруна! Берут всякую бездарность себе в ученики…
Тут Ваню осенило:
— Слушай, Джордж Мерло. Ты на курсе превосходства учишься что ли?
— Вот, вот! Я же говорил, что ты обо мне всё прекрасно знаешь и только специально дразнишь, — прыщавый вмиг успокоился, подбоченился:
— Да, я учусь у самого проректора Тампльдора. А ты, мелкий, уже выбрал специализацию?
— Да у меня ещё русская защита действует, — усмехнулся Ваня.
— Правда что ли? — сморщился Джордж Мерло и поглядел на Ваню, как на подошву, вляпавшуюся в дерьмо. — Ну ладно, некогда мне с такой мелочью тёрки тереть. Когда вырастешь, заходи, дам списать.
Великий человек Джордж Мерло, повернувшись, пошёл по тропинке, улыбчиво раскланиваясь с каждым встречным.
Глава 16.
На ночь глядя
… С того времени покою не было тёще. Чуть только ночь, мертвец и тащатся. Сядет верхом на трубу, проклятый, и галушку держит в зубах.
Н. В. Гоголь. Вечер накануне Ивана Купала
Ваня прислонился к фонарному столбу и достал блокнотик. Хорошо, конечно, что он так быстро, буквально за полчаса, отыскал сразу четверых детдомовцев. Жаль только, что результаты общения с ними не порадуют доктора Савенкова. Похоже, никто этих детишек не запугивал и не гипнотизировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136