Слишком многие знали о глубокой ненависти, разъединявшей эти три семьи. Слишком много ходило слухов о среднем сыне Сандре, предполагаемом вожаке предполагаемого заговора. Он мог выкрасть мальчика из храма Мориан, говорили в Астибаре, но заговор против тирана? Вместе с Ньеволе и Скалвайей?
Нет, город был просто слишком искушен, чтобы проглотить это. Все, кто хоть мало-мальски разбирался в географии и экономике, понимали, что в действительности происходит. Как, путем подавления этой «угрозы» со стороны трех из пяти самых крупных землевладельцев дистрады, Альберико просто создает прозрачное прикрытие для захвата земель, который иначе ничем не оправдан.
Разумеется, всего лишь совпадение, что поместья Сандрени находятся в центре, фермы Ньеволе — на юго-западе вдоль границы с Ферратом, а виноградники Скалвайи образуют богатейший пояс на севере, где выращивают лучший виноград для голубого вина. Чрезвычайно удобный заговор, соглашались во всех тавернах и кавницах.
И к тому же все до единого заговорщики погибли за одну ночь. Что за быстрое правосудие! Какие веские доказательства против них собраны? Среди Сандрени оказался осведомитель, как было объявлено. Он умер. Разумеется. Томассо бар Сандре возглавлял заговор, говорили им. Он тоже, к величайшему прискорбию, умер.
Все четыре провинции Восточной Ладони, с Астибаром во главе, выражали горькое, саркастическое недоверие. Их можно было покорить, придавить тяжелым барбадиорским каблуком, но нельзя лишить разума или сделать слепыми. Они умеют распознать интриги тирана.
Томассо бар Сандре в роли ловкого, смертельно опасного заговорщика? Астибар, переживающий экономические потрясения от конфискаций и ужасы казней, все еще находил в себе силы издеваться. А затем пришел первый из насмешливо-злобных стишков с запада — из самой Кьяры, — написанный, как утверждали некоторые, самим Брандином, но, скорее, заказанный одному из поэтов, роящихся вокруг его двора. Стишки были пасквилем, обвиняющим Альберико в том, что он видит заговоры в каждом сельском дворе и использует их как предлог для захвата домашней птицы и огородов по всей Восточной Ладони. Еще в них имелись многочисленные, не слишком завуалированные инсинуации сексуального характера.
Эти стишки, расклеенные на всех стенах города, а потом в Тригии, Чертандо и Феррате, барбадиоры срывали почти сразу же, как только они появлялись. К несчастью, это были запоминающиеся стихи, и людям достаточно было прочесть или услышать их всего лишь раз.
Позже Альберико вынужден был признаться самому себе, что отчасти потерял контроль над собой. Он также признал, что большая доля его ярости коренилась в страстном негодовании и порождалась страхом.
Ведь действительно имел место заговор этого жеманного Сандрени. Они чуть не убили его в том проклятом охотничьем домике в лесу.
На этот раз тиран говорил чистую правду. Никакого притворства или обмана. Он имел все основания требовать правосудия. Но у него не было признания, свидетеля, вообще никаких доказательств. Ему необходим был живой осведомитель. Или Томассо. Томассо был нужен ему живым. В ту первую ночь в его сны то и дело врывались яркие картинки: сын Сандре, связанный и обнаженный, согнутый в соблазнительную позу на одном из механизмов.
Вследствие необъяснимой смерти извращенца и единодушных известий из всех провинций о том, что никто не верит ни единому слову о заговоре, Альберико отказался от своего первоначального, тщательно отмеренного ответа на него.
Конечно, земли были конфискованы, но, кроме того, все живые члены трех семей были найдены и преданы смерти на колесах в Астибаре. Он не ожидал, что их окажется так много, когда отдавал этот приказ. Вонь стояла ужасная, а некоторые из детей оставались в живых на колесе неслыханно долго. Это не давало сосредоточиться на государственных делах чиновникам в кабинетах над Большой площадью.
Он повысил налоги в Астибаре и впервые ввел транзитные пошлины для купцов, переезжающих из одной провинции в другую, наряду с уже существующей пошлиной за переход из Восточной в Западную Ладонь.
Более того. Половину богатого урожая зерна с земель Ньеволе быстро переправили домой, в Барбадиор. Для предприятия, задуманного в гневе, считал он, это была удачная находка. Цена на зерно в Империи тут же упала, что нанесло урон двум самым старинным соперникам его семьи и в то же время снискало ему огромную популярность у народа. Пусть даже с народом в Барбадиоре никто не считался.
В то же время здесь, на Ладони, Астибар был вынужден ввозить больше, чем когда-либо, зерна из Чертандо и Феррата, а с введением новых налогов Альберико предстояло получить значительную выгоду и от вздутых цен на зерно.
Он мог бы умерить свой гнев, даже радоваться, наблюдая за всеми этими последствиями, если бы не мелкие неприятности.
Во-первых, его солдаты начали волноваться. С ростом трудностей возросло и напряжение; все чаще случались стычки. Особенно в Тригии, где сопротивление всегда было больше. Наемники потребовали повышения платы, как и следовало ожидать. А если он повысит им плату, на это уйдет почти все, что он мог получить от конфискаций и новых поборов.
Он послал письмо домой, императору. Первую просьбу за два года. Вместе с ящиком астибарского голубого вина — из принадлежащих теперь ему поместий на севере — он еще раз отправил настоятельную просьбу принять его под эгиду Империи. Что означало бы субсидию для его наемников из казначейства Барбадиора или даже отправку имперских войск под его командование. Как всегда, он подчеркнул ту роль, которую он сыграл в одиночку, преградив путь экспансии игратян на этом опасном полуострове. Возможно, он начал свою карьеру здесь как самонадеянный авантюрист, признавался он, в изящном, по его мнению, предложении, но, став старше и мудрее, он теперь желает более прочно связать себя со своим императором и быть ему более полезным, чем прежде.
Что касается его желания стать императором и стремления самому набросить на свои плечи императорскую мантию — пусть и с опозданием, — ну, о таких вещах ведь не обязательно писать в письме?
Вместо ответа он получил элегантную драпировку на стену из дворца императора, благодарность за верноподданнические чувства и вежливое выражение сожаления по поводу того, что внутренние обстоятельства не позволяют удовлетворить его просьбу о финансировании. Как обычно. Его сердечно приглашали отплыть домой, где его ждет подобающий ему почет, и оставить утомительные проблемы этой далекой заморской страны эксперту по колониям, которого назначит император.
Это тоже было обычным. Отдай свою новую территорию императору. Отдай свою армию. Приезжай домой, где в твою честь устроят пару парадов, а потом занимайся охотой и трать деньги на взятки и на охотничье снаряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Нет, город был просто слишком искушен, чтобы проглотить это. Все, кто хоть мало-мальски разбирался в географии и экономике, понимали, что в действительности происходит. Как, путем подавления этой «угрозы» со стороны трех из пяти самых крупных землевладельцев дистрады, Альберико просто создает прозрачное прикрытие для захвата земель, который иначе ничем не оправдан.
Разумеется, всего лишь совпадение, что поместья Сандрени находятся в центре, фермы Ньеволе — на юго-западе вдоль границы с Ферратом, а виноградники Скалвайи образуют богатейший пояс на севере, где выращивают лучший виноград для голубого вина. Чрезвычайно удобный заговор, соглашались во всех тавернах и кавницах.
И к тому же все до единого заговорщики погибли за одну ночь. Что за быстрое правосудие! Какие веские доказательства против них собраны? Среди Сандрени оказался осведомитель, как было объявлено. Он умер. Разумеется. Томассо бар Сандре возглавлял заговор, говорили им. Он тоже, к величайшему прискорбию, умер.
Все четыре провинции Восточной Ладони, с Астибаром во главе, выражали горькое, саркастическое недоверие. Их можно было покорить, придавить тяжелым барбадиорским каблуком, но нельзя лишить разума или сделать слепыми. Они умеют распознать интриги тирана.
Томассо бар Сандре в роли ловкого, смертельно опасного заговорщика? Астибар, переживающий экономические потрясения от конфискаций и ужасы казней, все еще находил в себе силы издеваться. А затем пришел первый из насмешливо-злобных стишков с запада — из самой Кьяры, — написанный, как утверждали некоторые, самим Брандином, но, скорее, заказанный одному из поэтов, роящихся вокруг его двора. Стишки были пасквилем, обвиняющим Альберико в том, что он видит заговоры в каждом сельском дворе и использует их как предлог для захвата домашней птицы и огородов по всей Восточной Ладони. Еще в них имелись многочисленные, не слишком завуалированные инсинуации сексуального характера.
Эти стишки, расклеенные на всех стенах города, а потом в Тригии, Чертандо и Феррате, барбадиоры срывали почти сразу же, как только они появлялись. К несчастью, это были запоминающиеся стихи, и людям достаточно было прочесть или услышать их всего лишь раз.
Позже Альберико вынужден был признаться самому себе, что отчасти потерял контроль над собой. Он также признал, что большая доля его ярости коренилась в страстном негодовании и порождалась страхом.
Ведь действительно имел место заговор этого жеманного Сандрени. Они чуть не убили его в том проклятом охотничьем домике в лесу.
На этот раз тиран говорил чистую правду. Никакого притворства или обмана. Он имел все основания требовать правосудия. Но у него не было признания, свидетеля, вообще никаких доказательств. Ему необходим был живой осведомитель. Или Томассо. Томассо был нужен ему живым. В ту первую ночь в его сны то и дело врывались яркие картинки: сын Сандре, связанный и обнаженный, согнутый в соблазнительную позу на одном из механизмов.
Вследствие необъяснимой смерти извращенца и единодушных известий из всех провинций о том, что никто не верит ни единому слову о заговоре, Альберико отказался от своего первоначального, тщательно отмеренного ответа на него.
Конечно, земли были конфискованы, но, кроме того, все живые члены трех семей были найдены и преданы смерти на колесах в Астибаре. Он не ожидал, что их окажется так много, когда отдавал этот приказ. Вонь стояла ужасная, а некоторые из детей оставались в живых на колесе неслыханно долго. Это не давало сосредоточиться на государственных делах чиновникам в кабинетах над Большой площадью.
Он повысил налоги в Астибаре и впервые ввел транзитные пошлины для купцов, переезжающих из одной провинции в другую, наряду с уже существующей пошлиной за переход из Восточной в Западную Ладонь.
Более того. Половину богатого урожая зерна с земель Ньеволе быстро переправили домой, в Барбадиор. Для предприятия, задуманного в гневе, считал он, это была удачная находка. Цена на зерно в Империи тут же упала, что нанесло урон двум самым старинным соперникам его семьи и в то же время снискало ему огромную популярность у народа. Пусть даже с народом в Барбадиоре никто не считался.
В то же время здесь, на Ладони, Астибар был вынужден ввозить больше, чем когда-либо, зерна из Чертандо и Феррата, а с введением новых налогов Альберико предстояло получить значительную выгоду и от вздутых цен на зерно.
Он мог бы умерить свой гнев, даже радоваться, наблюдая за всеми этими последствиями, если бы не мелкие неприятности.
Во-первых, его солдаты начали волноваться. С ростом трудностей возросло и напряжение; все чаще случались стычки. Особенно в Тригии, где сопротивление всегда было больше. Наемники потребовали повышения платы, как и следовало ожидать. А если он повысит им плату, на это уйдет почти все, что он мог получить от конфискаций и новых поборов.
Он послал письмо домой, императору. Первую просьбу за два года. Вместе с ящиком астибарского голубого вина — из принадлежащих теперь ему поместий на севере — он еще раз отправил настоятельную просьбу принять его под эгиду Империи. Что означало бы субсидию для его наемников из казначейства Барбадиора или даже отправку имперских войск под его командование. Как всегда, он подчеркнул ту роль, которую он сыграл в одиночку, преградив путь экспансии игратян на этом опасном полуострове. Возможно, он начал свою карьеру здесь как самонадеянный авантюрист, признавался он, в изящном, по его мнению, предложении, но, став старше и мудрее, он теперь желает более прочно связать себя со своим императором и быть ему более полезным, чем прежде.
Что касается его желания стать императором и стремления самому набросить на свои плечи императорскую мантию — пусть и с опозданием, — ну, о таких вещах ведь не обязательно писать в письме?
Вместо ответа он получил элегантную драпировку на стену из дворца императора, благодарность за верноподданнические чувства и вежливое выражение сожаления по поводу того, что внутренние обстоятельства не позволяют удовлетворить его просьбу о финансировании. Как обычно. Его сердечно приглашали отплыть домой, где его ждет подобающий ему почет, и оставить утомительные проблемы этой далекой заморской страны эксперту по колониям, которого назначит император.
Это тоже было обычным. Отдай свою новую территорию императору. Отдай свою армию. Приезжай домой, где в твою честь устроят пару парадов, а потом занимайся охотой и трать деньги на взятки и на охотничье снаряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197