Елена едва не захихикала.
— Что такое? — удивился горец, бросив вилку на скатерть, откинувшись и довольно потирая сытый живот. — Что такое? — завертел он головой, чувствуя, что сделал, вероятно, что-нибудь не так.
Рокингем, евший ложкой — ибо никаких других приборов ему не дали, а для верности еще и привязали его ноги к ножке стола, — пробормотал возмущено себе под нос:
— И они еще связали меня !
Но вот Эррил откашлялся и посмотрел на Бола в открытую:
— Итак, кажется, наелись все. И теперь вы, может быть, будете столь добры, что прольете свет на то, откуда вы узнали о нашем скором прибытии и даже о моем имени.
— Кто хочет десерта? — в ответ спросил Бол и громко отодвинул стул. — В честь сгоревшего сада я испек настоящий яблочный пирог. Кто будет?
— Это подождет… — попытался продолжить Эррил, но остальные подняли руки. Тогда он покорно вздохнул и буркнул: — Ладно. Давайте сюда ваш десерт.
Дядя довольно улыбнулся и обратился к нюмфае:
— Может быть… Кажется, вас зовут Нилен, не так ли? Может быть, вы поможете мне на кухне?
— Конечно, — Нилен вытерла руки лежащей на коленях льняной салфеткой, грациозно встала и пошла за Болом.
Эррил нетерпеливо постукивал по своему бокалу.
Елена чувствовала, что странный воин находится на грани взрыва. С того самого момента, как дядя назвал его по имени, а потом еще и отказался ответить на вопрос, жилы на шее Эррила вздувались все сильнее, и пища оставалась на тарелке почти нетронутой.
— Не обращайте внимания на дядю, — шепнула девушка. — Он всегда себя так ведет.
Эррил прекратил стучать и резко повернулся к ней:
— Так как же прикажешь себя вести?
— Он все скажет, на все ответит, но только потом, когда сам захочет. Раньше, когда он приезжал к нам, он всегда рассказывал нам на ночь всякие истории, но если мы торопили его, чтобы узнать, что же будет, он только нарочно все затягивал.
— Короче, мы все спокойно сидим и едим пирог, — сухо подытожил Эррил.
Елена кивнула и положила в рот несколько ягод черники. Ее саму весьма беспокоило поведение дяди, ибо она видела, что и у него сердце не на месте. Она никогда за всю свою жизнь не видела его столь суетливым и вскакивающим при любом звуке. Треснувшее в камине полено заставило его подскочить чуть ли не до потолка. А ведь обычно дядя ел медленно, спокойно и так много, что все женщины родни с завистью обсуждали, как после такого чревоугодия ему удается оставаться таким же стройным и мускулистым, как юноша. А сегодня он, как и Эррил, едва дотронулся даже до мяса.
Дядя вернулся с новыми тарелками и вилками, а за ним Нилен несла уже разрезанный пирог. Комнату наполнил запах печеного яблока и корицы. Даже Эррил одобрительно повел носом.
Но эта новая отсрочка оказалась недолгой. Пирог с тарелки исчез мгновенно, и скоро все, сытые и довольные, немного успокоились.
— Надеюсь, все остались довольны, — провозгласил Бол и поднялся. — Ему ответил хор благодарных голосов. — Тогда настала пора показать вам ваши спальни. Увы, мужчинам достанется одна на всех, а другая достанется Нилен и Елене.
Эррил поднял руку:
— А как насчет вопросов, так и не получивших ответов?
— Давайте займемся ими, когда все лягут, а мы сядем у камина, раскурим трубочки и поговорим обо всем, — неохотно ответил Бол. — И ты с нами, моя родная. У меня есть нечто и для тебя, — обернулся он к племяннице.
— То, что вы мне скажете, вы можете сказать и при моих друзьях, — заупрямился Эррил. Глаза Крала и Нилен вспыхнули любопытством, и даже Рокингем, старавшийся изо всех сил казаться равнодушным, все же не преуспел в этом.
Бол провел рукой по усам:
— Не думаю, чтобы Братство приветствовало такую расточительность, — задумчиво начал, он.
— Какое братство… — начала Елена, но Эррил положил ей на плечо руку, заставив замолчать.
— Давно я не сидел с трубкой в руке, — вдруг совершенно спокойным голосом признался он. — Прекрасная возможность. Жду — Но в голосе его теперь прозвучала наглухо скрытая злоба.
— Вот и ладно. А теперь пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
Рокингем слышал, как горец запер двери их комнаты, освободился от своего тяжелого верхового костюма и улегся на тюфяк. Веревки, которыми он был привязан за руки и за ноги к прутьям кровати, ограничивали его движения, позволяя видеть лишь часть потолка и угол слева от двери. Потом единственная лампа погасла, и бедняга не видел уже совсем ничего.
Он лежал связанный под толстым одеялом и кривился от отвращения. Не видя горца, он все же ощущал его запах — смесь мокрой овечьей шерсти и навоза. Рокингему казалось, что он спит в овчарне. Тогда он попытался дышать ртом, но и это не помогало. Уткнуться носом в подушку, тоже было невозможно. Кроме того, все его бесполезные усилия кровать сопровождала громким предательским скрипом.
— Я сплю чутко, — тут же предупредил его Крал. — И не надо меня ловить на этом.
Рокингем промолчал. Да, все попытки бесполезны, веревок не развязать.
Пленник продолжал лежать с открытыми глазами, глядя в едва различимые балки под потолком. А зачем ему и пытаться? Куда он пойдет отсюда? Уж, конечно, не в кордегардию. Как только ушей Лорда Гульготы достигнет слух, что один из его лейтенантов обезглавлен, а жертва ускользнула, Рокингема первым же казнят на устрашение всему гарнизону. И это еще в лучшем случае. Страшные подвалы донжона Блекхолла он слишком хорошо знал. Даже сейчас, под теплым одеялом, пленник вздрогнул при воспоминании о них.
Его единственным шансом будет исчезнуть, убежать, скрыться в надежде, что миньоны Темного Лорда никогда не найдут его или… Или остаться с этими пятью и попытать счастья все-таки выкрасть девчонку. За нее ему все простят, и гнев Лорда Гульготы пронесется мимо.
Словом, в эту ночь Рокингем решил не пытаться бежать из плена. Пускай они уведут его как можно дальше от города — тем лучше. Он не будет сопротивляться. Пусть их бдительность притупится, — он терпеливый, он подождет. И легкая улыбка появилась на его губах, когда он представил, как однажды вдруг вернется с девчонкой в Блекхолл. Ради этого стоило и потерпеть. И он решил ждать.
Вскоре Рокингем уже начал засыпать, как вдруг у него остро заныло в промежности. Будь проклята эта девка из таверны! Бедняга попытался свести ноги и унять зуд, но стало еще хуже. Гигант храпел так, что тряслись стены. И от всего этого месте Рокингема буквально выворачивало наизнанку. Но оставалось только сжать зубы, закрыть глаза и поскуливать. Ночь впереди долгая.
И теперь подвалы Блекхолла уже не казались Рокингему столь страшными.
Эррил оперся о каминную доску. Где же старик? Остальные давно ушли к себе, оставив их вдвоем с девочкой. Воин видел, как она, не отрываясь, смотрит в огонь, и лицо ее, откинувшееся на подголовник старого мягкого кресла, казалось, тонет в багровых отсветах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Что такое? — удивился горец, бросив вилку на скатерть, откинувшись и довольно потирая сытый живот. — Что такое? — завертел он головой, чувствуя, что сделал, вероятно, что-нибудь не так.
Рокингем, евший ложкой — ибо никаких других приборов ему не дали, а для верности еще и привязали его ноги к ножке стола, — пробормотал возмущено себе под нос:
— И они еще связали меня !
Но вот Эррил откашлялся и посмотрел на Бола в открытую:
— Итак, кажется, наелись все. И теперь вы, может быть, будете столь добры, что прольете свет на то, откуда вы узнали о нашем скором прибытии и даже о моем имени.
— Кто хочет десерта? — в ответ спросил Бол и громко отодвинул стул. — В честь сгоревшего сада я испек настоящий яблочный пирог. Кто будет?
— Это подождет… — попытался продолжить Эррил, но остальные подняли руки. Тогда он покорно вздохнул и буркнул: — Ладно. Давайте сюда ваш десерт.
Дядя довольно улыбнулся и обратился к нюмфае:
— Может быть… Кажется, вас зовут Нилен, не так ли? Может быть, вы поможете мне на кухне?
— Конечно, — Нилен вытерла руки лежащей на коленях льняной салфеткой, грациозно встала и пошла за Болом.
Эррил нетерпеливо постукивал по своему бокалу.
Елена чувствовала, что странный воин находится на грани взрыва. С того самого момента, как дядя назвал его по имени, а потом еще и отказался ответить на вопрос, жилы на шее Эррила вздувались все сильнее, и пища оставалась на тарелке почти нетронутой.
— Не обращайте внимания на дядю, — шепнула девушка. — Он всегда себя так ведет.
Эррил прекратил стучать и резко повернулся к ней:
— Так как же прикажешь себя вести?
— Он все скажет, на все ответит, но только потом, когда сам захочет. Раньше, когда он приезжал к нам, он всегда рассказывал нам на ночь всякие истории, но если мы торопили его, чтобы узнать, что же будет, он только нарочно все затягивал.
— Короче, мы все спокойно сидим и едим пирог, — сухо подытожил Эррил.
Елена кивнула и положила в рот несколько ягод черники. Ее саму весьма беспокоило поведение дяди, ибо она видела, что и у него сердце не на месте. Она никогда за всю свою жизнь не видела его столь суетливым и вскакивающим при любом звуке. Треснувшее в камине полено заставило его подскочить чуть ли не до потолка. А ведь обычно дядя ел медленно, спокойно и так много, что все женщины родни с завистью обсуждали, как после такого чревоугодия ему удается оставаться таким же стройным и мускулистым, как юноша. А сегодня он, как и Эррил, едва дотронулся даже до мяса.
Дядя вернулся с новыми тарелками и вилками, а за ним Нилен несла уже разрезанный пирог. Комнату наполнил запах печеного яблока и корицы. Даже Эррил одобрительно повел носом.
Но эта новая отсрочка оказалась недолгой. Пирог с тарелки исчез мгновенно, и скоро все, сытые и довольные, немного успокоились.
— Надеюсь, все остались довольны, — провозгласил Бол и поднялся. — Ему ответил хор благодарных голосов. — Тогда настала пора показать вам ваши спальни. Увы, мужчинам достанется одна на всех, а другая достанется Нилен и Елене.
Эррил поднял руку:
— А как насчет вопросов, так и не получивших ответов?
— Давайте займемся ими, когда все лягут, а мы сядем у камина, раскурим трубочки и поговорим обо всем, — неохотно ответил Бол. — И ты с нами, моя родная. У меня есть нечто и для тебя, — обернулся он к племяннице.
— То, что вы мне скажете, вы можете сказать и при моих друзьях, — заупрямился Эррил. Глаза Крала и Нилен вспыхнули любопытством, и даже Рокингем, старавшийся изо всех сил казаться равнодушным, все же не преуспел в этом.
Бол провел рукой по усам:
— Не думаю, чтобы Братство приветствовало такую расточительность, — задумчиво начал, он.
— Какое братство… — начала Елена, но Эррил положил ей на плечо руку, заставив замолчать.
— Давно я не сидел с трубкой в руке, — вдруг совершенно спокойным голосом признался он. — Прекрасная возможность. Жду — Но в голосе его теперь прозвучала наглухо скрытая злоба.
— Вот и ладно. А теперь пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
Рокингем слышал, как горец запер двери их комнаты, освободился от своего тяжелого верхового костюма и улегся на тюфяк. Веревки, которыми он был привязан за руки и за ноги к прутьям кровати, ограничивали его движения, позволяя видеть лишь часть потолка и угол слева от двери. Потом единственная лампа погасла, и бедняга не видел уже совсем ничего.
Он лежал связанный под толстым одеялом и кривился от отвращения. Не видя горца, он все же ощущал его запах — смесь мокрой овечьей шерсти и навоза. Рокингему казалось, что он спит в овчарне. Тогда он попытался дышать ртом, но и это не помогало. Уткнуться носом в подушку, тоже было невозможно. Кроме того, все его бесполезные усилия кровать сопровождала громким предательским скрипом.
— Я сплю чутко, — тут же предупредил его Крал. — И не надо меня ловить на этом.
Рокингем промолчал. Да, все попытки бесполезны, веревок не развязать.
Пленник продолжал лежать с открытыми глазами, глядя в едва различимые балки под потолком. А зачем ему и пытаться? Куда он пойдет отсюда? Уж, конечно, не в кордегардию. Как только ушей Лорда Гульготы достигнет слух, что один из его лейтенантов обезглавлен, а жертва ускользнула, Рокингема первым же казнят на устрашение всему гарнизону. И это еще в лучшем случае. Страшные подвалы донжона Блекхолла он слишком хорошо знал. Даже сейчас, под теплым одеялом, пленник вздрогнул при воспоминании о них.
Его единственным шансом будет исчезнуть, убежать, скрыться в надежде, что миньоны Темного Лорда никогда не найдут его или… Или остаться с этими пятью и попытать счастья все-таки выкрасть девчонку. За нее ему все простят, и гнев Лорда Гульготы пронесется мимо.
Словом, в эту ночь Рокингем решил не пытаться бежать из плена. Пускай они уведут его как можно дальше от города — тем лучше. Он не будет сопротивляться. Пусть их бдительность притупится, — он терпеливый, он подождет. И легкая улыбка появилась на его губах, когда он представил, как однажды вдруг вернется с девчонкой в Блекхолл. Ради этого стоило и потерпеть. И он решил ждать.
Вскоре Рокингем уже начал засыпать, как вдруг у него остро заныло в промежности. Будь проклята эта девка из таверны! Бедняга попытался свести ноги и унять зуд, но стало еще хуже. Гигант храпел так, что тряслись стены. И от всего этого месте Рокингема буквально выворачивало наизнанку. Но оставалось только сжать зубы, закрыть глаза и поскуливать. Ночь впереди долгая.
И теперь подвалы Блекхолла уже не казались Рокингему столь страшными.
Эррил оперся о каминную доску. Где же старик? Остальные давно ушли к себе, оставив их вдвоем с девочкой. Воин видел, как она, не отрываясь, смотрит в огонь, и лицо ее, откинувшееся на подголовник старого мягкого кресла, казалось, тонет в багровых отсветах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109