За ночь уровень воды опустился, и проплыть под водой не представлялось возможным. Северьян замер возле выхода и стал ждать.
Вскоре, суета возле дома прекратилась. Женщины, поохав, разбежались, оставив стражей одних. Из дверного проема показалась веснушчатая физиономия Луки. Его приодели в чистое, вымыли, судя по здоровому цвета лица, накормили. Северьян нервно облизнулся, сглатывая слюну. Он бы сейчас и от лягушки не отказался, да только эти бестии хитрые. Только он к ним, те сразу в воду и след простыл. А Луку между тем вывели на площадку, перед этим крепко связав за спиной руки. Северьян присмотрелся и отметил, что взгляд Луки лишен всякой осмысленности, прямо зомби, а не человек.
К берегу причалил большой плот. На нем стояли еще пятеро, все как один в каких-то травяных кольчугах, с острогами в руках. Даже луков нет. Это хорошо. Северьян довольно хмыкнул. Уворачиваться от разящих болтов его не прельщало. А выстоять против десятка острог, при этом имея лук — дело вполне простое. Надо бы еще Луку в чувства привести, а то стоит, как береза на ветру, того и гляди, сдует.
А плот медленно, неторопливо, словно огромная жаба, отчаливал от берега, лениво подгребая в сторону леса, черной полосой маячившей на горизонте. Уже и солнце поползло в небо, белесое, неяркое. Казалось, что это и не солнце вовсе, а так, поделка болотников.
Угнаться за плотом было не просто. Но нельзя было подставляться, позволить заметить себя с берега. Слишком рискованно. Северьян дождался, пока плот отплывет подальше, набрал в грудь побольше воздуха, посоветовав того же домовому, и нырнул. Плыть в тяжелой, давящей воде было непросто. Под ноги то и дело попадались длинные лохмотья водорослей, запутывавших ноги не хуже дрягвинских веревок. Наверняка, они их из водорослей и делают!
Когда легкие стали разрываться от натуги, а в ушах настойчиво застучали барабаны, Северьян все-таки вынырнул. Медленно неторопливо всплыл, оглядываясь. Плот был в каких-нибудь двадцати шагах, и теперь плыл медленно, размеренно. Похоже, дряговичи никуда не торопились, и ритуал сей обещал растянуться надолго.
Из-за пазухи, недовольно ворча и отплевываясь, выбрался домовой.
— Вот, — ворчал он, — поведешься с вами, с людьми, и плавать научишься, и рыбой станешь. Я теперь уже не домовой, а самый настоящий водяной.
— Нет, — улыбнулся Северьян, — водяной весь зеленый, в водорослях и тине.
— А я в чем!? — Взревел домовой так, что чуть на плоту не услышали.
Северьян посмотрел на своего маленького спутника. А тот весь перемазан в тине, с головы, будто волосы, свисают водоросли.
— Водяной, домовой, ты все-таки кочевой! — Решил убийца, запихивая Доробея обратно и теперь не скрываясь, медленно поплыл вслед за плотом.
Глава 19.
Утром ничего не соображающего Луку усадили за стол. Пленнику развязали руки, но по бокам встали двое. Голова отчего-то была, как чугунная. Наверное, от снадобья, которым его поили ночью. Лука тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение. Воины тотчас напряглись, остроги в их руках скрежетнули. Убежать не удастся, — решил Лука, оглядываясь окрест.
— Сейчас тебя будут кормить! — Громко сказал воин, стоящий по правое плечо. — Ешь все, что дают!
Лука согласно кивнул. Сейчас есть он хотел даже больше, чем жить.
В дом, постучавшись, вошли два отрока с подносами. Особо радоваться Луке не пришлось. В качестве еды ему предлагали лягушачьи лапки, сырую рыбу и какую-то дурно пахнущую зелень, которую довольный дрягович отчего-то назвал капустой. Видел Лука такую капусту! Возле отхожего места у дома росла и сорняком называлась!
— Ешь! — Повторил суровый воин.
Лука поморщился, но желудок требовал своего, недовольно урча и скребясь о ребра. На! — Мстительно подумал Лука, отправляя в рот порцию сорняков, — подавись, брюхо ненасытное! А потом одумался. Так если он брюху мстит, он же и себе плохо делает!
К зелени он больше не притронулся. Лягушачьи лапки тоже проигнорировал, зато схрумкал всю рыбу. Сырая ли, жареная, рыба она и есть рыба.
Отроки по его сигналу послушно убрали со стола. Один вернулся с большим кувшином, в котором плескалось что-то темное, попахивающее тиной.
— Что это? — Подозрительно спросил Лука.
— Пиво, — улыбнулся отрок, обнажив неровные, через один, зубы. — Ням, ням.
Лука еще раз подозрительно принюхался.
— А пахнет как моча! — Сказал он.
Отрок зарделся, жеманно улыбнулся.
— Да я так, — пробормотал он, — для аромату!
Вскоре Стражи подхватили Луку под руки и вывели на белый свет. Вокруг царила суета. Мужчины с острогами бегали по селу, ругались, ссорились. Лука осмотрелся. Калики не было. Если его и содержали в другом доме, то сейчас он должен был показаться, не в одиночку же отправляться на корм упырям! Но калика все не появлялся.
Неужели убег?! — Мелькнула спасительная мысль, тотчас омраченная другой. — Если и убег, то уже не вернется!
— Сюда! — Подтолкнули его в спину, толкая на самый край мостика. Руки перехватили за спиной веревками, как обычно перетянув так, что пальцы отнялись уже через минуту. Лука посмотрел на болото. Зеленая, стоячая жижа колыхалась, поджидая его. Ему уже началось казаться, что из воды выныривают один за другим упыри, и в каждом всплеске ему чудились сморчковые, зеленые головы с белыми зрачками. Через некоторое время со стороны деревни выплыл большой плот с болотниками на борту. Обогнув близлежащие дома, он причалил прямо к мостику, стукнув бортом о край.
— Залезай! — Крикнули ему.
— Спасибо, что-то не хо…
Удар в спину лишил равновесия, и Лука, дабы устоять на ногах, соскочил на плот. Его тотчас подперли плечами, на случай если тот от безысходности решит сигануть в воду. Потом вылавливать здорового взрослого мужика, который еще и сопротивляется — занятие довольно-таки сложное.
Луку мутило. Голова болталась, как чугунная, по ней будто стучал огромный колокол. Вслед за страхом, который грыз витязя всю ночь, пришло безразличие. Он тупо оглядывался вокруг, и улыбка блаженного гуляла по его устам. Упыри уже представлялись милыми зелеными лягушками, которые…
— Слушай, похоже, он свихнулся! — Молвил один из стражников, подозрительно глядя на Луку.
— Да не, дурит просто, — неуверенно ответил другой. — А может и не дурит! Эй, мужик, очнись!
— Ладно, брось, — отмахнулся стражник. — Упыри и такого сожрут.
— Но им больше нравится, когда жертва сопротивляется…
От слова “упырь” Лука нервно подрагивал, а улыбка его становилась все шире. Вскоре ему начали мерещиться упыри повсюду. Один, особенно настойчивый, упорно следовал за плотом, но вскоре скрылся, отстал, но вскоре возник вновь, и уже не отставал. Стражники отчего-то его не замечали, весело переговаривались, травили байки. Договор с упырями и в правду чего-то да стоил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Вскоре, суета возле дома прекратилась. Женщины, поохав, разбежались, оставив стражей одних. Из дверного проема показалась веснушчатая физиономия Луки. Его приодели в чистое, вымыли, судя по здоровому цвета лица, накормили. Северьян нервно облизнулся, сглатывая слюну. Он бы сейчас и от лягушки не отказался, да только эти бестии хитрые. Только он к ним, те сразу в воду и след простыл. А Луку между тем вывели на площадку, перед этим крепко связав за спиной руки. Северьян присмотрелся и отметил, что взгляд Луки лишен всякой осмысленности, прямо зомби, а не человек.
К берегу причалил большой плот. На нем стояли еще пятеро, все как один в каких-то травяных кольчугах, с острогами в руках. Даже луков нет. Это хорошо. Северьян довольно хмыкнул. Уворачиваться от разящих болтов его не прельщало. А выстоять против десятка острог, при этом имея лук — дело вполне простое. Надо бы еще Луку в чувства привести, а то стоит, как береза на ветру, того и гляди, сдует.
А плот медленно, неторопливо, словно огромная жаба, отчаливал от берега, лениво подгребая в сторону леса, черной полосой маячившей на горизонте. Уже и солнце поползло в небо, белесое, неяркое. Казалось, что это и не солнце вовсе, а так, поделка болотников.
Угнаться за плотом было не просто. Но нельзя было подставляться, позволить заметить себя с берега. Слишком рискованно. Северьян дождался, пока плот отплывет подальше, набрал в грудь побольше воздуха, посоветовав того же домовому, и нырнул. Плыть в тяжелой, давящей воде было непросто. Под ноги то и дело попадались длинные лохмотья водорослей, запутывавших ноги не хуже дрягвинских веревок. Наверняка, они их из водорослей и делают!
Когда легкие стали разрываться от натуги, а в ушах настойчиво застучали барабаны, Северьян все-таки вынырнул. Медленно неторопливо всплыл, оглядываясь. Плот был в каких-нибудь двадцати шагах, и теперь плыл медленно, размеренно. Похоже, дряговичи никуда не торопились, и ритуал сей обещал растянуться надолго.
Из-за пазухи, недовольно ворча и отплевываясь, выбрался домовой.
— Вот, — ворчал он, — поведешься с вами, с людьми, и плавать научишься, и рыбой станешь. Я теперь уже не домовой, а самый настоящий водяной.
— Нет, — улыбнулся Северьян, — водяной весь зеленый, в водорослях и тине.
— А я в чем!? — Взревел домовой так, что чуть на плоту не услышали.
Северьян посмотрел на своего маленького спутника. А тот весь перемазан в тине, с головы, будто волосы, свисают водоросли.
— Водяной, домовой, ты все-таки кочевой! — Решил убийца, запихивая Доробея обратно и теперь не скрываясь, медленно поплыл вслед за плотом.
Глава 19.
Утром ничего не соображающего Луку усадили за стол. Пленнику развязали руки, но по бокам встали двое. Голова отчего-то была, как чугунная. Наверное, от снадобья, которым его поили ночью. Лука тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение. Воины тотчас напряглись, остроги в их руках скрежетнули. Убежать не удастся, — решил Лука, оглядываясь окрест.
— Сейчас тебя будут кормить! — Громко сказал воин, стоящий по правое плечо. — Ешь все, что дают!
Лука согласно кивнул. Сейчас есть он хотел даже больше, чем жить.
В дом, постучавшись, вошли два отрока с подносами. Особо радоваться Луке не пришлось. В качестве еды ему предлагали лягушачьи лапки, сырую рыбу и какую-то дурно пахнущую зелень, которую довольный дрягович отчего-то назвал капустой. Видел Лука такую капусту! Возле отхожего места у дома росла и сорняком называлась!
— Ешь! — Повторил суровый воин.
Лука поморщился, но желудок требовал своего, недовольно урча и скребясь о ребра. На! — Мстительно подумал Лука, отправляя в рот порцию сорняков, — подавись, брюхо ненасытное! А потом одумался. Так если он брюху мстит, он же и себе плохо делает!
К зелени он больше не притронулся. Лягушачьи лапки тоже проигнорировал, зато схрумкал всю рыбу. Сырая ли, жареная, рыба она и есть рыба.
Отроки по его сигналу послушно убрали со стола. Один вернулся с большим кувшином, в котором плескалось что-то темное, попахивающее тиной.
— Что это? — Подозрительно спросил Лука.
— Пиво, — улыбнулся отрок, обнажив неровные, через один, зубы. — Ням, ням.
Лука еще раз подозрительно принюхался.
— А пахнет как моча! — Сказал он.
Отрок зарделся, жеманно улыбнулся.
— Да я так, — пробормотал он, — для аромату!
Вскоре Стражи подхватили Луку под руки и вывели на белый свет. Вокруг царила суета. Мужчины с острогами бегали по селу, ругались, ссорились. Лука осмотрелся. Калики не было. Если его и содержали в другом доме, то сейчас он должен был показаться, не в одиночку же отправляться на корм упырям! Но калика все не появлялся.
Неужели убег?! — Мелькнула спасительная мысль, тотчас омраченная другой. — Если и убег, то уже не вернется!
— Сюда! — Подтолкнули его в спину, толкая на самый край мостика. Руки перехватили за спиной веревками, как обычно перетянув так, что пальцы отнялись уже через минуту. Лука посмотрел на болото. Зеленая, стоячая жижа колыхалась, поджидая его. Ему уже началось казаться, что из воды выныривают один за другим упыри, и в каждом всплеске ему чудились сморчковые, зеленые головы с белыми зрачками. Через некоторое время со стороны деревни выплыл большой плот с болотниками на борту. Обогнув близлежащие дома, он причалил прямо к мостику, стукнув бортом о край.
— Залезай! — Крикнули ему.
— Спасибо, что-то не хо…
Удар в спину лишил равновесия, и Лука, дабы устоять на ногах, соскочил на плот. Его тотчас подперли плечами, на случай если тот от безысходности решит сигануть в воду. Потом вылавливать здорового взрослого мужика, который еще и сопротивляется — занятие довольно-таки сложное.
Луку мутило. Голова болталась, как чугунная, по ней будто стучал огромный колокол. Вслед за страхом, который грыз витязя всю ночь, пришло безразличие. Он тупо оглядывался вокруг, и улыбка блаженного гуляла по его устам. Упыри уже представлялись милыми зелеными лягушками, которые…
— Слушай, похоже, он свихнулся! — Молвил один из стражников, подозрительно глядя на Луку.
— Да не, дурит просто, — неуверенно ответил другой. — А может и не дурит! Эй, мужик, очнись!
— Ладно, брось, — отмахнулся стражник. — Упыри и такого сожрут.
— Но им больше нравится, когда жертва сопротивляется…
От слова “упырь” Лука нервно подрагивал, а улыбка его становилась все шире. Вскоре ему начали мерещиться упыри повсюду. Один, особенно настойчивый, упорно следовал за плотом, но вскоре скрылся, отстал, но вскоре возник вновь, и уже не отставал. Стражники отчего-то его не замечали, весело переговаривались, травили байки. Договор с упырями и в правду чего-то да стоил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115