— Как ты мог лишить меня всего? Ты, жалкая иноземная тварь, червяк, скиф…
— Ты проиграл, Владыка. А я выиграл. А очернять противника после поединка удел неудачников, не ты ли мне это говорил совсем недавно? Если забыл, я тебе напомню.
— Не смей! Не смей меня учить! — Взревел Владыка. — Ты умрешь, умрешь медленной мучительной смертью!
— А если есть другая? — Вымученно улыбнулся Северьян. Он знал, что не выйдет отсюда живым, знал что обречен. Но теперь это уже не имело значения. Иногда и обреченные на поражение могут победить. Пусть и ценой собственной жизни, но все-таки победить. И эта победа, хоть и не окончательная, все же окрыляла душу, заставляла трепетать разгоряченное сердце. Теперь все дела на этой земле закончены, — решил Северьян. — Время подвигов для него иссякло. Люди годами, да что годами, всю жизнь ищут смысл собственного бытия, пытаясь разгадать загадку мироздания. Но как просто порой она разрешается.
Северьяна вдруг осенило. Конечно, в этом и заключалась цель его жизни. Боги не зря послали его на землю. Он должен был просто расставить все по местам, выполнить роль закона равновесия, который столько раз попадался Северьяну на пути. Он всегда думал, что зло уравновешивает добро. Но оказалось, что может быть и иначе. Человек переступил черту, возвеличив себя до бога, а Северьян исправил эту ошибку. Исправил ценой собственной жизни, потому что это была единственная возможная цена. Теперь понятно, какие цели преследовал старик Опис, вручая Чернокамень в руки Северьяна. Кровные узы были лишь отговоркой. Великий маг всего лишь исповедуя принцип невмешательства сделал то, что желал бы сотворить сам, руками другого человека. Ты инструмент, Северьян… — вспомнились слова Описа, — очень хороший инструмент…
И глядя на беснующегося, рвущего на голове волосы Базилевса, Северьян беззаботно рассмеялся.
— Ты смеешься? — Прорычал Владыка. — Ты смеешься надо мной?
— Грешно смеяться над дураками. — Сказал Северьян. — Над ослепленными властью дураками, — закончил он мысль.
— Да кто ты такой… — начал Базилевс, но Северьян оборвал его.
— Я — закон! — Убежденно сказал он.
Стены расступались, становились все шире. Вскоре перегородки совсем исчезли, а подпирающие балки сменили крепко зарытые в землю каменные плиты. Данила долго стоял у небольшой железной двери, отдувался и отплевывался. По дороге он выронил меч, и теперь в руках остался один лишь кинжал, врученный Северьяном. Данила закусил губу от злости, смахнул со лба непослушную прядь. Все, Северьяна больше нет. Но в том, что он исполнил последнее свое дело, Данила не сомневался. Слишком сильным и целеустремленным был этот человек, чтобы умереть, не сделав решающего выпада.
Дверь поддавалась с трудом. Данила долго не решался дернуть за ручку, вспоминая слова Северьяна о магии, запирающей здесь каждую дверь. Но, другого пути все равно нет. Обратной дороги нет тоже. Зажмурившись, он ухватился за толстую проржавелую скобу, дернул. Скрипя, постанывая, дверь нехотя сдвинулась с места. За ней, что удивительно, горели факелы. закрепленные в пазах на стене, они светились ровным спокойным пламенем, и было видно, что зажжены они совсем недавно. Вот так секретный ход! — Суматошно вздохнул Данила. — И куда же это занесла рука судьбы?
Земляная насыпь здесь кончалась, ее сменили тщательно уложенные, приставленные друг к другу каменные плиты. Данила прошел немного, остановился перед огромной, уходящей далеко вверх лестницей. Если это не путь наверх… Данила покрепче сжал в потной ладони кинжал, чтобы в крайнем случае, успеть пустить по назначению, перерезать пару особо ретивых глоток.
Каменные стены мелькали перед глазами, бесконечной полосой стояла перед взором бесконечная лестница. Данила все шел и шел вперед, упертый, решивший дойти или умереть. Ступени вдруг кончились, и русич со всей дури ударился лбом в деревянную дверь. Перед глазами вспыхнули маленькие разноцветные звезды, Данила еле удержался на ногах, неимоверными усилиями сохраняя равновесие. Еще бы чуть-чуть, и покатился бы вверх тормашками по жестким каменный ступенькам. Если и не сломал бы шею, так покалечился основательно.
Дверь перед ним была прочная, свежевыструганная. Это он без труда почувствовал прикоснувшись к холодной гладкой поверхности. Здесь уже не пахло подземельем и гарью, из-за двери шли ароматы другие. Данила толкнул дверь, усмехнулся, неужели здесь не принято запирать их хотя бы на щеколду? Дверь открылась без скрипов и стонов, легко, будто и не дверь вовсе, а так, пушинка. За ней кромешная темнота. Данила вошел, пригляделся. Бесполезно, ничегошеньки не видно, даже вытянутой руки перед лицом. Вздохнул, сунул руку в котомку, извлекая магический светильник. Если и есть тут кто, так свет сразу выдаст с потрохами, а коли нет, знамо дело, повезло. Шарик становился все ярче и ярче, и вскоре, Данила смог различить обстановку вокруг, освещаемую ровным розовым цветом.
Это была небольшая, не слишком просторная коморка, служившая, вероятно, чем-то вроде схорона. Здесь было все, и богато уставленный бутылями стол, и два мягких обитых бархатом кресла, пол устлан ворсистыми коврами, на стенах развешены гобелены. Возле одной из стен Данила остановился, заметив странный механизм. На стене была прикреплена небольшая, коробочка со съемным верхом. Данила осторожно снял ее. Перед ним открылись два отверстия, сделанные специально для глаз. Вероятно, хозяин этого помещения был большим любителем подглядывать. Интересно за кем? Узнать этого ему не удалось, за прорезями зияла полнейшая тьма. Из этого следовало, что в комнате за стеной либо никого не было, либо этот кто-то все еще спал.
Напротив нее оказалась дверь странной формы, высокая и узкая. Данила приоткрыл ее, с трудом протиснулся боком. Что-то мягкое оказалось под руками. Русич попер напролом, вышел, и ахнул. Вокруг простирался огромный зал, ярко освещенный десятками масляных светильников, стены занавешены коврами, в начищенном до блеска мраморном полу можно увидеть свое отражение, через огромные витражные окна видна портовая часть Царьграда, как на ладони. Потайная дверь, из которой он только что вышел, была спрятана за одним из настенных ковров. Данила усмехнулся, подозрительно щурясь, оглядываясь. Здесь никого не было, но русич чувствовал, что это продлится недолго. Его все еще терзали смутные сомнения, когда он подходил к окну. Долго глядел вдаль, на медленно просветляющееся утреннее небо, блики моря, лазурного и ласкового, мачты кораблей, которых здесь было больше, чем в Киянском лесу деревьев. Догадка пришла неожиданно, как обухом топора по голове ударили. Внутри все похолодело, сердце ушло в пятки, да там и осталось тихо, обреченно поскуливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115