— Камень предупреждал меня, что вы будете охаивать и неправедно обвинять магическую силу. Вы умрете, умрете страшно. Я так решил!
Северьян медленно напрягал силы. Он не привык, да и не любил использовать магию, считая ее недостойным фокусом в руках настоящего убийцы. Но, все-таки развил в себе немалые способности противостояния. Вон, даже от Белояна смог отбиться, пусть и не надолго. А кто этот хлюпик? Всего лишь неудачник, которому в руки попал магический предмет. Чернокамень тоже глуп. Нельзя использовать первого попавшегося дурачка, в итоге это все равно выйдет боком. Дурак медленнее обучается, через него нельзя реализовать весь магический потенциал. И теперь Северьян тихо постанывал, накапливая в теле живую силу. Силу, способную поставить достойный щит.
— Хотите что-нибудь сказать на прощание? — Ехидно прошепелявил Остап. — Смертники имеют право на последнее слово.
— Кое-чего я, пожалуй, скажу, — Северьян медленно напряг руки. — Умри!
Остап растерялся. А когда скованный заклятьями чужеземец вдруг сорвался с места и, вскинув меч, бросился с единственным желанием, убить, вор закричал от ужаса.
“Он умеет ставить щит. Я не знал” — услышал Остап запоздалое оправдание амулета. В следующее мгновение меч разрубил его до пупа. Вор упал, задергался, разбрызгивая во все стороны темную, дурно пахнущую кровь. Северьян брезгливо вытер меч о штанину мертвеца, снял с отрубленного плеча котомку и выбежал прочь из корчмы, вытаскивая похожего на статую Данилу. Он уже начал приходить в себя, как впрочем, и посетители корчмы. Северьян решил смыться поскорее, чтобы потом не пришлось оправдываться перед посетителями.
Бежать, таща на себе неподъемную тушу русича — вот настоящее наказание за все смертные грехи. У Северьяна подкашивались ноги, но он тащил вяло упирающегося Данилу. Тот все еще не мог отойти от заклятия Чернокамня, и был похож на огородное пугало, ну может чуть поболее и потолще. На плече болталась сумка, несчастный булыжник больно бил по спине. Северьян терпел, ибо надо было терпеть. Уже стемнело, а они так и не добрались до порта. Корабельщик сказал, чем раньше путники прибудут, тем лучше. И еще сказал, что ждать не намерен. Вот и напрягался убийца, выбивался из сил, протаскивая тело Данилы между склонившимися, как специально ветвями деревьев, которые так и норовили поцарапать, или на худой конец, порвать одежду. Пот разъедал глаза, руки онемели, но Северьян бежал, пока деревья наконец не расступились, открыв роскошный вид на море. Плескались волны, расплываясь по песчаному берегу.
— Неужели море! — Выдохнул Северьян, и, поскользнувшись, повалился на песок. Туша Данилы откатилась в сторону, и, наконец, начала подавать признаки жизни. Кроме нудного бормотания, которым Данила потчевал убийцу всю дорогу, наконец добавились и другие человеческие порывы. Стали шевелиться руки, ноги, сначала лихорадочно, конвульсивно, но постепенно обретали четкость движений. Вскоре Данила встал на ноги, сначала неуверенно, пошатываясь.
— Ну, кажется, ожил, — тяжело выдохнул убийца. — А я уж думал всю дорогу придется тащить.
— Куда нам торопиться, — хмуро проворчал Данила. — У нас до утра еще куча времени. А у меня башка раскалывается, как… как…
— Пустой котел на огне, — подсказал Северьян. — Бери ноги в руки и бегом. Чернокамень у меня, кошелек тоже. Теперь бы не сплоховать напоследок, иначе считай, зазря деньги выкинули.
Северьян как в воду глядел. Корабль, тот самый, третий слева, медленно отчаливал от берега.
— Ящер меня раздери! — Заорал что было мочи Северьян, сигая в холодную воду. Делая чудовищные гребки, работая на износ, он, наконец, добрался до борта. На палубе столпились люди, все указывали на двух людей, следующих за кораблем. Вышел мужик, толстый, грузный, правый глаз прикрыт черной повязкой.
— Чего надо, придурки?
— На корабль надо. Мы заплатили!
— Кому заплатили?
— Как кому, Ишану, конечно же!
Толстяк обезоруживающе рассмеялся.
— Нет, вы действительно полудурки. Корабль Ишана еще в порту, вон, заканчивает погрузку.
Северьян больше ничего не сказал, тотчас повернув к берегу. За спиной слышалось, как отплевывается Данила. Оба вылезли на берег, мокрые, злые.
— Учудил ты, калика. Я же знал, какой корабль у Ишана, не сравнить с тем корытом, что мы догоняли, — вздохнул Данила, выжимая воду из волос.
— Так ты знал? — Воскликнул Северьян. — Знал, что это чужой корабль?
— Конечно, знал, — невозмутимо ответил Данила.
— Тогда зачем прыгал?
— Ну, ты прыгнул, и я вослед. Кто знает, может тебе нужно чего было. Или вдруг твои планы изменились, ты же меня никогда не предупреждаешь.
Северьян шумно выдохнул, борясь с яростью. Против такой логики не попрешь. Все просто, как два пальца… гм… Ты прыгнул, и я прыгнул, ну чего тут скажешь.
— А если бы я в колодец сиганул, ты бы тоже следом прыгнул? — Съязвил Северьян.
— Нет, вряд ли. — Признался Данила. — Мы оба в колодец бы не влезли.
— А если бы влезли…
— Да что гадать, если бы, да кабы. Не влезли и не влезли. Пошли лучше к Ишану подойдем.
Корабельщик, как и положено, стоял на корабле и отдавал команды, куда и как ставить бочки. Заметил путников, помахал, довольно скалясь.
— Вы никак искупались? Мой вам совет на следующий раз, полезете в воду, не забудьте снять одежду. Суше будет.
Северьян пропустил шутку мимо ушей, проскрипел сквозь зубы:
— Когда вы отправляетесь?
— Как только загрузимся. Короче, до утра можете спать спокойно.
Какой там сон. Путники пришли в комнату, да так и просидели оба до утра, боясь не то, что уснуть, лечь! Кто знает, вдруг еще кому-то вздумается ограбить их ночью. Или корабль вдруг уплывет до рассвета. Теперь, зная виновника своих бед, Северьян злобно косился на котомку. Вот уж радость, везти в мешке краеугольный камень всех неприятностей!
К утру одежда обсохла. Впрочем, путники так и не снимали своей одежды, потому и не слишком радовались этому очевидному событию. А солнце уже медленно выплывало, щурясь огромным красным глазом, оглядывало свои владения. Северьян с Данилой молча собрали вещи, и поспешили покинуть не слишком гостеприимное заведение.
Корабельщик Ишан встретил их жизнерадостной улыбкой.
— Вроде не опоздали! Молодцы! Я уж отправляться собрался!
— Самое время, — буркнул Северьян. — Где мы можем разместиться?
— Да размещайтесь, где хотите. Вся палуба ваша.
— А трюм?
— Трюм для грузов. Если хотите, можете сидеть и там, но я бы не советовал. Там темно, сыро, да и крысы. В общем, делайте что хотите, только корабль не ломайте. Того, что вы заплатили, вполне хватит, чтобы целыми днями маяться от безделья, но ежели вдруг наскучит, я всегда найду вам работу.
Северьян выслушал длинную проповедь Ишана, и облегченно вздохнув, примостился на корме, чистой и влажной, накануне начисто вымытой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115