— поинтересовался я.
— Яд я испробовал в первый раз. В виде эксперимента. — Он протянул мне сигару. Последний раз я курил на борту «Нагльфара». Глубоко затянувшись, доктор продолжал: — Думаю, что повторять его не стоит. Не так-то просто выбрать нужный момент.
— Ваша конюшня, видимо, тоже пострадала? — предположил я.
— Еще бы! Но, к счастью, лошадь была чужая.
Доктор, похоже, знал толк и в коньяке, и в сигарах. Я с наслаждением выпустил изо рта синеватое кольцо.
— Удачно получилось. Незачем обращаться к живодерам. Кстати, чем вы ее?
— Скальпелем. — Доктор посмотрел на мертвую кобылу, затем на меня. — Вы прониклись к ней антипатией — или вообще плохо относитесь к лошадям?
Я оглядел стрелу, торчащую из кобыльего брюха.
— Выстрел, по правде говоря, не слишком меткий, но все ж таки она от меня не ушла.
Мы еще немного выпили, и он убрал фляжку в карман.
— Седло не стоит оставлять — воронам будет помеха.
Доктор был высокий, подвижный мужчина. Мне хотелось выяснить, где он раздобыл модный жакет, но от расспросов я воздержался. Ведь о моих коротких зеленых штанах он не сказал ни слова.
— Как это часто бывает, — проговорил доктор, ослабляя подпругу, — бедное животное пострадало из-за чужого тщеславия. В данном случае, моего. И с чего это я взял, что пантера может заинтересоваться моим жилистым мясом?
— Но чего же тогда она домогалась? Кобыла осталась нетронутой.
Усмехнувшись, доктор достал из кармана, прокушенного зубами хищника, горсть высохших кореньев и показал мне.
— В здешней глуши врачу по совместительству приходится быть и фармацевтом. Я всегда ношу при себе травы, но совершенно забыл, что все кошачьи без ума от валерианы.
Он снял седло и забрал поклажу.
— Куда вы направляетесь?
Я перекинул колчан через плечо.
— Трудно сказать. Я не уверен, окажусь ли там, куда хочу попасть. Знакомо ли вам название Хеорот?
Доктор покачал головой.
— Тогда мне надо хотя бы выбраться из леса и заявиться в какой-нибудь город, — продолжал я.
— Я бы проводил вас, если бы не торопился к пациенту. Посмотрите, там — кратчайший путь через болото. — Доктор Тенсас махнул рукой в сторону зарослей, откуда он выехал. — Не советую отправляться по трясине без лошади, но моя — к вашим услугам.
— Нет, без седла не согласен, спасибо. А как насчет обходного пути?
— Пройдите по тому упавшему дереву — оно не такое гнилое, как кажется. — Он указал на ствол, лежавший поперек ручья. — Придерживайтесь края болота. Оно вам порядком надоест, но в конце концов вы увидите хоженую тропу и сверните прямо на нее. Зарядить вас на дорожку?
Я был не прочь. Когда он снова закупорил фляжку, я закинул лук за спину, зажал в зубах сигару и направился прямиком к поваленному стволу. Что ни говори, а хорошие люди живут везде.
Заночевав на тропе, я был уверен, что к полудню доберусь до города, который имел в виду Тенсас. Однако обед оказался под вопросом. Недавний ураган разметал деревья по сторонам — и метки на стволах обнаружить было нельзя. Наконец я бросил поиски и пошел от просеки наугад, ориентируясь по солнцу.
Беда была в том, что я опять не знал, куда иду. Торопиться не имело смысла. Это угнетало меня все больше, и наконец я сел, опустил ноги в ручеек и задумался над тем, как быть дальше. Поначалу я даже не обратил внимания на громкие всплески ниже по течению. Наверное, какое-нибудь животное, подумал я и вдруг услышал, как кто-то чихнул. Натянув тетиву, я стал красться вдоль берега. За излукой поток расширялся в небольшую заводь. У воды на коленях стоял человек, опустив голову в ведро. Не желая помешать ему в этом забавном и невинном занятии, я следил за ним в полном недоумении.
Вскоре мне стало ясно, что незнакомец просто-напросто моет голову. Вот он распрямился, вытаскивая из ведра и выкручивая светлые волосы. Потом извлек их на полфута, на фут, а конца все еще не было. Я обратил внимание на его костюм: где я видел точно такой же? Солнце совсем поднялось, но туман еще не рассеялся.
Именно так одевался Николен, да и судя по фигуре — конечно же, это он, собственной персоной! Но у Николена были черные волосы, а эти, золотистые, вполне могли принадлежать…
— Розалетта! — воскликнул я, вскакивая на ноги. Вскрикнув, Розалетта тоже вскочила, откинув волосы с лица. Она хотела уже бежать, но узнала меня.
— Ах, это ты, Серебряный Вихор! Я позабыла твое второе имя.
— Зато я помню оба твои, — сообщил я ей. Она рассмеялась, протянув ко мне руки.
— Я так переживала, когда убедилась, что ты обо мне тревожишься. Но там, во время ночной пирушки, в компании разбойников, у меня душа в пятки ушла.
Она искренне радовалась нашей встрече. Это было приятно мне более, чем я ожидал.
— Я не виню тебя, — сказал я ей, — холостяцкое сборище — не самое подходящее место для юной девицы, предпочитающей быть осмотрительной. Ты уже встретилась со своим женихом?
— Да. — Розалетта рассмеялась счастливым смехом. — Мы с ним видимся каждый день, и он, как и ты, не узнал меня.
— Это очень смешно?
— Очень! Мы с ним целыми часами толкуем обо мне и о том, как он без памяти в меня влюблен. Это так интересно! Я покрасила лицо и волосы темной краской, и целую неделю потратила на то, чтобы вернуть себе прежний вид. Я не хочу, чтобы он узнал меня, пока снова не стану на себя похожей.
— Смотри не перестарайся, — предупредил я ее, — ты и теперь хороша дальше некуда.
Розалетта в восхищении послала мне воздушный поцелуй.
— Серебряный Вихор! Ты просто прелесть.
Я попытался вспомнить, слышал ли хоть раз в жизни от какой-нибудь девушки подобные слова, и не мог. Впрочем, вряд ли я сам подавал кому-то из них повод для этого.
— Но с сегодняшнего вечера, — прощебетала Розалетта, — Окандо уже не придется обо мне тосковать. Вот только что я прополоскала волосы последний раз.
— И что потом? Свадебные колокола?
— Завтра! — Она снова с восторгом протянула мне руки. — Правда, замечательно?
Мне так не казалось. Но не потому, что я был влюблен в Розалетту или имел на нее виды. Для меня она была словно ветка жимолости, которой я любовался, вовсе не желая сорвать. И все же я бы предпочел неопределенность.
— А чем твой суженый будет заниматься теперь, когда покинул дом?
— Папа говорит, что…
— Твой отец тоже здесь?
— Он в лесу с тех пор, как потерял герцогство. Но вскоре он его вернет, я думаю. — Пожав плечами, Розалетта просияла. — Если же нет, мы просто будем жить здесь, вот и все.
Я не стал с ней спорить.
— А где ты теперь живешь? Снова соорудила себе шалаш из веток и цветов?
— Я купила пастушью хижину.
Она посмотрелась в заводь и улыбнулась сама себе.
— Пойду сейчас туда, пусть волосы подсохнут. Ты не побудешь со мной? Я так люблю с тобой беседовать о том, о сем.
Опорожнив ведро, я взял его за ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Яд я испробовал в первый раз. В виде эксперимента. — Он протянул мне сигару. Последний раз я курил на борту «Нагльфара». Глубоко затянувшись, доктор продолжал: — Думаю, что повторять его не стоит. Не так-то просто выбрать нужный момент.
— Ваша конюшня, видимо, тоже пострадала? — предположил я.
— Еще бы! Но, к счастью, лошадь была чужая.
Доктор, похоже, знал толк и в коньяке, и в сигарах. Я с наслаждением выпустил изо рта синеватое кольцо.
— Удачно получилось. Незачем обращаться к живодерам. Кстати, чем вы ее?
— Скальпелем. — Доктор посмотрел на мертвую кобылу, затем на меня. — Вы прониклись к ней антипатией — или вообще плохо относитесь к лошадям?
Я оглядел стрелу, торчащую из кобыльего брюха.
— Выстрел, по правде говоря, не слишком меткий, но все ж таки она от меня не ушла.
Мы еще немного выпили, и он убрал фляжку в карман.
— Седло не стоит оставлять — воронам будет помеха.
Доктор был высокий, подвижный мужчина. Мне хотелось выяснить, где он раздобыл модный жакет, но от расспросов я воздержался. Ведь о моих коротких зеленых штанах он не сказал ни слова.
— Как это часто бывает, — проговорил доктор, ослабляя подпругу, — бедное животное пострадало из-за чужого тщеславия. В данном случае, моего. И с чего это я взял, что пантера может заинтересоваться моим жилистым мясом?
— Но чего же тогда она домогалась? Кобыла осталась нетронутой.
Усмехнувшись, доктор достал из кармана, прокушенного зубами хищника, горсть высохших кореньев и показал мне.
— В здешней глуши врачу по совместительству приходится быть и фармацевтом. Я всегда ношу при себе травы, но совершенно забыл, что все кошачьи без ума от валерианы.
Он снял седло и забрал поклажу.
— Куда вы направляетесь?
Я перекинул колчан через плечо.
— Трудно сказать. Я не уверен, окажусь ли там, куда хочу попасть. Знакомо ли вам название Хеорот?
Доктор покачал головой.
— Тогда мне надо хотя бы выбраться из леса и заявиться в какой-нибудь город, — продолжал я.
— Я бы проводил вас, если бы не торопился к пациенту. Посмотрите, там — кратчайший путь через болото. — Доктор Тенсас махнул рукой в сторону зарослей, откуда он выехал. — Не советую отправляться по трясине без лошади, но моя — к вашим услугам.
— Нет, без седла не согласен, спасибо. А как насчет обходного пути?
— Пройдите по тому упавшему дереву — оно не такое гнилое, как кажется. — Он указал на ствол, лежавший поперек ручья. — Придерживайтесь края болота. Оно вам порядком надоест, но в конце концов вы увидите хоженую тропу и сверните прямо на нее. Зарядить вас на дорожку?
Я был не прочь. Когда он снова закупорил фляжку, я закинул лук за спину, зажал в зубах сигару и направился прямиком к поваленному стволу. Что ни говори, а хорошие люди живут везде.
Заночевав на тропе, я был уверен, что к полудню доберусь до города, который имел в виду Тенсас. Однако обед оказался под вопросом. Недавний ураган разметал деревья по сторонам — и метки на стволах обнаружить было нельзя. Наконец я бросил поиски и пошел от просеки наугад, ориентируясь по солнцу.
Беда была в том, что я опять не знал, куда иду. Торопиться не имело смысла. Это угнетало меня все больше, и наконец я сел, опустил ноги в ручеек и задумался над тем, как быть дальше. Поначалу я даже не обратил внимания на громкие всплески ниже по течению. Наверное, какое-нибудь животное, подумал я и вдруг услышал, как кто-то чихнул. Натянув тетиву, я стал красться вдоль берега. За излукой поток расширялся в небольшую заводь. У воды на коленях стоял человек, опустив голову в ведро. Не желая помешать ему в этом забавном и невинном занятии, я следил за ним в полном недоумении.
Вскоре мне стало ясно, что незнакомец просто-напросто моет голову. Вот он распрямился, вытаскивая из ведра и выкручивая светлые волосы. Потом извлек их на полфута, на фут, а конца все еще не было. Я обратил внимание на его костюм: где я видел точно такой же? Солнце совсем поднялось, но туман еще не рассеялся.
Именно так одевался Николен, да и судя по фигуре — конечно же, это он, собственной персоной! Но у Николена были черные волосы, а эти, золотистые, вполне могли принадлежать…
— Розалетта! — воскликнул я, вскакивая на ноги. Вскрикнув, Розалетта тоже вскочила, откинув волосы с лица. Она хотела уже бежать, но узнала меня.
— Ах, это ты, Серебряный Вихор! Я позабыла твое второе имя.
— Зато я помню оба твои, — сообщил я ей. Она рассмеялась, протянув ко мне руки.
— Я так переживала, когда убедилась, что ты обо мне тревожишься. Но там, во время ночной пирушки, в компании разбойников, у меня душа в пятки ушла.
Она искренне радовалась нашей встрече. Это было приятно мне более, чем я ожидал.
— Я не виню тебя, — сказал я ей, — холостяцкое сборище — не самое подходящее место для юной девицы, предпочитающей быть осмотрительной. Ты уже встретилась со своим женихом?
— Да. — Розалетта рассмеялась счастливым смехом. — Мы с ним видимся каждый день, и он, как и ты, не узнал меня.
— Это очень смешно?
— Очень! Мы с ним целыми часами толкуем обо мне и о том, как он без памяти в меня влюблен. Это так интересно! Я покрасила лицо и волосы темной краской, и целую неделю потратила на то, чтобы вернуть себе прежний вид. Я не хочу, чтобы он узнал меня, пока снова не стану на себя похожей.
— Смотри не перестарайся, — предупредил я ее, — ты и теперь хороша дальше некуда.
Розалетта в восхищении послала мне воздушный поцелуй.
— Серебряный Вихор! Ты просто прелесть.
Я попытался вспомнить, слышал ли хоть раз в жизни от какой-нибудь девушки подобные слова, и не мог. Впрочем, вряд ли я сам подавал кому-то из них повод для этого.
— Но с сегодняшнего вечера, — прощебетала Розалетта, — Окандо уже не придется обо мне тосковать. Вот только что я прополоскала волосы последний раз.
— И что потом? Свадебные колокола?
— Завтра! — Она снова с восторгом протянула мне руки. — Правда, замечательно?
Мне так не казалось. Но не потому, что я был влюблен в Розалетту или имел на нее виды. Для меня она была словно ветка жимолости, которой я любовался, вовсе не желая сорвать. И все же я бы предпочел неопределенность.
— А чем твой суженый будет заниматься теперь, когда покинул дом?
— Папа говорит, что…
— Твой отец тоже здесь?
— Он в лесу с тех пор, как потерял герцогство. Но вскоре он его вернет, я думаю. — Пожав плечами, Розалетта просияла. — Если же нет, мы просто будем жить здесь, вот и все.
Я не стал с ней спорить.
— А где ты теперь живешь? Снова соорудила себе шалаш из веток и цветов?
— Я купила пастушью хижину.
Она посмотрелась в заводь и улыбнулась сама себе.
— Пойду сейчас туда, пусть волосы подсохнут. Ты не побудешь со мной? Я так люблю с тобой беседовать о том, о сем.
Опорожнив ведро, я взял его за ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105