— Кто это?
— Какой-нибудь правитель на выезде. — Голиас пригляделся внимательней. — Да это Семирамида! Сама царица Семирамида. Нам лучше уйти с дороги. Посторонись, Луций! Как бы тебя не раздавили…
Да, такая опасность существовала. За королевой шествовали верблюды и слоны; до нас доносилось ржанье лошадей. Я стоял, засунув руки в карманы, и с любопытством рассматривал процессию. Едва Семирамида поравнялась с нами, Голиас почтительно снял шляпу. Она небрежно покосилась на него, как если бы ей довелось заглянуть в плевательницу. Я обернулся к Голиасу: что, получил? Но внимание мое отвлек Луций. Осел опустился перед царицей на колени, а потом склонил шею, пока головой не коснулся земли. Заметив, как он кланяется, Семирамида остановила слона. Ярко одетые седоки в пестрых будках, животные в пестрых сбруях — все сгрудились за ней. Мы нерешительно переглянулись. Тем временем царица обратилась к нам:
— Вы дрессировали это животное?
— Да, мадам.
Дотоле ни одну женщину в своей жизни я не называл «мадам». Она была первой.
— Вы, наверное, лжете, — решила Семирамида. — Вам самим не мешало бы поучиться хорошим манерам.
Как же вы можете прививать их неразумным созданиям?
Я предпочел не отвечать. Однако придворный из ее свиты не упустил возможности вставить словцо.
— Вне сомнений, ваше высочество, — заявил он, — это непроизвольная дань вашему величию и красоте.
На том бы дело и кончилось, если бы в разговор не вмешался Луций. Весьма выразительно проревев, он трижды кивнул длинноухой головой в знак согласия с придворным.
Семирамида задумалась. Затем она сошла с трона — и встала на голову слону, высокая, прекрасная и устрашающая. Приказав слону опуститься, она ступила на землю.
Я вопросительно взглянул на Голиаса; он пожал плечами. Итак, мы стояли в ожидании, пока царица нарвала несколько охапок зелени. Мне так и хотелось пнуть ишака ногой, но я сдержался. Он встал и вытянул шею. Семирамида подошла к нему. Еще сегодня утром Луций, побрезговав сеном, сожрал мой завтрак. Теперь же он сжевал и проглотил дочиста весь этот силос из листьев и пыльной травы, которым его угостила дама. На сладкое он лизнул ей руку выше локтя.
Царице это понравилось. Выражение ее лица не смягчилось, но сделалось менее холодно.
— Милый мальчик, — промурлыкала она, — милый. Ты многое понимаешь. А что ты еще умеешь? И тут Луций подмигнул ей. Я забеспокоился.
— Мы научили его подмигивать всем женщинам, — промямлил я.
Меня позабавило убийственное равнодушие, с каким она отнеслась к Голиасу, но, когда настал мой черед, мне стало не до шуток. Властность и ум, выражавшиеся в ее взгляде, сочетались с редкостной чувственностью. Именно эта гремучая смесь и заставила меня вдруг осознать, что меня она вряд ли считает мужчиной. Кровь бросилась мне в лицо — и тогда удовлетворенная Семирамида вновь обратилась к Джонсу:
— Не думаю, чтобы ты подмигивал всем женщинам подряд. Для этого ты слишком умен.
Луций кивнул в знак согласия. Царица довольно захихикала и погладила белое пятнышко на его плече.
— Это сердечко свидетельствует о твоих больших способностях. Но ты не должен растрачивать свой дар на безучастных простушек. — С этими словами Семирамида принялась поглаживать ему бок. — Не многие из нас умеют ценить силу. А силы тебе не занимать.
По телу Луция пробежала сладострастная судорога. Этого я потерпеть уже не мог. Я даже не подозревал, что могу быть настолько шокирован, и едва не взорвался от возмущения.
— Лучше бы вам отойти в сторонку, — предупредил я царицу, — этот осел лягается. — Она звонко рассмеялась; осел радостно вторил ей своим криком.
Я почувствовал, что краснею, и вконец разозлился. Я уже не в состоянии был владеть собой.
— Черт побери! Прекрати сейчас же, Луций! — заорал я и, поймав конец веревки, попытался оттащить осла в сторону. Он упирался, и тогда я решил воздействовать убеждением.
— Я, конечно, понимаю, что вы, наверное, сгодитесь ничуть не хуже, а осел везде рад найти удовольствие, он своего не упустит. Но так дело не пойдет — поймите, ведь это уж ни в какие ворота не лезет.
— А вот это мы сами выясним, — улыбнулась царица.
Ее бесстыдство привело меня в ярость.
— Нет, вы отстанете от него, — теперь взревел уже я, — это наш ишак!
— А ему хочется стать моим, — возразила она. — Купить мне его у вас или так забрать — что вы предпочтете?
— Навряд ли у вас хватит средств, — вставил Голиас, — он очень дорого стоит, и веревка к нему не прилагается.
— Назовите цену, и я удвою ее. — Семирамида повернулась и кивнула придворному, который, видимо, ведал ее казной. — А веревка мне и не нужна. Он сам пойдет за мной.
Я понимал, что царица права, и впал в отчаяние. Скотство — ничто в сравнении с теми последствиями, которые из него вытекают. Джонс был моим другом, и теперь он сам себя приговаривал к тому, чтобы остаться ослом на всю жизнь.
Я подавленно наблюдал, как Голиас достает свой нож. Луций нетерпеливо повернулся к нему. Теперь он стоял мордой к лесу, хвостом к дороге. Голиас срезал веревку и, раскрутив ее в воздухе что было силы, хлестнул осла по спине. Луций взревел от боли и ринулся вперед, а Голиас вслед за ним.
— Помни о Гермионе! — кричал он ему, нанося удар за ударом. — Беги, если хочешь увидеть ее вновь!
Возможно, наказание умерило похоть, да и смысл слов Голиаса дошел наконец до Луция. Он опрометью понесся к реке. Я пустился вдогонку за Голиасом. В провожатых мы не нуждались.
Семирамида взвизгнула, и, оглянувшись через плечо, я увидел, что она опять взобралась на слона. Слоны, верблюды, лошади — все кинулись за нами в погоню. Трубные звуки, фырканье и ржанье доносилось сквозь треск ломаемого леса.
Теперь я уже улепетывал не ради Джонса, но ради спасения собственной шкуры. Однако от приятелей отставал на глазах.
— Джонс, принюхайся! Где река? — выдохнул на бегу Голиас.
Джонс поскакал впереди. Мы спешили вслед, продираясь сквозь густые заросли поймы. Бежать было тяжело; но, к счастью, топкая почва затруднила погоню. Слоны и верблюды увязали в тине, и даже лошади проваливались по колено. Спасительное препятствие помогло нам оторваться от преследователей. Мы добежали до реки. Луций в страхе замер на крутом берегу. Голиас пнул его ногой (в лесу он выронил веревку):
— Ступай, черт возьми! Спускайся к воде! Мы проскользнули сквозь колючие заросли, увитые лозой.
— Держитесь поближе к берегу, — поучал нас Голиас. — И пригните головы. Это наш единственный шанс… Нет! — воскликнул вдруг он, когда мы, пробравшись сквозь кусты, оказались на самом краю обрыва. — Смотрите, вон там плот. Шендон, у тебя за спиной пантера… Отчаливаем!
18. Путешествие с комфортом
Отвязав канат от корня дерева, я прыгнул на плот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105