Отряд кентавров был почти уничтожен; их тела висели на хитро устроенных деревянных конструкциях, напоминавших ежей: несколько острых и крепких палок, привязанных друг к другу под углом и стоявших в поле. Кентавры по инерции налетели на них и теперь, как жуки, насаженные на булавки, лишь подрагивали в агонии копытами и размахивали руками. Те же, кому посчастливилось избежать острия палок, скакали между ежей, уворачиваясь от шквала летевших в них копий, камней, палок. Гиппогрифы взмывали в воздух и улетали с поля боя, химеры утекали в находившийся неподалеку лес.
— Черт побери! — воскликнул Рональд, как полагалось в таких случаях.
Стража, бежавшая с ним вместе, затормозила, подняв носками сапог тучу пыли, а затем стала отступать.
— Мост! Держите мост! — кричал маркиз. — Мост! Дайте нам время, чтобы закрыть ворота!
В разгильдяйстве своем стража не удосужилась подумать о настежь распахнутых воротах — расчет крестьян был точен. И вмиг положение поменялось: теперь уже драпала стража, а мужики бежали с вилами и топорами, — словно наступал ощетинившийся дикобраз.
Рональду страшно повезло, что тяжелые доспехи не дали ему удалиться от моста; Иегуда же далеко не побежал по природной осторожности. Они спешно отошли к самым воротам и наблюдали, как стража со всех ног проносится мимо них, чтобы стать в проеме ворот и начать двигать их тяжеленные створки.
Рональд обнажил меч.
— Сколько бы сотен их не было, я порублю их всех, — сказал он, пытаясь придать словам по возможности более уверенный тон; это ему удалось.
Толпа его слов не слышала. Рональд сперва почувствовал омерзительный запах, исходящий от немытых портков и рубах, затем разглядел свирепые красные лица с наполненными кровью глазами и недельной щетиной — семь секунд отделяло его меч от них, всего семь секунд. Он всегда ловил этот момент — пусть, возможно, и определял его неточно, зато звучало это красиво: семь секунд. Кое-кто из крестьян, впрочем, уже миновал Рональда — мост-то был широкий — и, стараясь держаться от рыцаря подальше (он это мысленно отметил и почувствовал гордость), бросился к воротам, вступив там в бой со стражей.
— Не торопись, — сказал Слепец и сделал шаг вперед.
Иегуда вытащил руку из кармана и бросил в гущу толпы крохотный предмет, похожий на кусок пряжи или клубок ниток, в воздухе распустившийся дюжиной острых металлических щупалец, пробивших тела крестьян, до которых смог дотянуться. Десяток голосов вскрикнул от боли; затем щупальца втянулись, вырвав из десятка тел, которым принадлежали эти голоса, по куску плоти; клубок ниток упал на камни моста. Вокруг него в радиусе трех-четырех метров лежала пара убитых; пара умирающих с круглыми отверстиями в груди и животе; остальные крестьяне, кому повезло — щупальца пробили им руки или ноги, — пытались поскорее улепетнуть или уползти подальше. Но волшебная граната вновь выбросила свои металлические нити — и вновь втянула их обратно, убив еще несколько человек; и еще, и еще — пока вокруг нее не осталось ни одной живой души… а Иегуда уже бросал вторую такую же гранату чуть правее.
Всего лишь два на первый взгляд столь несерьезных метательных снаряда остановили наступление на мосту: никто не рискнул пройти в ту зону, где на земле лежали два круглых предмета, время от времени оборачивавшихся стальными спрутами, не щадившими никого из рядом стоявших или проходивших.
Воспользовавшись замешательством, стража ворот стала теснить тех, кто уже проскочил опасную зону и теперь пытался расшатать при помощи бревна массивные кованные железом створки. Стражей было всего четверо; крестьян, на них набросившихся, около двух десятков.
— Не выйдет! — крикнул Рональд, кинувшись на подмогу охране замка. Его меч вошел в спину одного из крестьян, отрубил руку другому, рассек напополам третьего — словом, все шло по науке, строгой рыцарской науке. Тыквы — вот на чем Рональд отрабатывал эти приемы, и, как тыквы же, распадались надвое головы крестьян.
Сражаться с мужичьем было тем более легко, что оружием их были в основном вилы и топоры; однако Рональд совершил ошибку, раз и навсегда сочтя безопасными полчища крестьян, остановившихся по ту сторону моста из-за | волшебных гранат Иегуды.
— Берегись! — крикнул Слепец, и в то же время по воздуху просвистело копье и змеей впилось Рональду в плечо. Рыцарь устоял на ногах, но, поскольку металлический наконечник крепко впился в его плоть, а деревянный ствол повис слева и страшно мешал, он едва мог отражать атаки обрадовавшихся неожиданной подмоге ломателей ворот.
Наступил момент умереть достойно; рыцарь судорожно вспоминал какую-нибудь подобающую фразу и — о ужас! — не мог вспомнить. Второе копье ударило его прямо в голову, не пробив шлема, разумеется, но почти оглушив нашего бедного героя. Рональд свалился на камни моста, инстинктивно устремив меч по направлению к бегущим к нему и радостно скалившимся крестьянам.
И в этот миг воздух вокруг него встрепенулся и мощная тень заслонила рыцаря своими крылами; прошла почти минута, в течение которой Рональд лежал под защитой этой тени, пытаясь приподняться на ноги, прежде чем он хорошенько рассмотрел, что за спаситель к нему явился: это был огромный, в рост цесарского рекрута, двухголовый орел. Перья его были черны, два страшных клюва били крестьян, точно пушки, заставляя их отступать к краю моста, а затем прыгать с него вниз. Покончив с нападающими, орел рывком поднял Рональда в воздух, распахнул мощные крыла и полетел вместе с ним к главной башне. Бросив взгляд на землю, рыцарь понял, что их с Иегудой усилия были не напрасны: стражникам удалось закрыть ворота. За секунду до этого Слепец поднял руки — и обе волшебные гранаты подпрыгнули и послушно легли в его пальцы; Иегуда тут же спрятал их в карманы и мышкой юркнул меж закрывающихся створок. Крестьяне с недовольным ревом обрушились на ворота, но ломать их более не рискнули, а, пошумев с минуту, начали отступление.
— Спасибо, — сказал Рональд орлу.
— Всегда пожалуйста, друг, — ответил тот на лету; а для Рональда, несущегося по воздуху, в этот момент наступила темнота.
ГЛАВА 5
Человек-орел и другие обитатели замка
Трамвай — вот как называлась эта древняя машина. Лязг железа, прямоугольное тело, лицо водителя за стеклом — она приближалась, плавно и размеренно. Рональд всегда переходил пути перед движущимся трамваем — в этом не было ничего страшного, ничего опасного: он ведь всегда успеет перейти.
А вот сейчас не успел — и он почувствовал это в ту минуту, когда шагнул второй ногой и весь оказался на рельсах. Каким-то образом он замешкался, трамвай от него отделяла всего доля секунды, за которую ни одно самое быстрое человеческое движение не могло совершиться, и времени могло хватить только для одной последней мысли, которая, впрочем — на то она и мысль — явилась сразу огромным раскидистым деревом, с тысячей колыхающихся листиков, тысячей трепещущих веточек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98