Он глянул в бойницы. Из башни танка видно было стадо кентавров, пытающееся зацепить хитроумную машину своими алебардами.
— Что у нас еще осталось? — спросил граф.
— Храбрость. Надежда. Вера, — услужливо подсказывал брат Кристоф.
— Я имею в виду: что из оружия?
— Есть еще бомбометатели по бокам танка.
— Вон они-то мне и нужны.
— Бомбы! Приготовились! Огонь! — крикнул брат Кристоф, и совсем рядом с колесами танка раздался грохот, будто камни скрежетали друг о друга. Кентавры, бросая алебарды, пустились в паническое бегство.
— Странно звучит, но мы, кажется, победили, — заметил монах.
Танк, урча, летел вперед, разбрызгивая гусеницами грязь.
Вдруг на поляну выскочил притаившийся за деревьями Динозавр. В свете прожекторов его тень металась, запаздывая за его движениями, точно так же, как деревья в маркизовом саду. «Это у них родовое», — только и успел подумать Рональд, ибо динозавр стремительными прыжками помчался навстречу танку. В квадратных зрачках его читалась смелость отчаяния.
— Вот безмозглая тварь! — выругался брат Кристоф, дергая рычаги управления танком. Но было уже поздно: чудовищная рептилия с размаху налетела на танк. Рональду показалось, что это луна сорвалась со своей орбиты и ринулась вниз. Его стукнуло головой о стену, перевернуло в воздухе, руки поневоле вцепились в спину брата Кристофа, инстинктивно пытаясь ухватиться за его торчащие ребра.
Ящер хмыкнул, ойкнул — и свалился замертво, хватаясь за сердце. Танк по инерции пролетел еще несколько метров, а затем споткнулся о дерево и стал распадаться, словно карточный домик.
Переборки рвались, точно бумажные; Рональда швырнуло вниз, и он только чудом смог увернуться от летящего по его душу бревна. Руки его поймали стальную перекладину, он сделал сальто в воздухе, пока неимоверно тяжелая пушка валилась со своей высоты, сминая все и вся на пути, а затем упал неудачно, грудью, на пол самого нижнего уровня, закрыв голову руками и пытаясь хоть как-то сопротивляться тяжести валившихся на него деревянных конструкций.
Пушка впилась в землю, да так и осталась стоять в вертикальном положении. Рональд поднялся и осмотрел поле. Кентавры улепетывали, люди были от них почти неотличимы, так как убегали тоже на четвереньках. Граф попытался порадоваться победе, но тут ощутил яростную боль в солнечном сплетении.
Зато уж монахи вопили!
— Виват! Слава графу Рональду! Они больше не придут! Урааааа!!!
Рональд, сопровождаемый овацией, шел по направлению к замку. Кверкус Сквайр все в той же позиции — в проеме окна донжона — улыбался и вытирал слезы. Граф вдруг заметил, что темнота над башней как-то странно волнуется и изгибается. Он всмотрелся: с крыши замка спускалась петля, раскачиваясь над самой головой Сквайра.
— Сэр Кверкус! Сэр Кверкус! — кричал Рональд, указывая пальцем на петлю. — Вон там! Смотрите!
Но расстояние было слишком значительным, чтобы Сквайр мог точно разглядеть направление, указанное графом. Он вертел головой вправо и влево, смотря на поле вокруг замка, а коварная петля спускалась все ниже, раскачиваясь, как живая змея, и не было в мире силы, могущей этому помешать…
Сквайр крикнул страшно и надрывно, так что эхо раскатилось в сухом воздухе во все стороны от башни. Тело его, рывком вытащенное из окна, сучило ногами, поднимаясь все выше. Затем старый граф рухнул на землю с высоты шести этажей.
Петля исчезла, и Рональд увидел странное существо, которое он сперва принял за летательный аппарат, — ловко прыгая по черепице, оно достигло заднего, почти невидимого глазу, края крыши — и взлетело в воздух, уплывая вдаль.
— Дайте мне пищаль! — кричал Рональд, но монахи, упоенные победой, не только гибели их доброго хозяина не замечали, но и вовсе, казалось, не могли думать — улыбки на их физиономиях были улыбками грудных младенцев.
Тщетно граф толкал их, бил по лицу — даже падая на землю от его ударов, они вновь вставали с радостными физиономиями и кричали:
— Слава графу Рональду!
И только по прошествии получаса в них вновь стал просыпаться интерес к миру. Тут-то они заметили страшно изуродованное, посиневшее тело старого графа, лежащее на ступенях — закричали в голос, заплакали.
— Мы не скажем ничего леди Роксане, — хлюпая носом, заявил брат Кристоф. — Такая смерть — не для дворянина. Уверим ее, что отец отправился в персидский поход, позже сообщим ей, что он погиб героической смертью. Если она увидит его таким… ничего хорошего из этого не выйдет. Последнее время и так ничего, кроме сплошных страданий, не наблюдается. Если уж мы, мужчины, едва все это можем выносить, то что говорить о женщине?
— Пожалуй, это правильно, — согласился Рональд. — Я тоже буду молчать — до тех пор, пока вся эта чертовщина не будет объяснена.
Они занимались делом чрезвычайно неприятным: рылись в архиве Сквайра.
— Не понимаю, — брат Кристоф выглядел озадаченным. — Мы же хранили ту самые важные секреты, сообщенные нам королем. А теперь они пропали!
— Я подумал бы, что виною тому та красная тварь, что убила графа, но ведь она все время лазила по крыше, а в замок, кажется, и вовсе не забиралась.
— Эврика, — мрачно сказал Иегуда, посыпавший белой пылью выдвижной ящик секретера. — Тут все залапано чьими-то лукавыми пальцами. Это не монстр, а самый обычный человек.
— Дворник! Он единственный, кто имел сюда доступ, — брат Кристоф хлопнул себя по лбу. — Говорил я сэру Кверкусу: не берите в услужение сарацина… Хайдар!
Из— за шкафа выглянуло изможденное алкоголем лицо.
— Украль я и продаль, всо продаль, — причитал Хайдар. — Пахмэлиться нужна била, очень пахмэлиться нужна била!
— Проклятый пьяница! — выругался брат Кристоф, наотмашь ударив его по щеке. — А кому продал-то?
— Прихадыл тут два человека, оба сарацины, балшые дэнги предлагаль за эти чэртежи и схэмы. Очэн зеленый змий меня одолевал, бэс папутал, прости, душа любэзный!
Он повалился на колени.
— Ладно, не так уж это и страшно, — махнул рукой брат Кристоф. — В конце концов, ничего у них не выйдет. Схемы схемами, но мы же знаем, что лампочки горят и пулеметы строчат исключительно силою наших молитв. Если бы не добрая молитва наших сорока братьев, не увидеть нам никогда чудес минувших дней.
— Сорока братьев, говорите? — спросил Рональд. — А представляете, сколько человек посадит молиться о возвращении электричества турецкий султан?
Брат Кристоф загрустил и вдруг — с несвойственной христианину яростью — наподдал ногой по распростертому ниц телу Хайдара. Старик воспринял как должное, — даже не шелохнулся. Монах схватил его за ухо, поднял с земли и увел вон из комнаты. Хайдар умолял не лишать его работы, а только забрать его никому не нужную жизнь.
Рональд вздохнул и глянул в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Что у нас еще осталось? — спросил граф.
— Храбрость. Надежда. Вера, — услужливо подсказывал брат Кристоф.
— Я имею в виду: что из оружия?
— Есть еще бомбометатели по бокам танка.
— Вон они-то мне и нужны.
— Бомбы! Приготовились! Огонь! — крикнул брат Кристоф, и совсем рядом с колесами танка раздался грохот, будто камни скрежетали друг о друга. Кентавры, бросая алебарды, пустились в паническое бегство.
— Странно звучит, но мы, кажется, победили, — заметил монах.
Танк, урча, летел вперед, разбрызгивая гусеницами грязь.
Вдруг на поляну выскочил притаившийся за деревьями Динозавр. В свете прожекторов его тень металась, запаздывая за его движениями, точно так же, как деревья в маркизовом саду. «Это у них родовое», — только и успел подумать Рональд, ибо динозавр стремительными прыжками помчался навстречу танку. В квадратных зрачках его читалась смелость отчаяния.
— Вот безмозглая тварь! — выругался брат Кристоф, дергая рычаги управления танком. Но было уже поздно: чудовищная рептилия с размаху налетела на танк. Рональду показалось, что это луна сорвалась со своей орбиты и ринулась вниз. Его стукнуло головой о стену, перевернуло в воздухе, руки поневоле вцепились в спину брата Кристофа, инстинктивно пытаясь ухватиться за его торчащие ребра.
Ящер хмыкнул, ойкнул — и свалился замертво, хватаясь за сердце. Танк по инерции пролетел еще несколько метров, а затем споткнулся о дерево и стал распадаться, словно карточный домик.
Переборки рвались, точно бумажные; Рональда швырнуло вниз, и он только чудом смог увернуться от летящего по его душу бревна. Руки его поймали стальную перекладину, он сделал сальто в воздухе, пока неимоверно тяжелая пушка валилась со своей высоты, сминая все и вся на пути, а затем упал неудачно, грудью, на пол самого нижнего уровня, закрыв голову руками и пытаясь хоть как-то сопротивляться тяжести валившихся на него деревянных конструкций.
Пушка впилась в землю, да так и осталась стоять в вертикальном положении. Рональд поднялся и осмотрел поле. Кентавры улепетывали, люди были от них почти неотличимы, так как убегали тоже на четвереньках. Граф попытался порадоваться победе, но тут ощутил яростную боль в солнечном сплетении.
Зато уж монахи вопили!
— Виват! Слава графу Рональду! Они больше не придут! Урааааа!!!
Рональд, сопровождаемый овацией, шел по направлению к замку. Кверкус Сквайр все в той же позиции — в проеме окна донжона — улыбался и вытирал слезы. Граф вдруг заметил, что темнота над башней как-то странно волнуется и изгибается. Он всмотрелся: с крыши замка спускалась петля, раскачиваясь над самой головой Сквайра.
— Сэр Кверкус! Сэр Кверкус! — кричал Рональд, указывая пальцем на петлю. — Вон там! Смотрите!
Но расстояние было слишком значительным, чтобы Сквайр мог точно разглядеть направление, указанное графом. Он вертел головой вправо и влево, смотря на поле вокруг замка, а коварная петля спускалась все ниже, раскачиваясь, как живая змея, и не было в мире силы, могущей этому помешать…
Сквайр крикнул страшно и надрывно, так что эхо раскатилось в сухом воздухе во все стороны от башни. Тело его, рывком вытащенное из окна, сучило ногами, поднимаясь все выше. Затем старый граф рухнул на землю с высоты шести этажей.
Петля исчезла, и Рональд увидел странное существо, которое он сперва принял за летательный аппарат, — ловко прыгая по черепице, оно достигло заднего, почти невидимого глазу, края крыши — и взлетело в воздух, уплывая вдаль.
— Дайте мне пищаль! — кричал Рональд, но монахи, упоенные победой, не только гибели их доброго хозяина не замечали, но и вовсе, казалось, не могли думать — улыбки на их физиономиях были улыбками грудных младенцев.
Тщетно граф толкал их, бил по лицу — даже падая на землю от его ударов, они вновь вставали с радостными физиономиями и кричали:
— Слава графу Рональду!
И только по прошествии получаса в них вновь стал просыпаться интерес к миру. Тут-то они заметили страшно изуродованное, посиневшее тело старого графа, лежащее на ступенях — закричали в голос, заплакали.
— Мы не скажем ничего леди Роксане, — хлюпая носом, заявил брат Кристоф. — Такая смерть — не для дворянина. Уверим ее, что отец отправился в персидский поход, позже сообщим ей, что он погиб героической смертью. Если она увидит его таким… ничего хорошего из этого не выйдет. Последнее время и так ничего, кроме сплошных страданий, не наблюдается. Если уж мы, мужчины, едва все это можем выносить, то что говорить о женщине?
— Пожалуй, это правильно, — согласился Рональд. — Я тоже буду молчать — до тех пор, пока вся эта чертовщина не будет объяснена.
Они занимались делом чрезвычайно неприятным: рылись в архиве Сквайра.
— Не понимаю, — брат Кристоф выглядел озадаченным. — Мы же хранили ту самые важные секреты, сообщенные нам королем. А теперь они пропали!
— Я подумал бы, что виною тому та красная тварь, что убила графа, но ведь она все время лазила по крыше, а в замок, кажется, и вовсе не забиралась.
— Эврика, — мрачно сказал Иегуда, посыпавший белой пылью выдвижной ящик секретера. — Тут все залапано чьими-то лукавыми пальцами. Это не монстр, а самый обычный человек.
— Дворник! Он единственный, кто имел сюда доступ, — брат Кристоф хлопнул себя по лбу. — Говорил я сэру Кверкусу: не берите в услужение сарацина… Хайдар!
Из— за шкафа выглянуло изможденное алкоголем лицо.
— Украль я и продаль, всо продаль, — причитал Хайдар. — Пахмэлиться нужна била, очень пахмэлиться нужна била!
— Проклятый пьяница! — выругался брат Кристоф, наотмашь ударив его по щеке. — А кому продал-то?
— Прихадыл тут два человека, оба сарацины, балшые дэнги предлагаль за эти чэртежи и схэмы. Очэн зеленый змий меня одолевал, бэс папутал, прости, душа любэзный!
Он повалился на колени.
— Ладно, не так уж это и страшно, — махнул рукой брат Кристоф. — В конце концов, ничего у них не выйдет. Схемы схемами, но мы же знаем, что лампочки горят и пулеметы строчат исключительно силою наших молитв. Если бы не добрая молитва наших сорока братьев, не увидеть нам никогда чудес минувших дней.
— Сорока братьев, говорите? — спросил Рональд. — А представляете, сколько человек посадит молиться о возвращении электричества турецкий султан?
Брат Кристоф загрустил и вдруг — с несвойственной христианину яростью — наподдал ногой по распростертому ниц телу Хайдара. Старик воспринял как должное, — даже не шелохнулся. Монах схватил его за ухо, поднял с земли и увел вон из комнаты. Хайдар умолял не лишать его работы, а только забрать его никому не нужную жизнь.
Рональд вздохнул и глянул в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98