у него одна только страсть — жрать то, что плохо лежит, и сотни всевозможных способов скрыться от карающей десницы. Как с ним бороться? Если я буду травить тараканов различными ядами, пусть и самыми действенными, то только окажу им услугу: слабейшие подохнут, зато сильнейшие в результате этого искусственного отбора станут такими неуязвимыми, что язви их не язви — ничем не уязвятся. Поступлю наоборот: стану тараканов прикармливать. Тогда они обленятся, разучатся сами добывать себе пропитание, слабейшие и глупейшие задавят своими генами сильнейших — и тут-то приду я, как смерть с косой, и срежу всю тараканью породу под корень». И действительно, стал прикармливать тараканов хлебушком, моченым сахаром, кашею, перестал гонять их по замку и слугам велел всячески с ними заигрывать.
— И что же, удался ему эксперимент? — полюбопытствовал Иегуда.
— Увы, нет: тараканы его съели уже через неделю, — грустно признался маркиз.
— А вам не приходила мысль, что крестьяне — наши кормильцы, и уничтожать их — все равно, что пилить сук, на котором мы все сидим? — поинтересовался Рональд.
— Лучше и вовсе сидеть без еды, чем нюхать отвратительный запах лаптей и портков, — наморщил нос Альфонс Бракксгаузентрупп. — Да и вообще, это слишком прагматичный подход. Вы что, всерьез думаете, что я борюсь с собственными крестьянами из-за классовых предрассудков? Классы, сословия — все это метафоры. Важно состояние души.
Его глаза мечтательно заблестели.
— Расскажу вам историю. Жил-был мальчик, который не мог спать по ночам — так сильно он боялся темноты. А был тот мальчик умный и отнюдь не трус — но вот боялся темноты и ничего не мог с этим поделать. Лишь только солнце заходило, и мама задувала свечу в его комнате и удалялась, его кровать окружали страшные чудовища — они тыкались в него своими горячими носами, царапали когтями, выли и скрипели. Он знал, разумеется, что они — лишь плод его воображения, но знал это только днем, а ночью даже его здравый, рационалистически мыслящий ум не мог ничего поделать с этими чудищами.
И вот однажды днем он сидел сонный и искал способ справиться со своими страхами. И придумал вот какую штуку: если не бояться чудовищ не получается, то надо заставить их бояться себя. А для этого нужно самому превратиться в страшнейшее на свете чудовище. И вот он пришел вечером в свою мрачную спальню, дождался, пока мама поцелует его в лоб, погасит свечу и уйдет — а затем сбросил одеяло и представил себя монстром, да вообразил такое страшилище, что не было в мире никого, кто не испугался бы до смерти. И он увидел, что чудовища, собравшиеся вокруг его постели, в страхе бросились врассыпную. И тогда он улыбнулся, лег на бок и впервые в жизни спокойно уснул, твердо зная, что больше никогда они не придут его пугать.
И утром он вышел в сад играть с другими детьми — но увидел, что они разбегаются от него в страхе. И пришел он к своим родителям — и увидел, что и они отшатнулись. И тогда он понял, что до конца жизни люди будут видеть его ужаснейшим монстром, хоть в зеркале он и отражался таким же ребенком, как и всегда.
Гости вовсю чавкали, опустив в тарелки, кажется, и уши свои, точно поросята в корыто.
— Это, конечно, автобиография? — улыбнулся Иегуда.
— О, только ее первая глава! — заверил его маркиз. — Дальше все было интересней и интересней. — Знаете, что такое серотонин?
— Гормон радости, вещество, отвечающее за хорошее настроение.
— Вот-вот. Врожденный недостаток серотонина убивает в человеке радость жизни — и радость эту нужно все время откуда-то черпать — из острых ощущений, например из чувства выполненного долга. Вот так я и начал борьбу с собственными крестьянами — чтобы поднять жизненный тонус и избавиться от некоторых комплексов. И знаете: поразительных достиг результатов! Уже через год, после того как сжег две деревни в своих угодьях и отправил их обитателей жить в лес, ко мне пришло ощущение осмысленности бытия. Я даже здоровый образ жизни стал вести: утречком на морозец голышом — обтираться, затем — легкий завтрак, на коня и в бой! Ставил себе задачу каждый день истреблять по одному таракану — и, представляете, выполнял план! И даже перевыполнял, бывало… Эх, времена были — мужички нарождались практически ежедневно, можно было не печься о том, что деревня обезлюдеет.
— Но это же просто негуманно, — осторожно заметил Рональд.
— Это с какой стороны посмотреть. Есть такая поговорка: волк — санитар леса. Волк убивает только слабых, больных зайчиков — и тем самым он улучшает заячью породу, избавляя ее от дурных и слабых генов. А драконы — санитары сказок: кого они убивают? Правильно, всяких там неудачников, оказавшихся невовремя не в том месте, трусов и слабаков, полезших спасать красавицу, не имея на то достаточно силенок. И тем самым драконы способствуют выведению арийской породы Иванов Царевичей, Василис Премудрых и их голубоглазых и бледнолицых детей, этих победителей, чемпионов — разве не так? Вот я и есть такой дракон — кто меня победит, действительно достоин продолжить свой род. Правда, пока таких я еще не встречал.
— В высшей степени остроумная концепция, — кивнул Иегуда.
— Еще бы! — самодовольно улыбнулся маркиз. — И заметьте, она родилась в ходе обычной оздоровительной программы, которую я сам себе прописал. Самолечение пошло мне на пользу. Сперва я научился не замечать своего плохого настроения, Затем — своего безумия. А еще позже — и разницы между миром мертвых и миром живых. Я путешествовал в глубины своего безумия, а потом возвращался обратно. Я чувствовал себя как никогда хорошо: я ведь обрел какую-то свободу и вместе с тем — уверенность в жизни. Я знал, что теперь не умру просто так: ведь я уже побывал там — и вернулся.
И знаете, мне стало легче. Да-да, легче. Не говорю, что лучше или здоровее — просто легче. Но ведь я заслужил это, не правда ли? О Боже, как мне хорошо теперь! — и маркиз откинулся на спинку кресла.
— Несколько невнятно, но смысл угадывается, — оценил Иегуда историю маркиза.
— Это только завязка всей истории, чтобы было интересно. Едва ли, конечно, вам доведется увидеть ее кульминацию и тем более развязку, но даже теми несколькими главами, что вы прочтете, вы вполне насладитесь.
Маркиз улыбнулся, затем поглядел на остальных своих гостей, взял вилочку и постучал ею по бокалу.
— Ну что, друзья мои, пожрали? — строго спросил он.
Гости замычали в смысле: «Нет еще, не видишь, стол пока не пуст?»
Однако маркиз уже сделал знак слугам, и те стали убирать со стола. Гости, те, что посмелей, не хотели уступать еду без боя — тянули обратно окорока, пытались заехать маркизовым слугам в физиономию, вступаясь за честь недоеденных салатиков. Рональд живо представил, как, умыкнув кость с куском мяса, кто-нибудь из здешних дворян зарывает ее в землю на черный день, как пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— И что же, удался ему эксперимент? — полюбопытствовал Иегуда.
— Увы, нет: тараканы его съели уже через неделю, — грустно признался маркиз.
— А вам не приходила мысль, что крестьяне — наши кормильцы, и уничтожать их — все равно, что пилить сук, на котором мы все сидим? — поинтересовался Рональд.
— Лучше и вовсе сидеть без еды, чем нюхать отвратительный запах лаптей и портков, — наморщил нос Альфонс Бракксгаузентрупп. — Да и вообще, это слишком прагматичный подход. Вы что, всерьез думаете, что я борюсь с собственными крестьянами из-за классовых предрассудков? Классы, сословия — все это метафоры. Важно состояние души.
Его глаза мечтательно заблестели.
— Расскажу вам историю. Жил-был мальчик, который не мог спать по ночам — так сильно он боялся темноты. А был тот мальчик умный и отнюдь не трус — но вот боялся темноты и ничего не мог с этим поделать. Лишь только солнце заходило, и мама задувала свечу в его комнате и удалялась, его кровать окружали страшные чудовища — они тыкались в него своими горячими носами, царапали когтями, выли и скрипели. Он знал, разумеется, что они — лишь плод его воображения, но знал это только днем, а ночью даже его здравый, рационалистически мыслящий ум не мог ничего поделать с этими чудищами.
И вот однажды днем он сидел сонный и искал способ справиться со своими страхами. И придумал вот какую штуку: если не бояться чудовищ не получается, то надо заставить их бояться себя. А для этого нужно самому превратиться в страшнейшее на свете чудовище. И вот он пришел вечером в свою мрачную спальню, дождался, пока мама поцелует его в лоб, погасит свечу и уйдет — а затем сбросил одеяло и представил себя монстром, да вообразил такое страшилище, что не было в мире никого, кто не испугался бы до смерти. И он увидел, что чудовища, собравшиеся вокруг его постели, в страхе бросились врассыпную. И тогда он улыбнулся, лег на бок и впервые в жизни спокойно уснул, твердо зная, что больше никогда они не придут его пугать.
И утром он вышел в сад играть с другими детьми — но увидел, что они разбегаются от него в страхе. И пришел он к своим родителям — и увидел, что и они отшатнулись. И тогда он понял, что до конца жизни люди будут видеть его ужаснейшим монстром, хоть в зеркале он и отражался таким же ребенком, как и всегда.
Гости вовсю чавкали, опустив в тарелки, кажется, и уши свои, точно поросята в корыто.
— Это, конечно, автобиография? — улыбнулся Иегуда.
— О, только ее первая глава! — заверил его маркиз. — Дальше все было интересней и интересней. — Знаете, что такое серотонин?
— Гормон радости, вещество, отвечающее за хорошее настроение.
— Вот-вот. Врожденный недостаток серотонина убивает в человеке радость жизни — и радость эту нужно все время откуда-то черпать — из острых ощущений, например из чувства выполненного долга. Вот так я и начал борьбу с собственными крестьянами — чтобы поднять жизненный тонус и избавиться от некоторых комплексов. И знаете: поразительных достиг результатов! Уже через год, после того как сжег две деревни в своих угодьях и отправил их обитателей жить в лес, ко мне пришло ощущение осмысленности бытия. Я даже здоровый образ жизни стал вести: утречком на морозец голышом — обтираться, затем — легкий завтрак, на коня и в бой! Ставил себе задачу каждый день истреблять по одному таракану — и, представляете, выполнял план! И даже перевыполнял, бывало… Эх, времена были — мужички нарождались практически ежедневно, можно было не печься о том, что деревня обезлюдеет.
— Но это же просто негуманно, — осторожно заметил Рональд.
— Это с какой стороны посмотреть. Есть такая поговорка: волк — санитар леса. Волк убивает только слабых, больных зайчиков — и тем самым он улучшает заячью породу, избавляя ее от дурных и слабых генов. А драконы — санитары сказок: кого они убивают? Правильно, всяких там неудачников, оказавшихся невовремя не в том месте, трусов и слабаков, полезших спасать красавицу, не имея на то достаточно силенок. И тем самым драконы способствуют выведению арийской породы Иванов Царевичей, Василис Премудрых и их голубоглазых и бледнолицых детей, этих победителей, чемпионов — разве не так? Вот я и есть такой дракон — кто меня победит, действительно достоин продолжить свой род. Правда, пока таких я еще не встречал.
— В высшей степени остроумная концепция, — кивнул Иегуда.
— Еще бы! — самодовольно улыбнулся маркиз. — И заметьте, она родилась в ходе обычной оздоровительной программы, которую я сам себе прописал. Самолечение пошло мне на пользу. Сперва я научился не замечать своего плохого настроения, Затем — своего безумия. А еще позже — и разницы между миром мертвых и миром живых. Я путешествовал в глубины своего безумия, а потом возвращался обратно. Я чувствовал себя как никогда хорошо: я ведь обрел какую-то свободу и вместе с тем — уверенность в жизни. Я знал, что теперь не умру просто так: ведь я уже побывал там — и вернулся.
И знаете, мне стало легче. Да-да, легче. Не говорю, что лучше или здоровее — просто легче. Но ведь я заслужил это, не правда ли? О Боже, как мне хорошо теперь! — и маркиз откинулся на спинку кресла.
— Несколько невнятно, но смысл угадывается, — оценил Иегуда историю маркиза.
— Это только завязка всей истории, чтобы было интересно. Едва ли, конечно, вам доведется увидеть ее кульминацию и тем более развязку, но даже теми несколькими главами, что вы прочтете, вы вполне насладитесь.
Маркиз улыбнулся, затем поглядел на остальных своих гостей, взял вилочку и постучал ею по бокалу.
— Ну что, друзья мои, пожрали? — строго спросил он.
Гости замычали в смысле: «Нет еще, не видишь, стол пока не пуст?»
Однако маркиз уже сделал знак слугам, и те стали убирать со стола. Гости, те, что посмелей, не хотели уступать еду без боя — тянули обратно окорока, пытались заехать маркизовым слугам в физиономию, вступаясь за честь недоеденных салатиков. Рональд живо представил, как, умыкнув кость с куском мяса, кто-нибудь из здешних дворян зарывает ее в землю на черный день, как пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98