Собственно говоря, никакого строя или плана у полянинов никогда и не бывало: они обходились некоторым набором хитростей. Если враг попадался на них, полянины побеждали, если нет, то, несмотря на мужество и стойкость, бывали биты. Мирко понятия не имел, как бились вольки в давние времена своего величия. Однако, видать, проткнуть врага мечом были не прочь. Мякша сделал то же. Пластины брони легко разошлись, и острый тростниковый клинок вошел в тело чуть ниже ребер с правой стороны. Разбойник с хрипом повалился вперед. Мирко едва успел выдернуть меч из раны. Тот глядел на мир уже остекленевшими глазами: он умер от боли. Только сейчас Мирко понял, какое же страшное оружие он получил.
Второй разбойник попробовал достать Мирко саблей, но не дотянулся, пролетел мимо. Они развернули коней и сшиблись вновь. Теперь уж мякше пришлось посмотреть в лицо противника. Румяный полянин с пшеничного цвета усами и синими, что васильки в поле, глазами был хорош собой, крепко сложен и, пожалуй, снес бы Мирко одним ударом голову с плеч, если бы он не сопротивлялся и стоял смирно, как обычно бывает с людьми, скованными страхом. Видать, опыт таких подвигов у полянина был. Мирко, однако, не боялся: дядина сабля свистала на четверть пяди у него над головой: Неупокой учил его не только разить врага или встречать железо железом, но и увертываться. Так произошло и на этот раз: мякша пригнулся — и сабля рассекла воздух, а меч разрезал броню на боку полянина, как хлебный каравай. Новая кровь обагрила клинок.
Но Мирко уже не оглядывался. Он только свистнул, призывая гнедого и вороного следовать за ним, и тут же ринулся дальше. Теперь Белому предстояла настоящая работа — мчаться вперед, по лесной дороге во весь опор, неся седока и поклажу. По воздуху при помощи колдовской силы летать было полегче. А сзади топот копыт был совсем близок: их разделял, наверно, десяток сажен, не больше. Только теперь у Мирко нашлась возможность обернуться. На легком, но сильном буланом жеребце, настегивая его плеточкой, за ним гнался ни дать ни взять княжеский гридень — зрелый крепкий мужчина с красивым, но злым лицом. В том, что он действительно послужил в княжьем войске, сомневаться не приходилось. Кольчужная бронь, наручи, поножи, шлем, сапоги — все было вычищено и ухожено, аж блестело в вечернем солнце. Такого щегольства и аккуратности у простых разбойников не найдешь. Дорогой меч — это по рукояти было заметно — покуда оставался у врага за спиной. Но если дойдет до дела, Мирко и оглянуться не успеет, как этот клинок окажется перед ним. Преследователь, видно, был не из простых людей: злое презрение и насмешка сверкали в его взгляде. Его нимало не беспокоило, что восемь его дружков — двое тут же, на глазах, — пали один за другим. Он ведь кричал им, предупреждал — не послушали! Уж он-то не совершит глупостей, как они. Мирко понимал, что бой с княжеским гриднем будет недолгим. В лучшем случае мякша продержится одну или две сшибки, как с демоном, а дальше все кончится. К тому же сабля полянина все же не просвистела мимо: кусок плаща был срезан ровно, как бритвой, а вместе с ним — и лоскут кожи. Нельзя было сказать, что рана сильно болела или мешала, но править конем стало уже труднее. А ведь если схватка произойдет, любая, самая малая помеха будет обращена гриднем в удачу. И прийти Мирко на помощь на сей раз будет некому.
От дяди мякша знал, что у князей с гриднями нередко случаются ссоры. Воеводы посильнее, бывало, и власть забирали в крепостях, бывало, и уходили, обиженные чем-то, на новое место или к другому князю. Видать, и этого обидели или выгнали за какую провинность, раз он к разбойникам прибился. Что ж, среди этого непотребного люда он был сильнее и лучше всех, всех выше, разумнее и благороднее. Знать, прельщала его и такая «слава». И теперь, если бы он догнал и убил беглеца, то сделал бы сразу два дела: укрепил свою власть и обеспечил бы шайке тихое житье в скрытом от всех месте. И, кажется, обе цели были вполне достижимы. Только с помощью лука Мирко мог побить гридня. Но кто знает, может, этот бывший княжий воин, как и дядя, мог, играючи, отразить стрелу мечом. Спасение было только в бегстве, и Мирко гнал Белого что есть мочи.
На какое-то время мякша сумел даже несколько уйти вперед, но затем охотник опять приблизился, и лишь десять-пятнадцать саженей отделяли теперь Мирко от входа на Звездный Мост.
Сосны меж тем стали редеть, и вот они вынеслись на луговину, поднимающуюся медленно по гряде холмов. Мирко воспрянул было духом: до холмов было близко, и тут проходила граница разбойничьих лесов, поскольку справа опять открылась Смолинка. Здесь она уже не была ни быстра, ни страшна — русло было широко, и где-то там, за равнинным правым берегом, угадывалось широкое пространство другой, еще большей реки. Хойра была совсем рядом. Солнце уже коснулось нижним краем самого высокого холма, что поднимался прямо на пути. Думать о том, как его огибать, было некогда, и Мирко гнал вперед, на вершину, навстречу солнцу. Что самое забавное, если во всей этой незавидной для мякши картине можно было найти что-то забавное, дорога, которой не было, по-прежнему была. Как и раньше, деревья, подлесок и трава не росли на полосе пустой земли в сажень шириной, тянущейся как раз прямиком на холм, словно здесь какая змея проползла от той трещины в лесу да так ядом свой путь пропитала, что вдоль следа ее ни одно растение жить не смогло. Так или иначе, а Мирко, как завороженный, следовал этой полосе, не пытаясь свернуть.
Он оглянулся вдругорядь, и с обреченностью понял, что буланый конь гридня медленно, но верно съедает расстояние, и где-то у вершины его настигнет. Разбойники обычно в таких случаях кричат, пытаясь оскорбить врага покрепче, унизить его еще до боя. Гридень молчал: заговаривать с врагом перед боем негоже — только обременишь себя совестными обязательствами перед человеком, и гридни обычно держались этого обычая. Но сейчас дело, скорее, было в другом: охотник просто считал себя настолько выше и достойнее глупой дичи, что и разговаривать с ней значило лишь пачкаться. «Сейчас прихлопну, что комара, герой!» — читалось у него во взгляде. Плечо, подставленное ветру, начинало болеть. Пори где-то отстал, вороной и гнедой были рядом — они бежали справа от Мирко, не по дороге, а прямо по дикой траве. Предчувствуя неладное, они ржали громко и тревожно, но помешать разбойнику не могли никак.
Но сдаваться Мирко не желал. «Ладно, будем биться на вершине, — решил он. — Вдруг да повезет — увидит кто из деревни. А здесь, за холмом, и надеяться на такое нечего. Убьет — что ж, значит, кончилась кудель у доли, либо самовила-посестра моя где-то поотстала. Ну а с Риитой — что ж, где-нибудь за Звездным Мостом повстречаюсь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Второй разбойник попробовал достать Мирко саблей, но не дотянулся, пролетел мимо. Они развернули коней и сшиблись вновь. Теперь уж мякше пришлось посмотреть в лицо противника. Румяный полянин с пшеничного цвета усами и синими, что васильки в поле, глазами был хорош собой, крепко сложен и, пожалуй, снес бы Мирко одним ударом голову с плеч, если бы он не сопротивлялся и стоял смирно, как обычно бывает с людьми, скованными страхом. Видать, опыт таких подвигов у полянина был. Мирко, однако, не боялся: дядина сабля свистала на четверть пяди у него над головой: Неупокой учил его не только разить врага или встречать железо железом, но и увертываться. Так произошло и на этот раз: мякша пригнулся — и сабля рассекла воздух, а меч разрезал броню на боку полянина, как хлебный каравай. Новая кровь обагрила клинок.
Но Мирко уже не оглядывался. Он только свистнул, призывая гнедого и вороного следовать за ним, и тут же ринулся дальше. Теперь Белому предстояла настоящая работа — мчаться вперед, по лесной дороге во весь опор, неся седока и поклажу. По воздуху при помощи колдовской силы летать было полегче. А сзади топот копыт был совсем близок: их разделял, наверно, десяток сажен, не больше. Только теперь у Мирко нашлась возможность обернуться. На легком, но сильном буланом жеребце, настегивая его плеточкой, за ним гнался ни дать ни взять княжеский гридень — зрелый крепкий мужчина с красивым, но злым лицом. В том, что он действительно послужил в княжьем войске, сомневаться не приходилось. Кольчужная бронь, наручи, поножи, шлем, сапоги — все было вычищено и ухожено, аж блестело в вечернем солнце. Такого щегольства и аккуратности у простых разбойников не найдешь. Дорогой меч — это по рукояти было заметно — покуда оставался у врага за спиной. Но если дойдет до дела, Мирко и оглянуться не успеет, как этот клинок окажется перед ним. Преследователь, видно, был не из простых людей: злое презрение и насмешка сверкали в его взгляде. Его нимало не беспокоило, что восемь его дружков — двое тут же, на глазах, — пали один за другим. Он ведь кричал им, предупреждал — не послушали! Уж он-то не совершит глупостей, как они. Мирко понимал, что бой с княжеским гриднем будет недолгим. В лучшем случае мякша продержится одну или две сшибки, как с демоном, а дальше все кончится. К тому же сабля полянина все же не просвистела мимо: кусок плаща был срезан ровно, как бритвой, а вместе с ним — и лоскут кожи. Нельзя было сказать, что рана сильно болела или мешала, но править конем стало уже труднее. А ведь если схватка произойдет, любая, самая малая помеха будет обращена гриднем в удачу. И прийти Мирко на помощь на сей раз будет некому.
От дяди мякша знал, что у князей с гриднями нередко случаются ссоры. Воеводы посильнее, бывало, и власть забирали в крепостях, бывало, и уходили, обиженные чем-то, на новое место или к другому князю. Видать, и этого обидели или выгнали за какую провинность, раз он к разбойникам прибился. Что ж, среди этого непотребного люда он был сильнее и лучше всех, всех выше, разумнее и благороднее. Знать, прельщала его и такая «слава». И теперь, если бы он догнал и убил беглеца, то сделал бы сразу два дела: укрепил свою власть и обеспечил бы шайке тихое житье в скрытом от всех месте. И, кажется, обе цели были вполне достижимы. Только с помощью лука Мирко мог побить гридня. Но кто знает, может, этот бывший княжий воин, как и дядя, мог, играючи, отразить стрелу мечом. Спасение было только в бегстве, и Мирко гнал Белого что есть мочи.
На какое-то время мякша сумел даже несколько уйти вперед, но затем охотник опять приблизился, и лишь десять-пятнадцать саженей отделяли теперь Мирко от входа на Звездный Мост.
Сосны меж тем стали редеть, и вот они вынеслись на луговину, поднимающуюся медленно по гряде холмов. Мирко воспрянул было духом: до холмов было близко, и тут проходила граница разбойничьих лесов, поскольку справа опять открылась Смолинка. Здесь она уже не была ни быстра, ни страшна — русло было широко, и где-то там, за равнинным правым берегом, угадывалось широкое пространство другой, еще большей реки. Хойра была совсем рядом. Солнце уже коснулось нижним краем самого высокого холма, что поднимался прямо на пути. Думать о том, как его огибать, было некогда, и Мирко гнал вперед, на вершину, навстречу солнцу. Что самое забавное, если во всей этой незавидной для мякши картине можно было найти что-то забавное, дорога, которой не было, по-прежнему была. Как и раньше, деревья, подлесок и трава не росли на полосе пустой земли в сажень шириной, тянущейся как раз прямиком на холм, словно здесь какая змея проползла от той трещины в лесу да так ядом свой путь пропитала, что вдоль следа ее ни одно растение жить не смогло. Так или иначе, а Мирко, как завороженный, следовал этой полосе, не пытаясь свернуть.
Он оглянулся вдругорядь, и с обреченностью понял, что буланый конь гридня медленно, но верно съедает расстояние, и где-то у вершины его настигнет. Разбойники обычно в таких случаях кричат, пытаясь оскорбить врага покрепче, унизить его еще до боя. Гридень молчал: заговаривать с врагом перед боем негоже — только обременишь себя совестными обязательствами перед человеком, и гридни обычно держались этого обычая. Но сейчас дело, скорее, было в другом: охотник просто считал себя настолько выше и достойнее глупой дичи, что и разговаривать с ней значило лишь пачкаться. «Сейчас прихлопну, что комара, герой!» — читалось у него во взгляде. Плечо, подставленное ветру, начинало болеть. Пори где-то отстал, вороной и гнедой были рядом — они бежали справа от Мирко, не по дороге, а прямо по дикой траве. Предчувствуя неладное, они ржали громко и тревожно, но помешать разбойнику не могли никак.
Но сдаваться Мирко не желал. «Ладно, будем биться на вершине, — решил он. — Вдруг да повезет — увидит кто из деревни. А здесь, за холмом, и надеяться на такое нечего. Убьет — что ж, значит, кончилась кудель у доли, либо самовила-посестра моя где-то поотстала. Ну а с Риитой — что ж, где-нибудь за Звездным Мостом повстречаюсь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131