Кулан поклонился в ответ.
— Теперь мой черед! — поднялся с лавки Йорма. — Мы уж с тобой, Мирко Вилкович, говорили давеча. Хорошо говорили. И все ты, с Ахти вместе, как и обещал исполнил на сходе. За то от нас, — он взял жену за руку, — тебе поклон. Я говорил, что требу Старику воздам. Старик требу принял, и в том доброе знамение и тебе на дорогу, и Антеро. А от меня — мой подарок, конечно, не Куланову чета, и все ж… — Он достал из кармана медный обруч, кованый, согнутый из пластинок. — Примерь.
Мирко отложил меч, взял обруч, приложил его на правую руку — он пришелся впору, как нарочно сделанный. Три зверя были выкованы на обруче: сохатый, медведь и конь, и еще птица — орел. С таким обручем-оберегом все главные боги хиитола придут на помощь, если приключится беда, и даже вредный Хийси встретит благожелательно.
— Спасибо, Йорма Тойвович, — приложив руку к сердцу, поклонился Мирко. — И тебе спасибо, Кюлликки, дочь Ристо. Пусть будет к тебе добр Тапио, пусть не остынет ваш очаг и дом будет изобилен, как мельница Сампо. И сохранят боги Антеро.
— Спасибо, Мирко, на добром слове, — ответила Кюлликки.
— Что ж, — вступил опять Кулан, посчитав, что все исполнено и соблюдено по закону. — Пора нам. Счастливого пути тебе, Мирко, сын Вилко. И тебе, Юкка, спасибо. Хороший у тебя сын.
— Спасибо и тебе, Кулан, что правду по совести исполняешь, — ответил хозяин. — И за слова твои сердечное спасибо. — Они раскланялись.
Потом Йорма и Кюлликки ушли, а Кулан, задержавшись у порога, сказал напоследок:
— Ты, Мирко, я вижу, не худо мечом владеешь. Тебе бы с Рейо старым перемолвиться, прежде чем уходить. Ну да, может, встретитесь еще.
С тем Кулан ушел.
— Что ж, Юкка Антич, — сказал Мирко. — И с тобой мне пора распрощаться — загостился. Только есть еще у меня вещь одна. Показать тебе хочу.
С теми словами он взял заранее положенный на лавку кожаный мех, в котором покоились добытые им гусли. Мирко извлек их на свет и подал хозяину. С великим почтением взял Юкка гусли. Видно было, как он даже побледнел от волнения, как напряглись его ловкие пальцы.
— Вот это диво… — только и мог вымолвить Юкка. Тиина и Крета тоже приблизились, посмотреть, что же заставило так измениться в лице Юкку. Только Ахти не пришлось удивляться — он-то видел гусли еще вчера.
— Откуда у тебя такое? — спросил Юкка, поглаживая раму и струны, рассматривая каждую мелкую подробность.
Мирко уже приготовился к этому вопросу: правду сказать было невозможно, поэтому опять пришлось придумывать ответ, но такой, чтобы был как можно ближе к правде:
— Дядя мой из походов за Камень привез. А теперь мне отдал. Сказал так: «Возьми, Мирко. Ты песни заклинательные петь способен, а вот игре не обучен. Возьми. Мне эти гусли без надобности, а ты, глядишь, найдешь где мастера, который научит». Я и взял. Тебе ведомо ли, что за гусли?
— Нет, не ведомо, — вздохнул Юкка, не в силах оторваться от сказочной вещи. — И играть на таких не умею. И даже пробовать не стану, не то тоска изгложет. Впрочем… — И он осторожно и ласково провел рукой по струнам. Неслыханной красоты звук раздался в доме. Гусли почувствовали руку если и не хозяина, то мастера, и приветствовали его почтительно. И тотчас Мирко утвердился в своем желании и решении, которое возникло, когда он сам в первый раз коснулся этих струн: постичь эту науку избранных — владение звуком. Все замерли слушая.
— Красиво как, — прошептала Тиина.
— Красиво, — твердо ответил Юкка. — Но не для меня гусли эти. Хоть и красивы, а не краше кантеле. Не мне на них играть. Возьми их, Мирко Вилкович. Коли самому не судьба будет научиться, отдай их тому, кому они больше жизни дороги будут. Только такого они за хозяина признают.
— Я твои слова запомнил, Юкка Антич. Так и сделаю, — отвечал Мирко. «Станут ли они мне дороже жизни? — подумал он, пряча гусли обратно. — Не поспешил ли я обещать такое?»
Теперь уж точно было время уходить. Хозяевам пора было в поле, а Мирко — в путь. Вместе с Юккой и Ахти прошли они в конюшню. Мякша попрощался с конями, которых оставлял у Виипуненов: изольдовым, гороховым, соловым, серым, пегим и сивым. Они приторочили сумы, одели на гнедого и вороного упряжь, а белого Мирко оседлал для себя. Коней вывели во двор.
Куда девать меч, Мирко затруднялся: Кулан подарил ему клинок и ножны, но доброю перевязью не снабдил. А как носить благородное оружие без подходящей ему перевязи? Оставалось и меч уложить в дорожную суму до поры, пока не доберется Мирко до Вольных Полей — уж у тамошних оружейников и перевязь найдется. Все было готово. Оставалось только попрощаться — и за ворота.
— Прощай, Юкка Антич, благодарствуй за все. Прощай, Ахти. — Мирко и Ахти обнялись — каждый из них знал, что расстается с надежным и верным другом. — Во всем тебе удачи. До свидания, Крета, дочь Унтамо, — поклонился он хозяйке. — И тебе, Тиина, до свидания. Спасибо за угощение, за ласковый прием. Не поминайте лихом.
— До свидания, Мирко Вилкович! — отвечала хозяйка. — Доброго тебе пути!
— До свидания, Мирко, — Тиина сделала к нему навстречу шаг, взяла за руку. — Возвращайся скорее, — сказала она тихо, подняла на него свои чистые голубые глаза, в которых стояла печаль и была еще… жалость, что ли? Он посмотрел на нее вопросительно. — Не для себя прошу, — потупилась она. Что мог ей ответить Мирко? Ведь всего не объяснишь! И он, незнамо зачем, сказал неправду еще раз, посчитав, что это поможет победить в конце концов правде.
— Я вернусь, — ответил Мирко.
— Что ж, до свидания, Мирко Вилкович. Гусли береги, а прежде себя. Возвращайся, коли охота придет. Еще споем вместе. — Юкка Виипунен обнял его за плечи, и так они стояли недолго, прощаясь, после чего юноша взял под уздцы белого и повел его к воротам.
Анти и Юсси последними провожали гостя. Он не удержался, остановился погладить, почесать собак за ушами, а потом зашагал по переулку и свернул вниз по улице. Он не оглядывался, зная, что оставляет за спиной друзей.
Быстро дойдя до озера, мякша вскочил в седло и продолжил путь верхом так же, как шли они утром на ручей. В поле было пока что тихо, полдник еще не окончился. Снова гуляла, танцевала по хлебам и травам Полудница. снова отдыхал от беготни Полевик, и старящийся Ярила бродил где-то здесь, совсем рядом, благословляя жито, которое он сполна напитал своей силой.
Мирко миновал озеро, изгибы его волн остались позади. Кони шли ровно, бодро, помахивая хвостами и потряхивая гривами, радуясь движению. Далее дорога шла вдоль берега ручья, ныряя местами в ольховник. Среди деревьев было не так жарко, зато комары донимали, особенно доставалось от них коням.
— Ничего, — говорил им Мирко. — Скоро на холм подниматься станем, там сосна пойдет, сгинут эти твари.
Кони прислушивались, согласно кивали мордами, дергали ушами, но на следующий раз снова сердились и опять мотали недовольно хвостами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Теперь мой черед! — поднялся с лавки Йорма. — Мы уж с тобой, Мирко Вилкович, говорили давеча. Хорошо говорили. И все ты, с Ахти вместе, как и обещал исполнил на сходе. За то от нас, — он взял жену за руку, — тебе поклон. Я говорил, что требу Старику воздам. Старик требу принял, и в том доброе знамение и тебе на дорогу, и Антеро. А от меня — мой подарок, конечно, не Куланову чета, и все ж… — Он достал из кармана медный обруч, кованый, согнутый из пластинок. — Примерь.
Мирко отложил меч, взял обруч, приложил его на правую руку — он пришелся впору, как нарочно сделанный. Три зверя были выкованы на обруче: сохатый, медведь и конь, и еще птица — орел. С таким обручем-оберегом все главные боги хиитола придут на помощь, если приключится беда, и даже вредный Хийси встретит благожелательно.
— Спасибо, Йорма Тойвович, — приложив руку к сердцу, поклонился Мирко. — И тебе спасибо, Кюлликки, дочь Ристо. Пусть будет к тебе добр Тапио, пусть не остынет ваш очаг и дом будет изобилен, как мельница Сампо. И сохранят боги Антеро.
— Спасибо, Мирко, на добром слове, — ответила Кюлликки.
— Что ж, — вступил опять Кулан, посчитав, что все исполнено и соблюдено по закону. — Пора нам. Счастливого пути тебе, Мирко, сын Вилко. И тебе, Юкка, спасибо. Хороший у тебя сын.
— Спасибо и тебе, Кулан, что правду по совести исполняешь, — ответил хозяин. — И за слова твои сердечное спасибо. — Они раскланялись.
Потом Йорма и Кюлликки ушли, а Кулан, задержавшись у порога, сказал напоследок:
— Ты, Мирко, я вижу, не худо мечом владеешь. Тебе бы с Рейо старым перемолвиться, прежде чем уходить. Ну да, может, встретитесь еще.
С тем Кулан ушел.
— Что ж, Юкка Антич, — сказал Мирко. — И с тобой мне пора распрощаться — загостился. Только есть еще у меня вещь одна. Показать тебе хочу.
С теми словами он взял заранее положенный на лавку кожаный мех, в котором покоились добытые им гусли. Мирко извлек их на свет и подал хозяину. С великим почтением взял Юкка гусли. Видно было, как он даже побледнел от волнения, как напряглись его ловкие пальцы.
— Вот это диво… — только и мог вымолвить Юкка. Тиина и Крета тоже приблизились, посмотреть, что же заставило так измениться в лице Юкку. Только Ахти не пришлось удивляться — он-то видел гусли еще вчера.
— Откуда у тебя такое? — спросил Юкка, поглаживая раму и струны, рассматривая каждую мелкую подробность.
Мирко уже приготовился к этому вопросу: правду сказать было невозможно, поэтому опять пришлось придумывать ответ, но такой, чтобы был как можно ближе к правде:
— Дядя мой из походов за Камень привез. А теперь мне отдал. Сказал так: «Возьми, Мирко. Ты песни заклинательные петь способен, а вот игре не обучен. Возьми. Мне эти гусли без надобности, а ты, глядишь, найдешь где мастера, который научит». Я и взял. Тебе ведомо ли, что за гусли?
— Нет, не ведомо, — вздохнул Юкка, не в силах оторваться от сказочной вещи. — И играть на таких не умею. И даже пробовать не стану, не то тоска изгложет. Впрочем… — И он осторожно и ласково провел рукой по струнам. Неслыханной красоты звук раздался в доме. Гусли почувствовали руку если и не хозяина, то мастера, и приветствовали его почтительно. И тотчас Мирко утвердился в своем желании и решении, которое возникло, когда он сам в первый раз коснулся этих струн: постичь эту науку избранных — владение звуком. Все замерли слушая.
— Красиво как, — прошептала Тиина.
— Красиво, — твердо ответил Юкка. — Но не для меня гусли эти. Хоть и красивы, а не краше кантеле. Не мне на них играть. Возьми их, Мирко Вилкович. Коли самому не судьба будет научиться, отдай их тому, кому они больше жизни дороги будут. Только такого они за хозяина признают.
— Я твои слова запомнил, Юкка Антич. Так и сделаю, — отвечал Мирко. «Станут ли они мне дороже жизни? — подумал он, пряча гусли обратно. — Не поспешил ли я обещать такое?»
Теперь уж точно было время уходить. Хозяевам пора было в поле, а Мирко — в путь. Вместе с Юккой и Ахти прошли они в конюшню. Мякша попрощался с конями, которых оставлял у Виипуненов: изольдовым, гороховым, соловым, серым, пегим и сивым. Они приторочили сумы, одели на гнедого и вороного упряжь, а белого Мирко оседлал для себя. Коней вывели во двор.
Куда девать меч, Мирко затруднялся: Кулан подарил ему клинок и ножны, но доброю перевязью не снабдил. А как носить благородное оружие без подходящей ему перевязи? Оставалось и меч уложить в дорожную суму до поры, пока не доберется Мирко до Вольных Полей — уж у тамошних оружейников и перевязь найдется. Все было готово. Оставалось только попрощаться — и за ворота.
— Прощай, Юкка Антич, благодарствуй за все. Прощай, Ахти. — Мирко и Ахти обнялись — каждый из них знал, что расстается с надежным и верным другом. — Во всем тебе удачи. До свидания, Крета, дочь Унтамо, — поклонился он хозяйке. — И тебе, Тиина, до свидания. Спасибо за угощение, за ласковый прием. Не поминайте лихом.
— До свидания, Мирко Вилкович! — отвечала хозяйка. — Доброго тебе пути!
— До свидания, Мирко, — Тиина сделала к нему навстречу шаг, взяла за руку. — Возвращайся скорее, — сказала она тихо, подняла на него свои чистые голубые глаза, в которых стояла печаль и была еще… жалость, что ли? Он посмотрел на нее вопросительно. — Не для себя прошу, — потупилась она. Что мог ей ответить Мирко? Ведь всего не объяснишь! И он, незнамо зачем, сказал неправду еще раз, посчитав, что это поможет победить в конце концов правде.
— Я вернусь, — ответил Мирко.
— Что ж, до свидания, Мирко Вилкович. Гусли береги, а прежде себя. Возвращайся, коли охота придет. Еще споем вместе. — Юкка Виипунен обнял его за плечи, и так они стояли недолго, прощаясь, после чего юноша взял под уздцы белого и повел его к воротам.
Анти и Юсси последними провожали гостя. Он не удержался, остановился погладить, почесать собак за ушами, а потом зашагал по переулку и свернул вниз по улице. Он не оглядывался, зная, что оставляет за спиной друзей.
Быстро дойдя до озера, мякша вскочил в седло и продолжил путь верхом так же, как шли они утром на ручей. В поле было пока что тихо, полдник еще не окончился. Снова гуляла, танцевала по хлебам и травам Полудница. снова отдыхал от беготни Полевик, и старящийся Ярила бродил где-то здесь, совсем рядом, благословляя жито, которое он сполна напитал своей силой.
Мирко миновал озеро, изгибы его волн остались позади. Кони шли ровно, бодро, помахивая хвостами и потряхивая гривами, радуясь движению. Далее дорога шла вдоль берега ручья, ныряя местами в ольховник. Среди деревьев было не так жарко, зато комары донимали, особенно доставалось от них коням.
— Ничего, — говорил им Мирко. — Скоро на холм подниматься станем, там сосна пойдет, сгинут эти твари.
Кони прислушивались, согласно кивали мордами, дергали ушами, но на следующий раз снова сердились и опять мотали недовольно хвостами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131