Нижняя часть его лица утонула в густой черной бороде, сверху все было скрыто шлемом, под которым виднелся только ястребиный нос да шальные от боя черные глаза. Глаза эти сразу же вперились в Кедрина и больше никого не замечали.
— Гехрим! — услыхал Кедрин выдох Браннока. — Телохранители Улана. Или хеф-Улана.
Кедрин не знал, что за сила воззвала к нему, он лишь подчинился ей. Он шагнул вперед, уронив шлем на плиты, и ответил на полыхающий взор великана холодным взглядом, с вызовом подняв меч обеими руками.
— Ради Госпожи, Кедрин, беги! — отчаянно крикнул Браннок. — Гехрим нас порубит!
— Найди моего отца, — ответил Кедрин, подбираясь.
— Кедрин! — повторил Браннок. — Мы им не противники. Это гехрим.
— Если он хеф-Улан, я убью его, — ответил Кедрин спокойным ледяным голосом.
И увидел, как гехримиты приближаются с кровожадно сверкающими из-под шлемов глазами. Затем они встали, едва великан проревел что-то на языке лесов и, пройдя вперед, встал перед Кедрином.
— Я Нилок Яррум, — провозгласил он на ломаном тамурском. — Я хеф-Улан Орды!
— Я Кедрин Кайтин, принц Тамура, — ответил Кедрин. — И повелеваю тебе убираться отсюда. Или ты умрешь!
Яррум запрокинул голову и рассмеялся, эхо со звоном отразилось от камня. Хеф-Улан что-то сказал своим людям, и те рассыпались в обе стороны, затем опять остановились. Хеф-Улан вновь поглядел на. Кедрина.
— Ты храбрец, Кедрин Кайтин. Я отведу для твоего черепа почетное место на моем шесте. — Он поднял меч в направлении Кедрина, и тот опять ощутил покалывание в левом плече, там, куда угодила зачарованная стрела. Плечо не беспокоило его с тех пор, как было снято наваждение Посланца. Значит, где-то рядом таится магия. Но сейчас это было неважно: такое же спокойствие охватило его, когда он укорял Хаттима Сетийяна.
Опять каким-то непонятным образом он следовал предначертаниям. Кедрин ощутил в себе силу и целеустремленность, исключавшие всякое желание бежать, страх или какую угодно мысль — кроме той, что он должен сразиться с этим человеком.
— Госпожа, ни оставь меня, — прошептал он. Затем произнес громче: — Подойди и умри, Нилок Яррум.
Хеф-Улан кивнул. Затем с душераздирающим воплем ринулся вперед, высоко подняв меч и готовясь разрубить незащищенную голову Кедрина. Клинок его опустился с ужасающей скоростью, в то время как Кедрин уклонился в сторону, рубанув своим мечом по тому месту где заканчивалась кираса. Щит противника двинулся словно сам собой, отразил удар, от сильного толчка у Кедрина заболели запястья.
Он ловко отпрыгнул, когда меч Яррума просвистел вновь, описывая шелестящий круг, чтобы врезаться в его горло. Ветерок, поднятый клинком, овеял лицо юноши, Кедрин развернул свой меч, целясь снизу по предплечью противника. Щит снова отвел его удар, стукнул снизу вверх по правой руке и врезался в грудь, так что принц поневоле отступил, чудом удержав равновесие. А Яррум со смертоносной быстротой успел повернуться, чтобы другим лезвием клинка ударить его в бок. Сталь лязгнула о сталь, под ребрами онемело, Кедрин отскочил назад, между тем как клинок хеф-Улана вновь проскользнул рядом.
Он отступил, изготовившись к обороне, меж тем как Яррум проревев боевой клич и вновь бросился на врага. Сквозь бороду сверкнули зубы, варвар улыбался, предвкушая победу. Улыбка эта угасла, когда Кедрин отразил наскок с искусством, которое умножила его решимость и нечто, пришедшее из глубины. Он знал теперь, что и шлем, и щит противника зачарованы, но знал также, что в нем самом таится иного рода магия. Он был полон силы, равно телесной и духовной, его клинок двигался со скоростью вполне сравнимой со змеиными бросками Яррума. Кедрин с громким звоном отбивал удары щитом и успевал ответить на каждый выпад противника своим. Двигаясь вдоль колоннады, он видел, как меч хеф-Улана высекает искры из камня, и вдруг с размаху ударил противника по плечу, прежде чем подоспел его щит. Яррум крякнул — столь же от удивления, сколько и от боли — и несколько утратил скорость.
Теперь они были во дворе. Позади Кедрина затихал шум боя: узнав Нилока Яррума, белтреванцы прекращали натиск и останавливались, глядя на поединок. Гехрим наблюдал за ними из-за колоннад, не обращая внимания на отступающих разбойников. Браннок немного помедлил, не в силах оказать какую-нибудь помощь, но все-таки не желая покидать Кедрина. Луна стояла теперь прямо над их головами, наполняя двор бесплотным сиянием, которое посеребрило броню. Кулак на кирасе Кедрина был черен, как и кровь, засохшая на обоих мечах. Принц нырнул под меч противника и почти попал Нилоку по ногам, но щит опять вовремя опустился перед ними. Почувствовав, как меч тяжело упал на его плечо, Кедрин обернулся, пригибаясь, и ткнул противника поверх щита, только что стукнувшегося ему в грудь. Яррум, опасаясь лишиться глаз, отпрыгнул назад. Кедрин нацелился ему в голову, но хеф-Улан отвел удар, и принц тут же весьма вовремя отпрянул, избежав укола в пах. Едва ли понимая, что и зачем делает, тамурец ударил рукоятью меча по рту варвара и разбил ему зубы, но при этом вокруг него обвилась левая рука белтреванца.
Долгий миг они стояли лицом к лицу и боролись. Преимуществом Яррума были его размеры, но Кедрин зацепил стопой лодыжку хеф-Улана и всем своим весом обрушился на мощную грудь, так что Яррум зашатался и попятился назад, молотя в воздухе лапищами, чтобы не упасть. Они расцепились, и Кедрин усилил натиск. Не слыша крика, который раздался со стороны тамурцев, он обрушил град ударов на шлем врага.
Каждый раз он попадал по щиту, который казался несокрушимой преградой, но все же гнал Яррума назад через двор, тесня к колоннаде и отыскивая пути пробить колдовской заслон — пока за спиной у хеф-Улана не оказался холодный камень, и Нилок, издав боевой клич, в безумной ярости кинулся вперед. Теперь вынужден был отступить Кедрин, сосредоточившийся на отражении ударов, которые угрожали то его голове, то ребрам. Они кружили по двору, начисто забыв о зрителях, в то время как зрителей, равно варваров и тамурцев, настолько захватило зрелище единоборства, что, уже не думая о войне, они ждали исхода схватки. Кедрин знал, что конец ее близок. Он не чувствовал усталости, несмотря на то что сражался весь день, ибо сила, наполнившая его, сделала его бодрым и свежим. Руки юноши без усилий вздымали клинок, запястья без напряжения выполняли любые повороты и рывки, а ноги крепко стояли на земле. И все же он понимая, что наблюдающие за ними варвары недолго останутся лишь зрителями. Яррум стал дышать тяжелее, его жуткая улыбка обретала страдальческую кривизну.
Кедрин почувствовал, что волшебство, которым веяло от противника, заключено в мече и щите, но не в нем самом. Стало быть, враг со временем ослабеет, а Кедрин — и в этом он был уверен — сохранит проворство, ибо источником его силы были не темные чары, а вдохновение целью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Гехрим! — услыхал Кедрин выдох Браннока. — Телохранители Улана. Или хеф-Улана.
Кедрин не знал, что за сила воззвала к нему, он лишь подчинился ей. Он шагнул вперед, уронив шлем на плиты, и ответил на полыхающий взор великана холодным взглядом, с вызовом подняв меч обеими руками.
— Ради Госпожи, Кедрин, беги! — отчаянно крикнул Браннок. — Гехрим нас порубит!
— Найди моего отца, — ответил Кедрин, подбираясь.
— Кедрин! — повторил Браннок. — Мы им не противники. Это гехрим.
— Если он хеф-Улан, я убью его, — ответил Кедрин спокойным ледяным голосом.
И увидел, как гехримиты приближаются с кровожадно сверкающими из-под шлемов глазами. Затем они встали, едва великан проревел что-то на языке лесов и, пройдя вперед, встал перед Кедрином.
— Я Нилок Яррум, — провозгласил он на ломаном тамурском. — Я хеф-Улан Орды!
— Я Кедрин Кайтин, принц Тамура, — ответил Кедрин. — И повелеваю тебе убираться отсюда. Или ты умрешь!
Яррум запрокинул голову и рассмеялся, эхо со звоном отразилось от камня. Хеф-Улан что-то сказал своим людям, и те рассыпались в обе стороны, затем опять остановились. Хеф-Улан вновь поглядел на. Кедрина.
— Ты храбрец, Кедрин Кайтин. Я отведу для твоего черепа почетное место на моем шесте. — Он поднял меч в направлении Кедрина, и тот опять ощутил покалывание в левом плече, там, куда угодила зачарованная стрела. Плечо не беспокоило его с тех пор, как было снято наваждение Посланца. Значит, где-то рядом таится магия. Но сейчас это было неважно: такое же спокойствие охватило его, когда он укорял Хаттима Сетийяна.
Опять каким-то непонятным образом он следовал предначертаниям. Кедрин ощутил в себе силу и целеустремленность, исключавшие всякое желание бежать, страх или какую угодно мысль — кроме той, что он должен сразиться с этим человеком.
— Госпожа, ни оставь меня, — прошептал он. Затем произнес громче: — Подойди и умри, Нилок Яррум.
Хеф-Улан кивнул. Затем с душераздирающим воплем ринулся вперед, высоко подняв меч и готовясь разрубить незащищенную голову Кедрина. Клинок его опустился с ужасающей скоростью, в то время как Кедрин уклонился в сторону, рубанув своим мечом по тому месту где заканчивалась кираса. Щит противника двинулся словно сам собой, отразил удар, от сильного толчка у Кедрина заболели запястья.
Он ловко отпрыгнул, когда меч Яррума просвистел вновь, описывая шелестящий круг, чтобы врезаться в его горло. Ветерок, поднятый клинком, овеял лицо юноши, Кедрин развернул свой меч, целясь снизу по предплечью противника. Щит снова отвел его удар, стукнул снизу вверх по правой руке и врезался в грудь, так что принц поневоле отступил, чудом удержав равновесие. А Яррум со смертоносной быстротой успел повернуться, чтобы другим лезвием клинка ударить его в бок. Сталь лязгнула о сталь, под ребрами онемело, Кедрин отскочил назад, между тем как клинок хеф-Улана вновь проскользнул рядом.
Он отступил, изготовившись к обороне, меж тем как Яррум проревев боевой клич и вновь бросился на врага. Сквозь бороду сверкнули зубы, варвар улыбался, предвкушая победу. Улыбка эта угасла, когда Кедрин отразил наскок с искусством, которое умножила его решимость и нечто, пришедшее из глубины. Он знал теперь, что и шлем, и щит противника зачарованы, но знал также, что в нем самом таится иного рода магия. Он был полон силы, равно телесной и духовной, его клинок двигался со скоростью вполне сравнимой со змеиными бросками Яррума. Кедрин с громким звоном отбивал удары щитом и успевал ответить на каждый выпад противника своим. Двигаясь вдоль колоннады, он видел, как меч хеф-Улана высекает искры из камня, и вдруг с размаху ударил противника по плечу, прежде чем подоспел его щит. Яррум крякнул — столь же от удивления, сколько и от боли — и несколько утратил скорость.
Теперь они были во дворе. Позади Кедрина затихал шум боя: узнав Нилока Яррума, белтреванцы прекращали натиск и останавливались, глядя на поединок. Гехрим наблюдал за ними из-за колоннад, не обращая внимания на отступающих разбойников. Браннок немного помедлил, не в силах оказать какую-нибудь помощь, но все-таки не желая покидать Кедрина. Луна стояла теперь прямо над их головами, наполняя двор бесплотным сиянием, которое посеребрило броню. Кулак на кирасе Кедрина был черен, как и кровь, засохшая на обоих мечах. Принц нырнул под меч противника и почти попал Нилоку по ногам, но щит опять вовремя опустился перед ними. Почувствовав, как меч тяжело упал на его плечо, Кедрин обернулся, пригибаясь, и ткнул противника поверх щита, только что стукнувшегося ему в грудь. Яррум, опасаясь лишиться глаз, отпрыгнул назад. Кедрин нацелился ему в голову, но хеф-Улан отвел удар, и принц тут же весьма вовремя отпрянул, избежав укола в пах. Едва ли понимая, что и зачем делает, тамурец ударил рукоятью меча по рту варвара и разбил ему зубы, но при этом вокруг него обвилась левая рука белтреванца.
Долгий миг они стояли лицом к лицу и боролись. Преимуществом Яррума были его размеры, но Кедрин зацепил стопой лодыжку хеф-Улана и всем своим весом обрушился на мощную грудь, так что Яррум зашатался и попятился назад, молотя в воздухе лапищами, чтобы не упасть. Они расцепились, и Кедрин усилил натиск. Не слыша крика, который раздался со стороны тамурцев, он обрушил град ударов на шлем врага.
Каждый раз он попадал по щиту, который казался несокрушимой преградой, но все же гнал Яррума назад через двор, тесня к колоннаде и отыскивая пути пробить колдовской заслон — пока за спиной у хеф-Улана не оказался холодный камень, и Нилок, издав боевой клич, в безумной ярости кинулся вперед. Теперь вынужден был отступить Кедрин, сосредоточившийся на отражении ударов, которые угрожали то его голове, то ребрам. Они кружили по двору, начисто забыв о зрителях, в то время как зрителей, равно варваров и тамурцев, настолько захватило зрелище единоборства, что, уже не думая о войне, они ждали исхода схватки. Кедрин знал, что конец ее близок. Он не чувствовал усталости, несмотря на то что сражался весь день, ибо сила, наполнившая его, сделала его бодрым и свежим. Руки юноши без усилий вздымали клинок, запястья без напряжения выполняли любые повороты и рывки, а ноги крепко стояли на земле. И все же он понимая, что наблюдающие за ними варвары недолго останутся лишь зрителями. Яррум стал дышать тяжелее, его жуткая улыбка обретала страдальческую кривизну.
Кедрин почувствовал, что волшебство, которым веяло от противника, заключено в мече и щите, но не в нем самом. Стало быть, враг со временем ослабеет, а Кедрин — и в этом он был уверен — сохранит проворство, ибо источником его силы были не темные чары, а вдохновение целью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127