— Господа, — торжественно, по-королевски, провозгласил Дарр. — Принц Кедрин Тамурский бросил вызов Владыке Усть-Галича, честь которого требует ответить на обвинение, хотя, по моей воле, биться на траджеа будут кабами, а не острой сталью. Далее, принц Кедрин добился у Владыки Хаттима обещания, что, если принц победит, Усть-Галич поднимет оружие и выступит на защиту Трех Королевств немедля. Все это слышали?
Раздался гул наблюдавшей за ними толпы. Дарр поманил поединщиков вперед.
Хаттим шагнул и предстал перед королем с улыбкой на губах. Кедрин увидел, что на нем похожая одежда, только запястья обтянуты кожей, а к сапогам подшиты металлические бляхи.
— Принц Кедрин, — спросил Дарр, — ты повторяешь и подтверждаешь свой вызов?
Кедрин внезапно вспомнил, что на уроках Льяссы не заходила речь о приличиях, относящихся к поединкам. Поэтому он просто наклонил голову и сказал: «Да».
Этого оказалось достаточно, ибо король кивнул и сказал:
— А ты, Владыка Хаттим, принимаешь вызов и повторяешь свое обещание?
— Принимаю, — Хаттим улыбнулся, голос его звучал уверенно. — И даю слово при всех, что уже готов медри, чтобы отнести приказы моим вассалам, если принц Тамурский меня одолеет. Пусть не будет сомнений, что Усть-Галич готов биться.
Это вызвало выкрики одобрения у присутствующих, а также мрачный взгляд Бедира. Рядом с ним стоял Ярл, и его темное лицо было полно нескрываемого презрения. Кедрин позволил своему взгляду переместиться на Эшривель. Но ее лицо было непроницаемо.
— Как вызванный, ты выбираешь оружие, Владыка Хаттим, — сказал Дарр. — Что ты выберешь?
Хаттим шевельнул пальцами, и двое в галичанских цветах вышли вперед. Один нес набор коротких каб, другой — круглые щиты. Хаттим насмешливо поклонился, предлагая Кедрину взять оружие первым. Юноша перебрал учебные клинки, взвешивая их в руке и проверяя, нет ли где слабины. Каждый из них имел примерно локоть длины — от тупого кончика до рукояти, все они были вырезаны из твердого дерева и затуплены с краев, металлический диск с широкой каймой отделял клинок от обтянутой кожей рукояти, заканчивающейся подобием шишечки. Кедрин отобрал кабу и повернулся к щитам. Не крупнее его руки деревянные круги, закаленные в огне, обшитые кожей и удерживаемые одной-единственной деревянной ручкой. Он выбрал щит и отступил.
Хаттим начал рыться в оружии и обернулся, когда Ярл с нахмуренным лицом громко спросил:
— А доспехи? Где доспехи?
Вопрос вызвал отклик толпы и невинную улыбочку Хаттима.
— Я согласился биться кабой, Владыка Кеша. О доспехах никто не упоминал.
— Таков обычай, — сказал Бедир. Ярл поддержал его.
— Владыка Тамура боится за сына, — хмыкнул Хаттим, все еще улыбаясь, хотя глаза его были холодны. — Возможно, ему следовало бы лучше воспитывать сына, чтобы избежать подобных отцовских забот.
Кедрин увидел, как Бедир делает шаг вперед, и громко сказал:
— Доспехи не нужны! Я не причиню ущерба властителю Хаттиму. Большого ущерба.
Улыбающийся Хаттим оцепенел, когда весь зал откликнулся смехом. Глаза, которые он устремил на Кедрина, полыхнули зеленью, рука крепче ухватила кабу, которую он выбрал, костяшки стали белы, как его стиснутые зубы, и он прошипел:
— Я тебя научу приличиям, малыш.
— Владыки, — сказал Дарр, — вы уверены, что доспехов не нужно? Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пострадал.
— Я уверен, — промолвил Кедрин, прежде чем Хаттим успел открыть рот, и предоставив галичанину лишь кивнуть в знак согласия. Его красивое женственное лицо пылало гневом и смущением.
— Да будет так, — с сомнением согласился король. — Условия?
— Кто первый запросит пощады, — сказал Хаттим, высокомерно глядя на Кедрина, — тот проиграл.
— Да, — не устрашившись, согласился юноша. — Пусть будет так.
Тут Эшривель поглядела на отца, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Дарр кивнул, после чего выпрямился и сказал:
— Как ваш государь, я оставляю за собой право прекратить схватку, если сочту, что кто-либо победил. Вы это принимаете, господа?
Хаттим явно нехотя кивнул. Кедрин коротко наклонил голову.
— Тогда давайте проследуем на площадку, — предложил Дарр. Все общество двинулось за королем к выходу. Бедир и Ярл шли по бокам от Кедрина.
— Будь осторожен, паренек, — предостерег кешит. — Хаттим явно намерен сломать тебе кость-другую.
— Береги мужское добро, — пробормотал Бедир. Кедрин подумал об Эшривели и спросил себя, не забота ли о его безопасности побудила ее шептаться отцом.
— Принцесса действительно благоволит к Хаттиму? — спросил он.
Лицо Бедира выразило изумление; Ярл так взревел от смеха, что к ним стали поворачиваться головы.
— И он в такой миг думает о женщине!
Кедрин вспыхнул, но не отступил.
— Так это правда?
— Объявления не было, — хмыкнул Бедир. — Но, ради Госпожи, Кедрин, думай о схватке, а не о принцессе.
— Матушка благоволила к Эстревану, пока не встретила тебя, — сказал Кедрин полным задумчивости голосом. Бедир в отчаянии покачал головой.
— Вспомни получше уроки Тепшена Лала. У тебя и потом будет достаточно времени мечтать об Эшривели.
— Да, — согласился принц. — Но она ему не обещана?
— Нет! — огрызнулся Бедир. — Не обещана. Но если ты позволишь своим мыслям блуждать, Хаттим сделает тебя непривлекательным для самой вонючей потаскухи, не говоря уже о принцессах.
— Хорошо, — сказал Кедрин и умолк, начав настраиваться на бой, как учил его Тепшен Лал.
Когда они вступили на площадку, он уже был готов. Руки и ноги не дрожали, сознание было сосредоточено на поединке. Он ощущал волнение зрителей, заполнявших расположенные кругом ряды сидений, но это было лишь продолжением арены, он даже не заметил, где сидит Эшривель. Утоптанная земля под сапогами оказалась твердой, он подмечал, где и как бросают тени дворцовые здания и на которых участках солнце может его ослепить.
Площадка примыкала к дворцу и предназначалась только для пешего, а не для конного боя. Она была достаточно велика, чтобы сражающиеся кружили по ней, но не настолько, чтобы они слишком долго могли избегать друг друга. По внешнему кругу шли пять рядов скамей, да и в окнах дворца расплылись бледные лица. Между сиденьями и посыпанной песком ареной находился барьер высотой по грудь человека, строго по сторонам света были расположены узкие проходы. Хаттим Сетийян стоял в центре, описывая кабой свистящие дуги. Кедрин двинулся ему навстречу. Он не повернул головы, услышав возглас Дарра:
— Да благословит Госпожа вас обоих. И путь дарует победу достойному. Траджеа начинается.
Каба Хаттима устремилась вперед, словно он ставил точку в предложении. Низкий прямой удар, в который он вложил всю силу, был направлен в точку на полпути между пряжкой пояса и пахом Кедрина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127