Во время этой речи Лахлан устремил взгляд своих немигающих желтых глаз на всех присутствующих в зале, и хотя некоторые отвели глаза и беспокойно замялись, многие ответили ему с энтузиазмом. Виски согрело их исхудавшие, усталые, перенапряженные тела; но еще больше их опьяняла надежда и облегчение, которые принесли им Синие Стражи. Большинство из них готовилось медленно и мучительно умереть от голода и болезней, или, если бы их воля в конце концов была сломлена, а стены пробиты, погибнуть от рук осаждавших.
Как и большинство солдат, они не особенно интересовались религией и политикой, довольствуясь клятвой верности своему сюзерену и подчинением приказам командиров. Тот факт, что Лахлану и его Синим Стражам удалось проскользнуть сквозь ряды тирсолерской армии, произвел сильное впечатление и ободрил их, и они все до единого преклонили колени и поклялись служить Мак-Кьюинну и быть ему верными.
Капитан гарнизона давал клятву последним, и его худое суровое лицо было еще более мрачным, чем обычно.
— Я не могу одобрить ваши ведьмины штучки, Ваше Высочество, и боюсь, что ваш Шабаш задурил вам голову, но вы Мак-Кьюинн и мой Ри, поэтому я клянусь вам в верности и буду служить вам верой и правдой.
— Это все, чего я могу просить от любого моего солдата, — сказал Лахлан хрипло, поскольку слова солдата тронули его. — Пойдемте, снимете эти ужасные красные плащи и килты, меня от них просто тошнит, а мои оруженосцы принесут вам еды. Вы выглядите так, как будто много дней подряд питались одним воздухом.
В суровых глазах капитана блеснула озорная искорка.
— Да уж, в подвалах не осталось ни одной крысы, а морские птицы научились не садиться на наши крыши, — ответил он. — Мы даже думали о том, чтобы спустить со стены крючок и попробовать поймать рыбу, но не смогли найти достаточно длинной лески.
Лахлан улыбнулся и подвел его к столу.
— Что ж, поешь и отдохни как следует. Ты заслужил это! Дункан, нам придется начать переправлять остальные наши войска через морские пещеры, вместе со свежими припасами и оружием. Кроме того, нам понадобятся Йорг и Мегэн, и их должны охранять. Как думаешь, сколько времени необходимо, чтобы все подготовить?
Дункан нахмурился и начал медленно загибать толстые коричневые пальцы.
— По меньшей мере, две недели, Ваше Высочество, — ответил он через некоторое время. Скажем, недели три, чтобы точно хватило. В день бывает всего два отлива, а этих маленьких лодок только шесть. Нелегко будет проделать все так, чтобы не привлечь внимания. Сегодня нам уже пришлось убить одного Яркого Солдата, теперь они удвоят осторожность и выставят дополнительную охрану.
— Нужно сделать так, чтобы они держались подальше от Мавзолея Воронов, — нахмурилась Изолт. — Я знаю, Эльфрида говорила, что Яркие Солдаты очень суеверны в отношении могил и кладбищ, но если они что-нибудь заподозрят, им придется осмотреть Мавзолей. Я бы точно осмотрела.
— Нужно позвать Гвилима Уродливого, — с ухмылкой предложил Лахлан. — Думаю, пора нам воскресить старого Мак-Бренна.
Над темными деревьями повис тяжелый туман, и часовой усердно растирал ладонями плечи, пытаясь согреться. Его латы были ледяными на ощупь, а белый плащ почти не защищал от холода. Он вгляделся в густую клубящуюся белизну и пожалел, что находится не дома. Потом услышал хруст треснувшего прутика и отступил обратно в тень гемлока.
В отличие от бертильд и жрецов, он не испытывал никакого желания обратить этих еретиков-ведьмолюбов в Истинную Веру. Он и сам не очень почитал Церковь, но всем тирсолерцам приходилось выполнять свой воинский долг, а ему не посчастливилось, и он попал в оккупационную армию. Так он оказался здесь и теперь страдал от лютого зимнего холода в лагере у подножия самых высоких и крепких стен, которые ему когда-либо приходилось видеть, вместо того чтобы греть пятки перед своим очагом. Уже два года они осаждали эту крепость, и ни одна атака не оказала ни малейшего влияния на стены Риссмадилла. Большая часть их пушечных ядер, не нанеся никакого ущерба, падала в ущелье или сбивала несколько валунов с боков утеса, на котором стоял дворец. Их катапульты и баллисты оказались столь же бесполезными. Единственное сражение, которое он видел за эти два года, велось со свирепым морским народом, который дважды в год появлялся в заливе на своих морских змеях и вынуждал их укрываться на возвышенностях или уходить в глубь материка.
Он и его товарищи мерзли, голодали и жили в постоянном страхе. Слухи о призраках, проклятиях и чарах вполголоса передавались у костров, делая всех взвинченными и несчастными. Всего несколько дней назад он собственными глазами видел слепого пророка с белыми глазами, который досаждал их войскам. Он появился из тумана, указав своей дряхлой трясущейся рукой прямо на солдат и затянув:
— Смерть всем, кто тревожит покой умерших. Смерть всем, кто осмеливается бросать вызов той, что перерезает нить. Смерть!
К тому времени, когда солдаты пришли в себя и побежали за ним, странный старик исчез. Хотя они обыскали весь парк с обнаженными мечами и пылающими факелами, он точно растворился в воздухе. Бертильда приказала отряду из двенадцати солдат снова обыскать склеп, стоявший в середине парка. Они неохотно повиновались, зажав мечи в дрожащих кулаках. Яркие Солдаты с большим уважением относились к пророкам. Все здесь помнили Киллиана Слушателя и знали, что он предсказал падение служителей Церкви. Все слышали о бунте в Дан-Идене и появлении ангела смерти. Они знали, что многие их собраться сложили оружие и перешли в армию крылатого воина, и лишь страх перед бертильдами не давал им самим перестать подчиняться офицерам и поступить точно так же.
В склепе было тихо и холодно, хотя всем казалось, что каменные вороны, сидящие на колоннах, наблюдают за ними. Потыкав факелами в каждый коридор, солдаты внезапно услышали зловещий скрип и развернулись, занеся мечи. По ступеням спускался мужчина, который только что лежал на помосте. Он издавал жуткие стоны, его глаза горели нечеловеческим зеленым огнем, рот был растянут в нелепой ухмылке, а руки тянулись к ним. Все двенадцать солдат как по команде развернулись и бросились бежать.
Часовой содрогнулся при одном воспоминании. Призрачная фигура до сих пор не давала ему спать. Он лишь надеялся, что это не предзнаменование скорой смерти, поскольку очень хотел снова вернуться домой и долгими летними вечерами неторопливо потягивать яблочный сидр, сидя у себя на крыльце. Солдат пошевелил плечами, которые до сих пор болели от розг, и порадовался что остался в живых. Половину дозора вообще казнили за трусость, а остальных жестоко выпороли и к их ужасу снова отправили в ночной караул к склепу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156