Они дошли до небольшой щели, и Изабо, нащупав потайную щеколду, подняла ее и открыла невидимую дверь. Они вошли в кухню.
Это была маленькая темная комнатка, вырубленная в скале. С одной стороны стенами служили корни дерева, образовавшие множество естественных полочек и шкафчиков, заполненных бутылочками, баночками и книгами. Очаг был сделан прямо в скале, а дымоходом служила закопченная трещина. Перед очагом стояли два кресла с высокими спинками, резными подлокотниками и подголовниками и шаткий деревянный столик. Потайная дверца маскировалась за сдвижными полками, которые Изабо поставила за собой на место и надежно закрепила. Потом она подвела Майю к одному из кресел, положила в очаг дрова и подожгла их щелчком пальцев. Лишь после этого она позволила Майе снять повязку и оглядеться, что та сделала с огромным любопытством.
— До чего же забавное местечко! — воскликнула она. — Похоже, как будто мы внутри полого дерева. Где мы?
— Здесь я живу, — сухо сказала Изабо, скрестив за спиной пальцы, хотя это утверждение было ложью лишь отчасти.
— Значит, ты просто неряха, — насмешливо сказала Майя. Изабо возмущенно сверкнула глазами, и женщина провела пальцем по ручке одного из кресел. На пальце остался толстый слой пыли. Изабо вспыхнула и не смогла найти достойный ответ.
Майя ухмыльнулась и продолжала оглядываться по сторонам.
— Значит, вот где Архиколдунья скрывалась все эти годы. Должна признаться, что нам никогда не приходило в голову искать ее внутри дерева.
Изабо побагровела еще сильнее. Она надеялась, что Майе и в голову не придет, в чьем доме они находятся, и не могла понять, как это она так быстро сообразила. Майя подняла голову, глядя на маленький герб над очагом, на котором был изображен белый олень в прыжке, с короной на ветвистых рогах. Над ним был высечен девиз, гласивший «Sapienter et Audacter». Изабо проследила за ее взглядом и похолодела от страха. Этот герб и девиз, «Мудро и храбро», находился у нее перед глазами каждый день, и она ни разу не задумалась о его значении. И все же это доказывало, что Мегэн была вовсе не скромной лесной ведьмой, а банприоннсой из клана Мак-Кьюиннов.
Изабо ничего не сказала, принявшись хлопотать на кухне. Она вытряхнула несколько одеял и простыней и повесила их сушиться перед огнем, потом пошарила по банкам и кувшинам в поисках еды и лекарств. Обнаруженных трав и зерна хватило им лишь на жидкую кашу и чай, и Изабо, нахмурившись, сказала себе, что завтра утром придется отправиться на поиски еды. Она уже начинала думать, что ей никогда не удастся отделаться от этого самого приземленного из всех дел.
Она промыла и смазала рваную рану на голове Майи и проверила ее пульс, который до сих пор был прерывистым, и температуру, оказавшуюся очень высокой.
— Думаю, тебе еще несколько раз придется поплавать в подземном озере, чтобы полностью выздороветь, — сказала она, разложив по тарелкам кашу и со вздохом плюхнувшись в кресло. День выдался на редкость длинным.
— Это вовсе не проблема, — сказала Майя. — Последние несколько лет мне было так трудно найти достаточно соленой воды, чтобы выжить, так что если воды достаточно много, чтобы можно было в нее окунуться, и она почти такая же соленая, как в море, это настоящая роскошь.
Изабо кивнула в знак того, что поняла, хотя ее все больше охватывало какое-то странное чувство нереальности всего происходящего. Она спокойно сидела в доме-дереве Мегэн с Майей Колдуньей, открыто обсуждая, как трудно Фэйргу выжить без воды. Она исподтишка разглядывала лицо Майи, заметив перламутровый блеск кожи, узкие губы и подвижные ноздри, плоские уши и постоянно трепещущие жабры. Огонь очага играл на ее левой щеке, освещая паутинку тонких бледных шрамов, прочерчивавшую шелковистые чешуйки.
— Как, во имя Эйя, тебе удалось так долго скрывать свое настоящее происхождение? — вырвалось у нее.
— У меня было Зеркало Лелы, — ответила Майя. — Это был очень старый и очень могущественный артефакт, принадлежавший семье моего отца, и меня с самого раннего детства обучали, как его использовать. Я накладывала иллюзию дважды в день, на рассвете и на закате, и никогда не позволяла ей соскользнуть. За многие годы она стала для меня больше чем просто маской, скорее чем-то вроде второй кожи, которая приросла к моему лицу.
— Я все время носила высокие воротники и длинные рукава, которые скрывали мои жабры и плавники. Никогда не знаешь, у кого может оказаться дар ясновидения, достаточно сильный, чтобы проникнуть через заклинание красотки, сколь бы могущественным оно ни было. Меня забавляло, что высокие воротники и длинные рукава тут же вошли в моду.
Она улыбнулась собственным воспоминаниям, потом сказала, пожав плечами:
— Кроме того, люди видят только то, что хотят видеть, а когда я разогнала ведьм, бояться стало нечего. Вот почему я нанесла удар так молниеносно, понимаешь? Все, кто обладал ведьминым чутьем, представляли для меня опасность. А я не могла рисковать быть разоблаченной.
Она вытянула руки, глядя на длинные перепонки, тянувшиеся от одного сустава до другого, и печально улыбнулась.
— Я очень испугалась, когда разбилось мое зеркало. Я уже почти забыла свое настоящее лицо и то, что я уже перестала быть юной девушкой в полном цвете красоты. — Она вздохнула. — Да уж, молодой Лахлан и сам не знал, что сделал, разбив Зеркало Лелы. Большая часть моих сил исчезла вместе с ним, и я стала почти беспомощной.
Изабо не могла не пожалеть ее. Майя казалась такой худой и бледной, в ее выразительном низком голосе слышалась искренняя печаль, а в глазах стояла мольба.
— Я хочу только найти мою дочь и какое-нибудь место, где бы нам ничто не угрожало. Ты не знаешь, каково это, когда тебя все преследуют, боятся и ненавидят. Ведь если нас обнаружат, мы поплатимся жизнью.
Изабо разозлилась.
— Да нет, знаю, — сказала она хрипло и показала Майе свою руку. — Я потеряла эти пальцы в пыточной камере твоего Главного Пытателя и потеряла бы еще и жизнь, если бы твоя Главная Искательница добилась своего! За мной гнались, и я несколько раз чуть не умерла от лихорадки и истощения.
— Значит, ты должна понять, — неожиданно сказала Майя, наклонившись вперед и впившись взглядом своих серебристо-голубых глаз прямо в лицо Изабо. — Может быть, я и заслужила ненависть и преследования, хотя на самом деле у меня не было выбора, но моя маленькая Бронвин точно такого не заслуживает! Ты же знаешь, ее убьют, если узнают, что в ее жилах течет кровь морского народа.
Изабо отвела взгляд, встревожившись. Не потому ли она сама увезла и спрятала Бронвин, что боялась за ее безопасность? Она обошла стороной этот вопрос, хрипло сказав:
— Что значит — не было выбора? Выбор есть всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Это была маленькая темная комнатка, вырубленная в скале. С одной стороны стенами служили корни дерева, образовавшие множество естественных полочек и шкафчиков, заполненных бутылочками, баночками и книгами. Очаг был сделан прямо в скале, а дымоходом служила закопченная трещина. Перед очагом стояли два кресла с высокими спинками, резными подлокотниками и подголовниками и шаткий деревянный столик. Потайная дверца маскировалась за сдвижными полками, которые Изабо поставила за собой на место и надежно закрепила. Потом она подвела Майю к одному из кресел, положила в очаг дрова и подожгла их щелчком пальцев. Лишь после этого она позволила Майе снять повязку и оглядеться, что та сделала с огромным любопытством.
— До чего же забавное местечко! — воскликнула она. — Похоже, как будто мы внутри полого дерева. Где мы?
— Здесь я живу, — сухо сказала Изабо, скрестив за спиной пальцы, хотя это утверждение было ложью лишь отчасти.
— Значит, ты просто неряха, — насмешливо сказала Майя. Изабо возмущенно сверкнула глазами, и женщина провела пальцем по ручке одного из кресел. На пальце остался толстый слой пыли. Изабо вспыхнула и не смогла найти достойный ответ.
Майя ухмыльнулась и продолжала оглядываться по сторонам.
— Значит, вот где Архиколдунья скрывалась все эти годы. Должна признаться, что нам никогда не приходило в голову искать ее внутри дерева.
Изабо побагровела еще сильнее. Она надеялась, что Майе и в голову не придет, в чьем доме они находятся, и не могла понять, как это она так быстро сообразила. Майя подняла голову, глядя на маленький герб над очагом, на котором был изображен белый олень в прыжке, с короной на ветвистых рогах. Над ним был высечен девиз, гласивший «Sapienter et Audacter». Изабо проследила за ее взглядом и похолодела от страха. Этот герб и девиз, «Мудро и храбро», находился у нее перед глазами каждый день, и она ни разу не задумалась о его значении. И все же это доказывало, что Мегэн была вовсе не скромной лесной ведьмой, а банприоннсой из клана Мак-Кьюиннов.
Изабо ничего не сказала, принявшись хлопотать на кухне. Она вытряхнула несколько одеял и простыней и повесила их сушиться перед огнем, потом пошарила по банкам и кувшинам в поисках еды и лекарств. Обнаруженных трав и зерна хватило им лишь на жидкую кашу и чай, и Изабо, нахмурившись, сказала себе, что завтра утром придется отправиться на поиски еды. Она уже начинала думать, что ей никогда не удастся отделаться от этого самого приземленного из всех дел.
Она промыла и смазала рваную рану на голове Майи и проверила ее пульс, который до сих пор был прерывистым, и температуру, оказавшуюся очень высокой.
— Думаю, тебе еще несколько раз придется поплавать в подземном озере, чтобы полностью выздороветь, — сказала она, разложив по тарелкам кашу и со вздохом плюхнувшись в кресло. День выдался на редкость длинным.
— Это вовсе не проблема, — сказала Майя. — Последние несколько лет мне было так трудно найти достаточно соленой воды, чтобы выжить, так что если воды достаточно много, чтобы можно было в нее окунуться, и она почти такая же соленая, как в море, это настоящая роскошь.
Изабо кивнула в знак того, что поняла, хотя ее все больше охватывало какое-то странное чувство нереальности всего происходящего. Она спокойно сидела в доме-дереве Мегэн с Майей Колдуньей, открыто обсуждая, как трудно Фэйргу выжить без воды. Она исподтишка разглядывала лицо Майи, заметив перламутровый блеск кожи, узкие губы и подвижные ноздри, плоские уши и постоянно трепещущие жабры. Огонь очага играл на ее левой щеке, освещая паутинку тонких бледных шрамов, прочерчивавшую шелковистые чешуйки.
— Как, во имя Эйя, тебе удалось так долго скрывать свое настоящее происхождение? — вырвалось у нее.
— У меня было Зеркало Лелы, — ответила Майя. — Это был очень старый и очень могущественный артефакт, принадлежавший семье моего отца, и меня с самого раннего детства обучали, как его использовать. Я накладывала иллюзию дважды в день, на рассвете и на закате, и никогда не позволяла ей соскользнуть. За многие годы она стала для меня больше чем просто маской, скорее чем-то вроде второй кожи, которая приросла к моему лицу.
— Я все время носила высокие воротники и длинные рукава, которые скрывали мои жабры и плавники. Никогда не знаешь, у кого может оказаться дар ясновидения, достаточно сильный, чтобы проникнуть через заклинание красотки, сколь бы могущественным оно ни было. Меня забавляло, что высокие воротники и длинные рукава тут же вошли в моду.
Она улыбнулась собственным воспоминаниям, потом сказала, пожав плечами:
— Кроме того, люди видят только то, что хотят видеть, а когда я разогнала ведьм, бояться стало нечего. Вот почему я нанесла удар так молниеносно, понимаешь? Все, кто обладал ведьминым чутьем, представляли для меня опасность. А я не могла рисковать быть разоблаченной.
Она вытянула руки, глядя на длинные перепонки, тянувшиеся от одного сустава до другого, и печально улыбнулась.
— Я очень испугалась, когда разбилось мое зеркало. Я уже почти забыла свое настоящее лицо и то, что я уже перестала быть юной девушкой в полном цвете красоты. — Она вздохнула. — Да уж, молодой Лахлан и сам не знал, что сделал, разбив Зеркало Лелы. Большая часть моих сил исчезла вместе с ним, и я стала почти беспомощной.
Изабо не могла не пожалеть ее. Майя казалась такой худой и бледной, в ее выразительном низком голосе слышалась искренняя печаль, а в глазах стояла мольба.
— Я хочу только найти мою дочь и какое-нибудь место, где бы нам ничто не угрожало. Ты не знаешь, каково это, когда тебя все преследуют, боятся и ненавидят. Ведь если нас обнаружат, мы поплатимся жизнью.
Изабо разозлилась.
— Да нет, знаю, — сказала она хрипло и показала Майе свою руку. — Я потеряла эти пальцы в пыточной камере твоего Главного Пытателя и потеряла бы еще и жизнь, если бы твоя Главная Искательница добилась своего! За мной гнались, и я несколько раз чуть не умерла от лихорадки и истощения.
— Значит, ты должна понять, — неожиданно сказала Майя, наклонившись вперед и впившись взглядом своих серебристо-голубых глаз прямо в лицо Изабо. — Может быть, я и заслужила ненависть и преследования, хотя на самом деле у меня не было выбора, но моя маленькая Бронвин точно такого не заслуживает! Ты же знаешь, ее убьют, если узнают, что в ее жилах течет кровь морского народа.
Изабо отвела взгляд, встревожившись. Не потому ли она сама увезла и спрятала Бронвин, что боялась за ее безопасность? Она обошла стороной этот вопрос, хрипло сказав:
— Что значит — не было выбора? Выбор есть всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156