— Да, но всегда ли ты его видишь? Что, если единственный выбор — подчиниться чужой воле или умереть? Что, если тебя с рождения учат беспрекословно повиноваться, и малейшее колебание приводит к жестокому наказанию? Какой тогда может быть выбор?
Изолт вспомнила слова королевы драконов. Судьба свита из воли и силы обстоятельств. Это одна нить, сплетенная из множества прядей.
— У тебя было именно так? — спросила она нерешительно.
Майя кивнула.
— Да. Я была всего лишь дочерью-полукровкой, куда менее важной для отца, чем хороший обед из рыбы. Мне приходилось бороться за выживание еще совсем ребенком, и как только Жрицы Йора поняли, что у меня есть Талант, они приняли меня в свое сестринство. Они не то что ваши слабые мягкотелые ведьмы, они черствые, жестокие и безжалостные. Я была орудием, которое нужно заточить и отшлифовать, и они превратили мою жизнь в точильный камень. Мне никогда не приходило в голову, что все может быть по-иному. Я поступала так, как мне велели, и думала, что счастлива, покоряя свою волю и свою жизнь богу морей.
Слезы стояли в ее глазах и звенели в хриплом голосе. Изабо захлестнула жалость, когда она подумала о своем собственном счастливом и беззаботном детстве.
— Но зачем? Зачем им понадобилось превращать тебя в орудие? Для чего? Все эти смерти и преследования, все эти годы сожжений и охоты на ули-бистов. Зачем?
— Вы захватили наши земли и наши моря, — просто ответила Майя. — Ваш народ пришел откуда-то издалека и просто забрал то, что всегда было нашим. Когда мы пытались протестовать, нас убивали. Вы осквернили наши реки и моря своими городами и селами и вашими грязными животными; вы охотились на китов и морских коров и оставили нас голодать; вы убивали наших людей ради забавы, вы даже взяли в моду носить нашу кожу! — Ее губы искривились от отвращения. — Нас выгнали с наших зимовий на побережье Каррига, а ваши ведьмы построили свою Башню над собственной пещерой короля Фэйргов, совершив немыслимое кощунство! Морские пещеры принадлежат королю и священны, а вы использовали их, чтобы ставить там свои корабли, как будто они — какие-то стойла! Мой народ был изгнан и выжил лишь потому, что научился строить плоты, за которые можно было цепляться в бурных ледяных морях. Единственные острова, оставленные нам, были такими голыми и бесплодными, что даже птицы не могли там гнездиться. Ты спрашиваешь, зачем? Ты удивляешься, почему мы ненавидим вас и пытаемся ниспровергнуть, да, даже вплоть до полного уничтожения? Вот поэтому!
Изабо молчала. Она знала, что Майя говорит правду. Ее жег стыд, и она не знала, что сказать. Извинения и возмущенные оправдания мешались у нее в голове. Это же было очень давно, хотелось ей сказать, и в том, что совершили наши предки, нет нашей вины. Но она знала, что даже самое маленькое действие, даже бросок костей, может иметь огромные последствия.
В конце концов она выдавила:
— Но разве Эйдан Белочубый не пытался достигнуть соглашения с королем Фэйргов? В конце Второй Фэйргийской Войны?
— Ха! — раздраженно выкрикнула Майя. — Люди отбирают наши земли, а потом мнят себя щедрыми и милосердными, потому что позволяют нам платить за использование наших собственных пляжей и рек! Мой дед поклялся никогда не склонять головы перед королем людей, и моего отца заставили сделать то же самое перед тем, как он унаследовал скипетр с черной жемчужиной и корону.
Она откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула, потом добавила более мягко:
— Видишь, меня учили, что все люди злые и заносчивые, и что они заслужили страдания за то, что сделали с Фэйргами. Я была счастлива, что меня избрали совершить это великое деяние для моего народа и что я, жалкая дочь-полукровка, получила возможность оправдать то, что мне милосердно оставили жизнь. Позже я поняла, что вовсе не все люди плохие, начала сомневаться в том, чему меня учили, и задумываться…
Изабо ждала, но Майя погрузилась в воспоминания. Ее лицо казалось грустным и усталым.
— Задумываться о чем? — напомнила ей Изабо в конце концов.
Майя вздохнула и снова обернулась к ней.
— Задумываться о том, как бы могла сложиться моя жизнь, если бы мне позволили по-настоящему любить Джаспера и жить без постоянного страха подвести отца и жриц. Я пыталась, ты знаешь это. Когда родилась Бронвин, я оставила Сани в облике ястреба и не связалась со своим отцом, как должна была. Я попыталась притвориться, что свободна, но было уже поздно. Слишком поздно.
Она наклонилась вперед, прикоснувшись к колену Изабо.
— Разве ты не видишь, что все, чего я хочу, это отыскать мою дочь и спокойно жить с ней где-нибудь? В каком-нибудь месте, где мы с Бронвин могли бы чувствовать себя в безопасности.
Изабо раздирали противоречивые эмоции. Ей пришлось изо всех сил сопротивляться грустной мольбе в голосе женщины, напомнив себе о сотнях ведьм и волшебных существ, погибших ужасной смертью в результате интриг Майи. Вид ее собственной изувеченной руки укрепил ее решимость, и она сказала ровно:
— Ты же видишь, твоей дочери со мной нет.
Майя отшатнулась, в ее глазах сверкнул гнев.
— Но я же знаю, что это ты увезла мою девочку! — закричала она. — Где она? Что ты с ней сделала?
— Откуда ты знаешь? — спросила Изабо.
Майя молчала. Так и не дождавшись ответа, Изабо принялась убирать со стола грязную посуду. Бочонок для воды был пуст, поэтому она вытерла миски ветошью, добавив поход за водой к перечню дел на завтрашнее утро. Она очень устала, и голова у нее гудела от всего услышанного. Ей нужно было привести в порядок свои мысли и чувства. Она повернулась к женщине и сказала:
— Пора отдохнуть. Уже поздно. Утром я отведу тебя обратно на озеро, и ты снова сможешь поплавать.
Майя устало кивнула и прижала руку ко лбу. Изабо сняла с крючьев лестницу и приставила ее к люку в потолке. Потом забралась наверх и провела ладонью над замком, нащупывая охранное заклинание. Как и следовало ожидать, люк был под защитой, и потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как ее снять. Но она была хорошо знакома с защитными заклинаниями Мегэн, так что в конце концов ей удалось совершить пальцами последовательность замысловатых знаков. Символ из зеленого огня на миг вспыхнул и исчез. С охапкой подогретых у огня одеял Изабо повела Майю в комнату этажом выше, которая была намного меньше и почти круглой формы.
Узкая койка с зелеными бархатными занавесями стояла у одной изогнутой стены, а резной деревянный сундук — у другой. Между этими двумя предметами мебели едва было можно протиснуться, в особенности потому, что повсюду были сложены книги, а через середину пола проходила лестница. Майе пришлось вжаться спиной в изгиб стены, чтобы Изабо смогла поставить лестницу на следующий этаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156