— Посмотрите, Ваше Высочество, — сказал он. — На краю леса какое-то волнение.
Она взглянула в указанном направлении и увидела маленькую белую фигурку, бегущую к западной границе лагеря Ярких Солдат. Потом одетые в белое солдаты лихорадочно собрали все свое оружие и встали в оборонительную позицию, глядя в сторону леса. У нее отлегло от сердца при виде широкой колонны всадников, рысью мчащихся к городу с развевающимися на ветру флагами.
На миг они остановились на краю парка, оглядывая море палаток и шатров, простиравшееся перед ними, огромное, как город. Потом лошади понеслись галопом, устремившись вниз по склону к лагерю Ярких Солдат.
— Быстро! — крикнула Изолт Аннтуану. — Беги и передай Лахлану, что Мак-Ахерн здесь, как и обещал! Теперь мы победим!
К заходу солнца все было кончено. Семь тысяч погибших Ярких Солдат лежало на поле в изорванных и окровавленных белых плащах. Вытоптанная земля пропиталась кровью, а едкий дым от горящих осадных машин повис тяжелой пеленой, окутывая поваленные палатки и изорванные флаги. Стоны раненых разрывали темноту, и Мегэн с целителями бродила между перевернутыми повозками и сломанными изгородями, разыскивая тех, кто был еще жив. Со всех сторон к ним тянулись руки и слышались голоса, умоляющие о помощи.
Помощь оказывали всем, независимо от того, были ли на них белые накидки, серые плащи или черные сутаны священников. При колеблющемся свете факелов целители промывали и перевязывали раны, накладывали швы и шины, раздавали целебные снадобья и болеутоляющие лекарства. Солдаты, многие из которых сами были перебинтованы, помогали переносить самых тяжелых во дворец.
Томас бродил между ними, прикасаясь ко всем, мимо кого проходил, хотя его пальцы тряслись, а под глазами темнели огромные лиловые круги. Он плакал, и слезы оставляли на его чумазом, перепачканном кровью лице белые разводы.
Через некоторое время Джоанна увела его прочь.
— Ты уморишь себя, если будешь возлагать руки на всех подряд, — ворчала она. — Иди поешь и немного передохни, а ими займешься, когда восстановишь силы.
Он упрямо попытался выдернуть свою руку из ее пальцев, но они держали крепко, а он слишком обессилел, чтобы сопротивляться.
Мальчик не успел спасти Мак-Танаха, который погиб при переправе через Риллстер. Гибель этого грубоватого добродушного весельчака тяжелым камнем легла всем на сердце, ибо Мак-Танах за последние два года проявил себя одним из самых надежных и верных сторонников Лахлана. Среди павших оказались также Гамиш Горячий и Гамиш Холодный, погибшие при защите караулки Риссмадилла, и Катмор Шустрый, которому стрела попала прямо в горло в последние, самые яростные минуты битвы. Потеря трех самых верных офицеров сразила Лахлана, и он оплакивал их вместе с остальными Синими Стражами, когда погибших положили в главном зале с палашами на груди, завернув в их пледы.
— Еще мертвые для Мавзолея Воронов, — сказал он печально. — Да, сегодня Гэррод наелась досыта.
Хотя в ту ночь вся армия пировала, доедая оставшийся у них скудный провиант, Ри впал в черную меланхолию, и его лицо посерело от усталости и горя. Изолт молча сидела с ним, в ее голубых глазах плескалась печаль. Время от времени она подливала ему виски, а один раз сказала с совершенно не свойственной ей мягкостью:
— Цель сражения — убийство, а за победу приходится платить кровью. Это война.
Он оттолкнул свой стакан.
— Ты этим хочешь меня утешить? Прокляни Эйя дурацкие поговорки твоих Шрамолицых Воинов.
Она пожала плечами.
— Кто сказал, что я пыталась дать тебе утешение? Какое утешение может быть в потере друзей и товарищей? Я просто говорю тебе, что такое война. Ты всегда считал, что это как песни циркачей, игра в рыцарство и тактику, что-то вроде шахмат, в которые ты играешь с Финли. А это вовсе не так. Цель битвы — убийство, а за победу приходится платить кровью.
Лахлан ничего не сказал, и она поднялась и двинулась к выходу, но он поймал жену за руку и притянул к себе, уткнувшись лицом ей в колени. Он тяжко вздохнул, еле сдерживая рыдание, как ребенок, и Изолт погладила его по непокорным черным волосам.
— Пойдем в постель, леаннан , — сказала она. — Сегодня мы заглянули в глаза смерти; давай погрузимся в любовь и забудем обо всем. По крайней мере, мы живы, а это уже кое-что.
МАТЬ МУДРОСТИ
Легко и стремительно, словно птица, Изабо скользила по заснеженному горному склону. Слегка качнув туловищем, она сменила направление, описав дугу, чтобы слететь с холмика, перекувырнулась в воздухе и грациозно приземлилась, вихрем взметнув из-под ног снежное крошево.
Склон стал более крутым, и она заскользила быстрее, пока холодный ветер не начал царапать ее лицо огненной щеткой. По щекам потекли слезы, и она потерла глаза рукой в белой перчатке, чтобы лучше видеть. Ее салазки вылетели на ледяную полосу, и ее понесло с головокружительной скоростью, закружило, и она чуть не упала, но удержалась и полетела дальше еще скорее. Изабо завопила от возбуждения и снова свернула, чтобы спрыгнуть с еще одного круглого снежного сугроба. Синее небо завертелось под ногами, заснеженные горы на миг расплылись, кровь хлынула в голову, но она уже снова приняла нормальное положение, и ее салазки с хрустом приземлились. Ноги разъехались, секунду она бешено вращала руками, точно ветряная мельница, пытаясь не опрокинуться на спину, но восстановила равновесие, и снег снова зашуршал под деревом ее салазок.
— Ух! — воскликнула Изабо. — Чуть не грохнулась!
Описав широкую дугу, она остановилась в рощице, вытерла перчаткой нос и попыталась отдышаться. Щеки горели огнем, и она чувствовала себя невероятно, потрясающе живой.
Над ее головой острые пики гор пронзали ясное и ослепительно яркое небо, а гладкие белые склоны уходили вниз, насколько хватало глаз, и эту белизну лишь кое-где нарушали рощицы темных деревьев. Снег был прочерчен стремительным и хаотическим следом ее спуска, и Изабо слегка нахмурилась, зная, что шрамолицый учитель весьма хлестко прокомментировал бы ее технику. Она с тоской взглянула на крутой белый склон, уходящий вниз, потом на солнце, которое уже начало медленно клониться за горы. Путь до Гавани был неблизким, и чтобы добраться туда засветло, возвращаться надо было уже сейчас.
Изабо неохотно наклонилась, чтобы развязать ремешки салазок. Краешком глаза она заметила какую-то золотую вспышку и вскинула голову. Сердце у нее заколотилось от волнения и радости.
Над горами парил дракон, и на его сверкающих чешуях вспыхивало солнце. Когтистые крылья были широко распростерты, тонкие, словно пергамент, длинный извилистый хвост слегка покачивался. Изабо подняла руку и позвала: Эсрок!
Приветствую тебя, человечек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156