Было бы чистой глупостью сообщить ей, что ее бесценный камешек я ношу на груди. Очень может так случиться, что вскоре кто-нибудь попытается вырезать его оттуда кинжалом и вряд ли будет деликатен в такой работе.
Так что я решил ограничиться следующим ответом:
— Он в безопасном месте. — И, желая увести разговор в сторону от камня, продолжал: — Ты тоже будешь в безопасности, когда я тебя отсюда вытащу. Настолько, насколько тебе позволят твой ум и характер.
Шейри в замешательстве смотрела на меня.
— О чем ты говоришь? Отсюда? Я не…
— Я не собираюсь тебя казнить, — сказал я ей. — Послушай… вот что должно произойти. Я выведу тебя отсюда. Тюремщик уже знает, что камера может оказаться пустой, и я не стану его разочаровывать. Как только я тебя выведу наверх, ты переоденешься в длинный плащ с капюшоном — уловка простая, но хорошо скрывает внешность. Плащ я оставил на верхней площадке лестницы. В крепости почти все спят, так что тебе не придется…
— И я останусь одна? — немного едко спросила она. — А отважный Невпопад за мной не последует?
— Я пока останусь здесь, — резко ответил я. — Я даю тебе возможность освободиться. Самое трудное — пройти через главные ворота. Честно говоря, не представляю, как ты справишься с этой каменной махиной. Но если ты хорошо соображаешь, а в этом я не сомневаюсь, то вполне сможешь выбраться. Оттуда можешь идти к Декартовым плоскостям или куда уго…
— А остальные? — требовательно спросила Шейри.
Сначала я не понял, о чем она спрашивает, настолько диким казался ее вопрос.
— Остальные? Твои подельники и последователи?
— Мои собраться в борьбе против темных сил… то есть тебя, — поправила меня Шейри, и взгляд ее стал страшен.
Я поднялся. Шейри увидела, с какой легкостью у меня это получилось, но я не дал ей понять, что заметил это.
— Шейри… я и так смертельно рискую, устраивая тебе возможность побега. Если недосчитаются одного бунтовщика…
— Его можно будет выследить? Ты это хотел сказать.
Я поднял руку и потер переносицу, чтобы успокоить головную боль, которая все усиливалась. Шейри тем временем продолжала:
— Ты хочешь устроить на меня облаву, правда ведь? Я вроде как сбежала, а потом за мной с гиканьем погонятся твои головорезы, и славное получится развлечение.
— Ничего подобного.
— А я это вижу именно так!
Я замахал руками, как ополоумевшая птица.
— Хочешь верь, Шейри, хочешь нет, но мир не обязательно такой, каким тебе кажется! Я хочу тебя освободить!
— Почему?
— Потому что!
Ее презрительная гримаса ничуть не изменилась.
— Почему «потому»?
«Потому что это я виноват, и прости меня за то, что я тогда сделал, когда у меня было кольцо, и потому что мне не все равно, что с тобой будет».
Я сам не мог поверить, что в моей голове могут появиться такие мысли. Мне даже думать такое было страшно. И уж разрази меня гром, если я скажу все это Шейри. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она просто рассмеется мне в лицо, или обзовет меня вруном, или опять начнет колотить меня.
Наверное, лицо у меня было дурацкое, потому что Шейри смотрела на меня так, словно я вдруг превратился в полного идиота. Через миг я уже пришел в себя, а она спросила с раздражением:
— Ну и?
И я сказал первое, что пришло мне в голову:
— Потому что ты этого никак не ожидаешь.
Я подумал, что однажды это сработало, потом не сработало, так что надо посмотреть, как обернется сейчас.
Шейри засмеялась низким грудным смехом.
— Хочешь сказать, чистое извращение? Да, это на тебя похоже. — Но прежде чем я успел поздравить себя с тем, что провел ее, Шейри попятилась от меня, решительно скрестив на груди руки. — Спасибо, но я все равно останусь здесь.
Ну и ну! Мне хотелось стукнуть ее посильнее, чтобы она лишилась чувств, перекинуть через плечо и вытащить из камеры, потому что больше я не мог выслушивать ее оскорбления. Пальцы свободной руки (в другой у меня по-прежнему был факел) сжались в кулак и задрожали от досады.
— Проклятье! Шейри, какого дьявола тебе от меня надо? Я пытаюсь спасти тебе жизнь!
— Тогда спаси жизнь и другим. Я не уйду отсюда, если они умрут за то, что мы замыслили вместе.
— Я не могу этого сделать! Не проси у меня больше, чем я могу дать!
И Шейри ответила тем ехидным тоном, который всегда меня бесил:
— Вот тут и проявляются лучшие качества человека, Невпопад. Тогда человек становится великим, когда пытается дать больше, чем может… и ему это удается.
В дикой досаде я ударил кулаком в стену камеры.
— Хватит! Мне до смерти надоело слушать твои поучения! Это ты тут сидишь, а не я! Это ты затеяла заговор, чтобы убить меня! Ты еще не объяснила зачем.
Шейри шагнула ко мне, а я попятился, стараясь держать факел между нами. Она, кажется, и не заметила этого, и получилось, что мы кружим на одном месте.
— Ты хочешь объяснений? Посмотри, каким ты стал! В тебе воплотились не только те черты, которых я боялась, но и те, которых всегда боялся ты сам!
И тут я вспомнил, что она когда-то говорила, и мысли начали по-новому выстраиваться у меня в голове. Я наставил на нее палец.
— Ты как-то сказала, что у меня есть способности к большому злу… и если я их проявлю, ты меня остановишь. Ты поэтому хотела знать, где камень? Потому что он обладает силой, которую можно использовать против меня?
Выдвинув подбородок, Шейри с отвращением произнесла:
— Я ничего тебе не должна говорить.
— Ну конечно, — согласился я. — А я не должен тебя отпускать. Но я попытался. А ты не захотела. Так что моя совесть чиста.
— Неужели?
— Да! А когда я думаю, что уже начиная с послезавтра я никогда больше не услышу твоих поучений и мне не надо будет терпеть ни твоего презрения, ни высокомерия, я так рад, что даже и выразить не могу. — Я попятился к двери, все еще держа факел перед собой. Я не думал, что Шейри попытается на меня напасть. Вряд ли она дала бы мне возможность убить ее при попытке к бегству. — Мы по очереди вытаскивали друг друга из смертельно опасных положений, Шейри. Но сейчас ты здесь, и если тебе не нужна моя помощь…
— Не нужна.
— Это говорит женщина, приговоренная к смертной казни. А, я забыл, — фыркнул я. — Ты же не боишься смерти.
— Нет, не боюсь — холодно ответила Шейри.
Но — потому что она стояла ко мне лицом, глядя, как я выхожу из камеры, ставшей для нее последним пристанищем, — я увидел едва заметный блеск страха в ее глазах. Конечно, мне могло просто показаться. Но и она могла просто напустить на себя самый отчаянный вид. Может быть, как и я, Шейри стала превосходной актрисой, выбрав такой способ выживать в нашем маленьком жестоком мирке — выживать изо дня в день.
Я остановился у двери, постоял и, повинуясь внезапному порыву, широко распахнул ее.
— Шейри, это твой последний шанс.
Но она только покачала головой и ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Так что я решил ограничиться следующим ответом:
— Он в безопасном месте. — И, желая увести разговор в сторону от камня, продолжал: — Ты тоже будешь в безопасности, когда я тебя отсюда вытащу. Настолько, насколько тебе позволят твой ум и характер.
Шейри в замешательстве смотрела на меня.
— О чем ты говоришь? Отсюда? Я не…
— Я не собираюсь тебя казнить, — сказал я ей. — Послушай… вот что должно произойти. Я выведу тебя отсюда. Тюремщик уже знает, что камера может оказаться пустой, и я не стану его разочаровывать. Как только я тебя выведу наверх, ты переоденешься в длинный плащ с капюшоном — уловка простая, но хорошо скрывает внешность. Плащ я оставил на верхней площадке лестницы. В крепости почти все спят, так что тебе не придется…
— И я останусь одна? — немного едко спросила она. — А отважный Невпопад за мной не последует?
— Я пока останусь здесь, — резко ответил я. — Я даю тебе возможность освободиться. Самое трудное — пройти через главные ворота. Честно говоря, не представляю, как ты справишься с этой каменной махиной. Но если ты хорошо соображаешь, а в этом я не сомневаюсь, то вполне сможешь выбраться. Оттуда можешь идти к Декартовым плоскостям или куда уго…
— А остальные? — требовательно спросила Шейри.
Сначала я не понял, о чем она спрашивает, настолько диким казался ее вопрос.
— Остальные? Твои подельники и последователи?
— Мои собраться в борьбе против темных сил… то есть тебя, — поправила меня Шейри, и взгляд ее стал страшен.
Я поднялся. Шейри увидела, с какой легкостью у меня это получилось, но я не дал ей понять, что заметил это.
— Шейри… я и так смертельно рискую, устраивая тебе возможность побега. Если недосчитаются одного бунтовщика…
— Его можно будет выследить? Ты это хотел сказать.
Я поднял руку и потер переносицу, чтобы успокоить головную боль, которая все усиливалась. Шейри тем временем продолжала:
— Ты хочешь устроить на меня облаву, правда ведь? Я вроде как сбежала, а потом за мной с гиканьем погонятся твои головорезы, и славное получится развлечение.
— Ничего подобного.
— А я это вижу именно так!
Я замахал руками, как ополоумевшая птица.
— Хочешь верь, Шейри, хочешь нет, но мир не обязательно такой, каким тебе кажется! Я хочу тебя освободить!
— Почему?
— Потому что!
Ее презрительная гримаса ничуть не изменилась.
— Почему «потому»?
«Потому что это я виноват, и прости меня за то, что я тогда сделал, когда у меня было кольцо, и потому что мне не все равно, что с тобой будет».
Я сам не мог поверить, что в моей голове могут появиться такие мысли. Мне даже думать такое было страшно. И уж разрази меня гром, если я скажу все это Шейри. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она просто рассмеется мне в лицо, или обзовет меня вруном, или опять начнет колотить меня.
Наверное, лицо у меня было дурацкое, потому что Шейри смотрела на меня так, словно я вдруг превратился в полного идиота. Через миг я уже пришел в себя, а она спросила с раздражением:
— Ну и?
И я сказал первое, что пришло мне в голову:
— Потому что ты этого никак не ожидаешь.
Я подумал, что однажды это сработало, потом не сработало, так что надо посмотреть, как обернется сейчас.
Шейри засмеялась низким грудным смехом.
— Хочешь сказать, чистое извращение? Да, это на тебя похоже. — Но прежде чем я успел поздравить себя с тем, что провел ее, Шейри попятилась от меня, решительно скрестив на груди руки. — Спасибо, но я все равно останусь здесь.
Ну и ну! Мне хотелось стукнуть ее посильнее, чтобы она лишилась чувств, перекинуть через плечо и вытащить из камеры, потому что больше я не мог выслушивать ее оскорбления. Пальцы свободной руки (в другой у меня по-прежнему был факел) сжались в кулак и задрожали от досады.
— Проклятье! Шейри, какого дьявола тебе от меня надо? Я пытаюсь спасти тебе жизнь!
— Тогда спаси жизнь и другим. Я не уйду отсюда, если они умрут за то, что мы замыслили вместе.
— Я не могу этого сделать! Не проси у меня больше, чем я могу дать!
И Шейри ответила тем ехидным тоном, который всегда меня бесил:
— Вот тут и проявляются лучшие качества человека, Невпопад. Тогда человек становится великим, когда пытается дать больше, чем может… и ему это удается.
В дикой досаде я ударил кулаком в стену камеры.
— Хватит! Мне до смерти надоело слушать твои поучения! Это ты тут сидишь, а не я! Это ты затеяла заговор, чтобы убить меня! Ты еще не объяснила зачем.
Шейри шагнула ко мне, а я попятился, стараясь держать факел между нами. Она, кажется, и не заметила этого, и получилось, что мы кружим на одном месте.
— Ты хочешь объяснений? Посмотри, каким ты стал! В тебе воплотились не только те черты, которых я боялась, но и те, которых всегда боялся ты сам!
И тут я вспомнил, что она когда-то говорила, и мысли начали по-новому выстраиваться у меня в голове. Я наставил на нее палец.
— Ты как-то сказала, что у меня есть способности к большому злу… и если я их проявлю, ты меня остановишь. Ты поэтому хотела знать, где камень? Потому что он обладает силой, которую можно использовать против меня?
Выдвинув подбородок, Шейри с отвращением произнесла:
— Я ничего тебе не должна говорить.
— Ну конечно, — согласился я. — А я не должен тебя отпускать. Но я попытался. А ты не захотела. Так что моя совесть чиста.
— Неужели?
— Да! А когда я думаю, что уже начиная с послезавтра я никогда больше не услышу твоих поучений и мне не надо будет терпеть ни твоего презрения, ни высокомерия, я так рад, что даже и выразить не могу. — Я попятился к двери, все еще держа факел перед собой. Я не думал, что Шейри попытается на меня напасть. Вряд ли она дала бы мне возможность убить ее при попытке к бегству. — Мы по очереди вытаскивали друг друга из смертельно опасных положений, Шейри. Но сейчас ты здесь, и если тебе не нужна моя помощь…
— Не нужна.
— Это говорит женщина, приговоренная к смертной казни. А, я забыл, — фыркнул я. — Ты же не боишься смерти.
— Нет, не боюсь — холодно ответила Шейри.
Но — потому что она стояла ко мне лицом, глядя, как я выхожу из камеры, ставшей для нее последним пристанищем, — я увидел едва заметный блеск страха в ее глазах. Конечно, мне могло просто показаться. Но и она могла просто напустить на себя самый отчаянный вид. Может быть, как и я, Шейри стала превосходной актрисой, выбрав такой способ выживать в нашем маленьком жестоком мирке — выживать изо дня в день.
Я остановился у двери, постоял и, повинуясь внезапному порыву, широко распахнул ее.
— Шейри, это твой последний шанс.
Но она только покачала головой и ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113