Он не выглядел ни злобным, ни запуганным. Кажется, ему было все равно, что я стою рядом с ним. Словно ему не было до меня никакого дела… и мне это совсем не понравилось.
Я подтянулся, собрался с духом и, стараясь говорить надменно, начал:
— Ну и где ваши хвастливые обещания, ваше величество?
Кажется, он всерьез задумался над моим вопросом.
— А что, я когда-то хвастался? — спокойно спросил он.
Это было на него похоже. Он всегда говорил тихо и спокойно. Когда король Меандр говорил, вам казалось, что ветры холодного севера дуют вокруг него, уносят слова прочь, оставляя лишь тихий шепот.
Пришла моя очередь задуматься, и я понял: по правде говоря, он никогда не хвастался. О Меандре многое можно было сказать, но никто бы не назвал его горделивым. Правда, я не собирался это признавать. Поэтому заставил себя улыбнуться и сказал:
— Ты, наверное, считал себя очень умным, а? Сидел на стене, пытался заманить меня в ловушку.
— Ты же попался, — мягко ответил он.
— Ага! — Я торжествующе указал на него. — Значит, это ты помнишь! Ты однажды сказал мне, что назавтра забываешь все, что случилось вчера. Что оставляешь все в прошлом, чтобы не обременять память! Однако уловку свою запомнил!
— Ну да. — Он показал синяки на своих голых ногах. — Каждый день люди приходят, чтобы побить меня, и при этом перечисляют все мои «грехи». Это, кажется, один из них. — Он вяло улыбнулся. — Умно я придумал. Даже самому нравится.
— Это не ты придумал, — едко возразил я. — Это придумал я. А ты украл у меня идею.
— Да? То-то я думал, что где-то уже такое встречал. Со мной бывает. Призраки прошлых событий возвращаются ко мне и развлекают по старой дружбе. — Он огляделся. — Если для меня все вот так обернулось, наверное, это была не лучшая из твоих выдумок.
— Когда я ее использовал, она мне здорово помогла, — сказал я ему… но это было не совсем верно. Правда была в том, что Меандр тогда разгадал мою уловку, но решил — благодаря своим легендарным капризам — не трогать меня. Но если не можешь приврать о своих победах тому, кто о них не помнит, кому тогда можно приврать?
По его лицу прошла волна… волна какого-то чувства, а потом он посмотрел таким взглядом, который, кажется, прожигал дырку у меня в черепе.
— Это так ты обращаешься с королем? — тихо спросил он.
И тут я подумал: «О боги, я посадил короля в клетку, как какого-нибудь воришку. Что же я наделал?»
Мне вдруг захотелось подойти к клетке, распахнуть дверь, освободить его и пасть к его ногам, моля о прощении.
К счастью для всех заинтересованных лиц, я справился с этой безумной мыслью. Я заставил себя вспомнить, что он такой же человек, как и все.
— Можешь называть себя, как хочешь, — произнес я, выпрямляясь и расправляя плечи, — а правда в том, что ты давно перестал быть королем — когда ушел из своего королевства. Ты не можешь заявить, как ты любишь это делать, что твое королевство — весь мир.
— Я никогда так не говорил, — ровным голосом возразил он. — Я просто говорил, что мое королевство — там, где я. Ты не понимаешь, Невпопад. Королевский сан из ниоткуда не приходит. Он здесь. — Меандр похлопал себя по груди.
— Ты знаешь, как меня зовут! — воскликнул я. — Значит, ты меня помнишь!
— Твои люди то и дело повторяют имя повелителя этих мест. Я просто решил, что это ты и есть. — Он смотрел на меня с угрюмой усмешкой. — Никто больше не разговаривал со мной. Они просто бьют меня… от твоего имени и кричат на меня. Или ты тоже хочешь в этом поучаствовать? Этот твой посох вполне сгодится для такого дела. — Он замолчал и, видя, что я не двинулся с места, спросил: — Итак?
— Собираюсь, — ответил я, дрожа от подавленного гнева. — Собираюсь. И знаешь почему?
— Нет, но надеюсь, ты мне скажешь.
Я шагнул к нему, крепко сжимая посох в руках — мне было трудно удержаться, чтобы не ударить своего пленника.
— Однажды ты ходил с царапинами на щеке. Сейчас они почти зажили, но их еще можно разглядеть. Их оставила моя мать, когда ты надругался над ней… и убил ее.
Он помрачнел.
— Я это сделал? Ты видел?
— Нет. Но у тебя на лице остались отметины, а когда я тебя спросил, откуда они у тебя, ты сказал, что не помнишь.
— И что, это доказательство?
— Ее насильник… убийца… говорили, что он был одет в цвета скитальцев — те, что носят твои люди и ты сам. Ты будешь отрицать, что убил ее?
— Нет, — ответил он.
И продолжал висеть в своей клетке. Та перестала раскачиваться. Как ребенок на качелях, он немного шевельнул ногами, и клетка снова качнулась.
— Что, это все? «Нет» и все? Я спрашиваю тебя о преступлении, и ты его не отрицаешь?
— А какой смысл? — пожал он плечами. — Я не помню, как я это делал. И вряд ли я мог такое сделать. На меня это не похоже. Но опять-таки… люди, они… — Он замолчал, а взгляд его словно обратился внутрь, куда-то глубоко, и в его жестких холодных глазах вдруг отразились боль, и скорбь, и стужа его покинутого ледяного королевства. — Люди способны, — тихо сказал он, — на совершенно неожиданные поступки. На такое, чего сами от себя не ожидают. Так что ничего не могу сказать. А потом… если я стану отпираться, какая тебе в этом польза?
— Польза? — не понял я.
Меандру потребовалось заметное усилие, чтобы сосредоточить внимание на мне, и никто еще не смотрел на меня с таким сожалением.
— В твоей душе так много ненависти… много… из многих источников. Это и слепой увидит, а я — какой угодно, только не слепой. Ты ищешь, куда бы обратить свою ненависть. Ты не можешь обратить ее на себя — такого груза тебе не вынести. Ну так обрати ее на меня. Мои плечи достаточно широки и крепки, чтобы выдержать ее. Обрати на меня свою ненависть и избавься от нее. А мне все равно.
Гнев вскипел во мне, я кинулся на клетку и принялся ее трясти. Меандр, кажется, и не заметил.
— Не смей так со мной разговаривать! — взвыл я. — Ты — мой пленник! Почему ты ведешь себя, как святой мученик, без вины готовый расстаться с жизнью только для того, чтобы… чтобы избавить меня от бремени! Не позволю! Не позволю!
— Она не моя и не твоя, чтобы мы ею распоряжались, — отвечал Меандр.
— А-а-ар! — выкрикнул я и оттолкнул клетку. На миг я ощутил жуткую усталость и принялся судорожно хватать ртом воздух, а отдышавшись, уставил на него трясущийся палец: — Ты хочешь посмеяться над моей болью!
— Гримуар.
Я замолчал и уставился на него. Слово взялось из ниоткуда и ничего для меня не значило.
— Что? — резко спросил я.
— Кажется, что-то такое припоминаю… смутно — все прошедшее я помню очень смутно, — нахмурился Меандр. — У Гримуара были такие царапины, как ты говорил.
Тут я вспомнил. Так звали одного из людей Меандра. Его отрубленную голову я нашел на поле боя. Хитрая уловка!
— Ты подлый трус, — фыркнул я. — Хочешь избежать смерти, свалив вину на мертвеца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113