какая к такой-то матери мораль во времена всеобщего блуда, как политического, так и экономического?
Дано Высшее дозволение дядюшкой Джо, а также Мировым банком и Международным валютным фондом на грабеж страны, нарождающейся, блядь, демократии. Царь-батюшка в глубокой телесной и душевной хворе, точно зомби, а молодые опричники, рыжие, плешивые да кудрявые, выполняют сверхзадачу по превращению всего нашего евроазиатского пространства, справного природными ресурсами, в колониальный придаток для пищеварительных нужд мировых капиталистических держиморд во главе с USA.
Такая открытая политэкономика ввергла меня в ещё более печальное состояние. Была надежда: все, что творится у нас, есть следствие нашего самородного распи... дяйства, ан нет, оказывается, существует точный расчет по разложению и уничтожению великой сверхдержавы. Известная всему народу пятая колонна, как короеды, разъедает изнутри когда-то здоровое и мощное дерево. И не надо никаких бомбовых атомных ударов по индустриальным городам, достаточно направить гуманитарную помощь в коробках из-под ксерокса, и вся страна, как шлюха, падет под пердунишку дядю Джо. И будет исполнять его любое мудацко-снисходительное желание.
- Не может такого быть, - держался я. - А почему народ не возмущается?
- А где ты видел народ, балда? - спросили меня. - Есть население. А оно, как тебе известно по истории, безмолвствует. И пусть лучше так, а то прольется кровушка рекой Волгой-матушкой.
Я развел руками - как жить дальше? А вот так и жить, в предлагаемых условиях. До лучших времен, которые возможно наступят. А, может, и нет.
- Но... шантаж, друзья мои. Какая это... порнография, - развел я руками от беспомощности.
- И это говорит он, порнограф, - возмутился Сосо. - Кто эти фотки сладил?
- А кто мне эту работку помойную пристроил? - обиделся я.
- Господа-господа, к делу это не имеет таки никакого отношения, вмешался Могилевский. - Надо решать вопрос принципиально: мы начинаем или на этом заканчиваем? И расходимся, как пароходы с мандаринами.
Я выматерился, как матрос, поскользнувшийся на мандариновой корке, что привело к падению в трюм, наполненный гниловатым экзотическим фруктом. Что делать? Не мы выбрали такое паскудное времечко, и поэтому остается либо прозябать в стойкой скудности вместе со всем терпеливым народонаселением, либо сделать ставку на сукно игрового стола в казино, именуемое "Жизнь".
Ударив по рукам, мы начали обсуждать детали наших будущих решительных действий. По шантажу высокопоставленной жопы современности, имеющей депутатскую неприкосновенность. Вот такая вот оригинальная идея приспела в голову моего друга Мойшы Могилевского, которому полностью захотелось оправдать свою многозначительную фамилию, затащив в могильную ямку коллектив товарищей в нашем лице, чтобы, верно, не так было скучно разлагаться в заднем проходе вечности.
- Вот только не надо красивых слов, граф, - отверг мои стенания лавочник. - Никакой романтики. Прежде всего работа. И работа.
- Ну-ну, - сказал я, - добрый труд брать за горло того, кто имеет депутатский иммунитет на личную жизнь. А если он нас пошлет?
- Не пошлет, уже проверено, - отрезал Мамиашвили.
- То есть, - не понял я.
Парочка вздохнула и призналась, что уже приступила к действиям. Еще вчера. Вместе с девочками. Какими-такими девочками, похолодел я, точно труп на столе мертвецкой. И получил ответ: Сашенька и Софочка уже ступили на преступный путь шантажа, и весьма успешно - имеется Ф.И.О. любителя клубнички и место его временного проживания, а также адрес супруги, работницы мэрии в городке Ёпске. Я взялся за голову: вовсе ум потеряли, други мои, там, где девочки, жди бесславного конца?
- Какого конца? - заржали мои товарищи.
- Дураки, у баб языки - помело!
- Какие языки? - хохотали, будто припадочные.
Я понял, что ситуация вышла из-под моего контроля, и ничего не остается делать, как или принять нескладные условия соглашения, или по утру зашаркать на овощную базу по переработке некондиционных продуктов питания для всех неимущих слоев.
- Ну хорошо, хотя ничего пока хорошего не вижу, - сдался я. - Какая будет тактика, понимаешь, и стратегия наших действий?
По словам моих друзей тактика простая: присылаем господину Жохину, такая вот фамилия слуги народа, компрометирующее его фото, мол, получите и ответьте на наш запрос о возможном сотрудничестве.
- А если нас отправят в известное местечко, откуда мы все вышли, как Ис. Христос из пещеры?
- Ты бы отправил? - спросил Сосо.
- Конечно, - не задумываясь, ответил я.
- Тебе терять нечего, лопух, - занервничал Могилевский, - кроме собственных цепей и кота, а ему есть что - привилегии, почет и уважение, поездки туда-сюда и прочие прелести жизни.
- Представим, жертва испугалась и согласилась на наши условия. Кстати, какие они?
- Надо подумать, - почесал затылок Миха. - Дело новое, щекотливое.
- Он согласился, допустим, - продолжал я. - А где негативы?
- Цок-цок, Ванечка, - и князь Мамиашвили вытащил из кармана пиджака кассету. - Ты плохо думаешь, да? Нам чужого не надо.
- Ишь, сукины дети, - покачал головой. - Приготовились, как пионеры на смотр. Только это мне напоминает Тимура и его блядскую команду.
- В каком это смысле?
- В самом прямом, друзья мои, - ответил я. - Дилетанты мы, любители. Какой сегодня слуга народный не бандит или не прячется под "крышей"? И какая депутатская сволочь не трахается? И какую не трахают? Падение нравов, господа! Разложение нации. И голая жопа Жохина общественность не будет волновать, равно как и его самого. Отмахнется, в лучшем случае. А в худшем - поднимет братву, и сделают из наш рагу.
- Вот таки не стращай, рифмоплет, - вмешался Могилевский. - Красиво все, да у меня тоже таких братишек.
- И у меня, - посчитал нужным заметить Сосо. - И даже воры в законе, да?
- А я про другое толкую, господа. Если уж мы решили заняться столь низким занятием, как шантаж, то и причина для него должна быть более значимая, чем зад, за который нам и гроша ломаного...
- Красиво излагаешь, генацвале, - заметил князь. - Но я не понимаю, что хочешь сказать?
- Он хочет сказать, что гола задница уже играет малую роль в истории нашего государства, - резюмировал господин Могилевский. - И я должен согласится: мелковат шантаж. На пять золотых. Каждому по монете, если считать девочек? И мазаться в говне?
Вопросы были справедливые, и требовали осмысления. Чтобы мыслительный процесс проистекал более инициативно и весело, князь Мамиашвили повторил фокус и через четверть часа мы уже поднимали стаканы с коньячной бурдой за то, чтобы все наши начинания случились успешными. А для этого надо выработать действенную стратегию наших действий, направленных по сбору компромата на любителей гимнастических упражнений в дорогих апартаментах, неизвестно кем оплачиваемых - не из народного ли кармана?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Дано Высшее дозволение дядюшкой Джо, а также Мировым банком и Международным валютным фондом на грабеж страны, нарождающейся, блядь, демократии. Царь-батюшка в глубокой телесной и душевной хворе, точно зомби, а молодые опричники, рыжие, плешивые да кудрявые, выполняют сверхзадачу по превращению всего нашего евроазиатского пространства, справного природными ресурсами, в колониальный придаток для пищеварительных нужд мировых капиталистических держиморд во главе с USA.
Такая открытая политэкономика ввергла меня в ещё более печальное состояние. Была надежда: все, что творится у нас, есть следствие нашего самородного распи... дяйства, ан нет, оказывается, существует точный расчет по разложению и уничтожению великой сверхдержавы. Известная всему народу пятая колонна, как короеды, разъедает изнутри когда-то здоровое и мощное дерево. И не надо никаких бомбовых атомных ударов по индустриальным городам, достаточно направить гуманитарную помощь в коробках из-под ксерокса, и вся страна, как шлюха, падет под пердунишку дядю Джо. И будет исполнять его любое мудацко-снисходительное желание.
- Не может такого быть, - держался я. - А почему народ не возмущается?
- А где ты видел народ, балда? - спросили меня. - Есть население. А оно, как тебе известно по истории, безмолвствует. И пусть лучше так, а то прольется кровушка рекой Волгой-матушкой.
Я развел руками - как жить дальше? А вот так и жить, в предлагаемых условиях. До лучших времен, которые возможно наступят. А, может, и нет.
- Но... шантаж, друзья мои. Какая это... порнография, - развел я руками от беспомощности.
- И это говорит он, порнограф, - возмутился Сосо. - Кто эти фотки сладил?
- А кто мне эту работку помойную пристроил? - обиделся я.
- Господа-господа, к делу это не имеет таки никакого отношения, вмешался Могилевский. - Надо решать вопрос принципиально: мы начинаем или на этом заканчиваем? И расходимся, как пароходы с мандаринами.
Я выматерился, как матрос, поскользнувшийся на мандариновой корке, что привело к падению в трюм, наполненный гниловатым экзотическим фруктом. Что делать? Не мы выбрали такое паскудное времечко, и поэтому остается либо прозябать в стойкой скудности вместе со всем терпеливым народонаселением, либо сделать ставку на сукно игрового стола в казино, именуемое "Жизнь".
Ударив по рукам, мы начали обсуждать детали наших будущих решительных действий. По шантажу высокопоставленной жопы современности, имеющей депутатскую неприкосновенность. Вот такая вот оригинальная идея приспела в голову моего друга Мойшы Могилевского, которому полностью захотелось оправдать свою многозначительную фамилию, затащив в могильную ямку коллектив товарищей в нашем лице, чтобы, верно, не так было скучно разлагаться в заднем проходе вечности.
- Вот только не надо красивых слов, граф, - отверг мои стенания лавочник. - Никакой романтики. Прежде всего работа. И работа.
- Ну-ну, - сказал я, - добрый труд брать за горло того, кто имеет депутатский иммунитет на личную жизнь. А если он нас пошлет?
- Не пошлет, уже проверено, - отрезал Мамиашвили.
- То есть, - не понял я.
Парочка вздохнула и призналась, что уже приступила к действиям. Еще вчера. Вместе с девочками. Какими-такими девочками, похолодел я, точно труп на столе мертвецкой. И получил ответ: Сашенька и Софочка уже ступили на преступный путь шантажа, и весьма успешно - имеется Ф.И.О. любителя клубнички и место его временного проживания, а также адрес супруги, работницы мэрии в городке Ёпске. Я взялся за голову: вовсе ум потеряли, други мои, там, где девочки, жди бесславного конца?
- Какого конца? - заржали мои товарищи.
- Дураки, у баб языки - помело!
- Какие языки? - хохотали, будто припадочные.
Я понял, что ситуация вышла из-под моего контроля, и ничего не остается делать, как или принять нескладные условия соглашения, или по утру зашаркать на овощную базу по переработке некондиционных продуктов питания для всех неимущих слоев.
- Ну хорошо, хотя ничего пока хорошего не вижу, - сдался я. - Какая будет тактика, понимаешь, и стратегия наших действий?
По словам моих друзей тактика простая: присылаем господину Жохину, такая вот фамилия слуги народа, компрометирующее его фото, мол, получите и ответьте на наш запрос о возможном сотрудничестве.
- А если нас отправят в известное местечко, откуда мы все вышли, как Ис. Христос из пещеры?
- Ты бы отправил? - спросил Сосо.
- Конечно, - не задумываясь, ответил я.
- Тебе терять нечего, лопух, - занервничал Могилевский, - кроме собственных цепей и кота, а ему есть что - привилегии, почет и уважение, поездки туда-сюда и прочие прелести жизни.
- Представим, жертва испугалась и согласилась на наши условия. Кстати, какие они?
- Надо подумать, - почесал затылок Миха. - Дело новое, щекотливое.
- Он согласился, допустим, - продолжал я. - А где негативы?
- Цок-цок, Ванечка, - и князь Мамиашвили вытащил из кармана пиджака кассету. - Ты плохо думаешь, да? Нам чужого не надо.
- Ишь, сукины дети, - покачал головой. - Приготовились, как пионеры на смотр. Только это мне напоминает Тимура и его блядскую команду.
- В каком это смысле?
- В самом прямом, друзья мои, - ответил я. - Дилетанты мы, любители. Какой сегодня слуга народный не бандит или не прячется под "крышей"? И какая депутатская сволочь не трахается? И какую не трахают? Падение нравов, господа! Разложение нации. И голая жопа Жохина общественность не будет волновать, равно как и его самого. Отмахнется, в лучшем случае. А в худшем - поднимет братву, и сделают из наш рагу.
- Вот таки не стращай, рифмоплет, - вмешался Могилевский. - Красиво все, да у меня тоже таких братишек.
- И у меня, - посчитал нужным заметить Сосо. - И даже воры в законе, да?
- А я про другое толкую, господа. Если уж мы решили заняться столь низким занятием, как шантаж, то и причина для него должна быть более значимая, чем зад, за который нам и гроша ломаного...
- Красиво излагаешь, генацвале, - заметил князь. - Но я не понимаю, что хочешь сказать?
- Он хочет сказать, что гола задница уже играет малую роль в истории нашего государства, - резюмировал господин Могилевский. - И я должен согласится: мелковат шантаж. На пять золотых. Каждому по монете, если считать девочек? И мазаться в говне?
Вопросы были справедливые, и требовали осмысления. Чтобы мыслительный процесс проистекал более инициативно и весело, князь Мамиашвили повторил фокус и через четверть часа мы уже поднимали стаканы с коньячной бурдой за то, чтобы все наши начинания случились успешными. А для этого надо выработать действенную стратегию наших действий, направленных по сбору компромата на любителей гимнастических упражнений в дорогих апартаментах, неизвестно кем оплачиваемых - не из народного ли кармана?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125