Я, несомненно, хочу видеть свою Марию счастливой и поэтому говорю:
- Родненькая, я тебя прошу: больше никогда не слушай чужих телефонных разговоров.
- Что? - спросила дочь, подняв юное и просветленное лицо к летнему небу с плывущими по нему празднично-призрачными душами.
И тогда я подумал: надо делать все, чтобы она не превратилась в рядовую мегеру, преследующей лишь свои мелкособственнические интересы. Необходимо спасть юные души. Если нам не удалось спасти свои. Но как это сделать? Коль ребенок постоянно находится в неприятельском кольце имени Асоль-Ая-Аура. Только залп денежной массы способен пробить вражеский бруствер. Такова правда жизни. И от ней никуда. Возникает вопрос: где взять то, что заставляет женщин поступаться принципами и быть ласковыми, как январский оледенелый ветерок.
Работать и работать, слышу справедливые голоса законопослушных граждан, не потерявших веру в государственную власть, как столп общности нашего неоднородного общества. Что на это ответить? Нынче такое диковинное времечко, что честным трудом зарабатывают только проститутки. И обыкновенные шлюшки, как моя соседка София, по прозвищу "Сахарные губки", и политические бляди, имена которых у всей публики на слуху. Про ожиревших чинодралов, давящихся у корытца, где плещутся хлебные помои из нефти, газа, золота, алмазов, леса и прочих природных богатств родины, лучше умолчать, чтобы лишний раз не будировать кроткий от голода народ.
Так что мне остается лишь одно: или бежать на станцию Москва-Сортировочная разгружать брюссельскую капусту из Курской губернии, или... ограбить коммерческий банк "Столичная недвижимость", где девушка Саша взяла кредит. А почему бы и нет? Приобрести пластмассовую пистолю производства КНР, натянуть на свой славянский котелок тайваньские колготки цвета южной теплой ночи, заглотить для храбрости родной и горькой, и вперед: "Ша, господа! Это ограбление, мать вашу вкладчиков так!"
Нет, больно хлопотно. Могут и пристрелить. За свои кровные, зашибленные кропотливым трудом. В кровавых разборках.
Что же делать? Делать нечего - попить чайку и отправляться разгружать брюссельскую капусту. Чему быть, Ваня, тому не миновать, сказал я коту с печальной обреченностью, и в этот миг в коридоре запела трель. Не телефонная - в дверь. Долгая и уверенная. Так нагло могли требовать к себе внимания либо активный РУОП, либо крайне деловые банкиры, либо нетерпеливые клиенты нашей Софочки, либо невыразительные друзья наших алканавтов, либо глухая соседка, прибывшая на посиделки к нашим бабусям Марфе и Дульцинеи Максимовнам, которые родные сестра, и примкнувшей к ним Ангелине Марксовне, либо христарадники к нашей буржуазной проценщице Фаине Фуиновне, либо посыльный с письмом-уведомлением о расселении нашего мирного клоповника.
Пока я размышлял, кого там черт принес, в коридоре случилось столпотворение. С невозможным гвалтом. Я уж решил, что пожар и пора выносить кота, кактус, телевизор и печатную машинку, однако неожиданно дверь в мою горенку распахнулась.
И я увидел на пороге знакомый абрис: ба! Сосо Мамиашвили. Мой лучший друг по студенческой скамье. В модном летнем костюмчике. С привозным загаром на мужественном лице. С тем же, не побоюсь этих слов, орлиным взглядом.
- Какими судьбами, чертушка, - соскочил с тахты, точно с аравийского скакуна, ошпарив при этом чаем кота. Тот дурно заорал и дернул под стол.
- Вах, и так живет лучшее перо российской журналистики, - вскричал мой друг, аккуратно обнимая меня за бока. - Зачем зверя обижаешь, да?
- Это я от радости, - повинился. - Какими судьбами, Сосо? Сто лет не виделись?
- Три года, семь месяцев и двенадцать дней, - уточнил мой товарищ, отличающийся от всех нас разгильдяев удивительной пунктуальностью.
- Чаю? Кофе? Или ещё чего? - решил проявить скромное гостеприимство.
Неожиданный гость желал вкусить чашечку индийских опилок, хотя был грузинским князем и уважал исключительно национальный продукт. За милым чаепитием мы вспомнили наше родное МГУ: бесконечные семестры, скоротечные экзамены, душку профессора Воскресенского и друзей, разбредшихся по СМИ, как печенеги по славянским степям.
- Эх, хорошо было, - цокнул Сосо. - Как у Господа за пазухой. Не ценили, брат, не ценили, да?
Я согласился: казалось, что вся жизнь впереди, а она, мерзавка, вот тут, мешается под ногами, как половая тряпка на швабре. Проблемы, кацо, догадался мой друг. Проблемы, вздохнул я. Это понятно, у тебя всегда проблемы, усмехнулся Сосо и поведал о своих поисках меня.
- Какие женщины, - проговорил он, облизывая пальцы в липкой халве. Бенгальские тигрицы. Они так тебя, Вано, ненавидят, что любят.
- Но я же не тигр, - вздохнул, - лучше от них держаться подальше. Сожрут, как дрессировщика, и не заметят.
- Так ты, друже, трижды герой!
- Твоя правда, Сосо. Три раза вырваться из одного и того же капкана. Согласись, дано не каждому.
Отсмеявшись, мы вернулись к проблемам текущего дня. Я коротко изложил свою трудовую биографию. Не слишком удачную. За последний год. И признался, что уже стою на пороге того, чтобы тащиться на овощную базу разгружать вагоны с капустой. Или авокадо.
- Вах! Какая авокада! - подхватился мой товарищ, запуская руку во внутренний карман пиджака. - Три минуты и ты спецкор, гарантия моя! - и выудил на свет божий толстый, как гамбургер, записной блокнот. - Минута! Подобно иллюзионисту, вытянул из воздуха спутниковую трубку телефона. Я открыл рот. - И это только начало, Вано! - Подмигнул, точно джин из сказки. - Чтобы лучшее перо России, - телефончик в его руках пищал, как первый спутник земли. - Алле! Это я - Сосо! Привет!..
Дальнейшие события напоминали театр одного актера и одного зрителя. Лицедеем выступал Сосо, я же сидел как бы на галерке, а ошпаренный кот в партере, то бишь под столом. Мой товарищ думал, что вернулся в старую, добрую и хлебосольную столицу, и его встретят с распростертыми объятиями. Он не знал, что изо всех углов на мирных обывателей щерится хищнический оскал капитализма и выбирать особенно не приходиться: либо ты тоже будешь скалить зубы, либо собственные пломбированные кусалы - на полку. От голода. Помнится, раньше и водка из золотой арканзаской пшенички стоила 4 руб.12 коп., и человек человеку был брат: после первой, и тем более после второй. Бутылки. А что теперь? Родную гонят из северокорейской сои, а люди - волки. Пей - не пей, все равно звери. Могут и укусить. В минуту душевного волнения, которое возникает всякий раз, когда по ТВ показывают откормленные харизмы членов и кандидатов в члены правительства.
Поначалу мой друг бодрился и отпускал шуточки по поводу того, что о моем даровании попадать в самые невероятные истории знают во всех средствах массовой информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
- Родненькая, я тебя прошу: больше никогда не слушай чужих телефонных разговоров.
- Что? - спросила дочь, подняв юное и просветленное лицо к летнему небу с плывущими по нему празднично-призрачными душами.
И тогда я подумал: надо делать все, чтобы она не превратилась в рядовую мегеру, преследующей лишь свои мелкособственнические интересы. Необходимо спасть юные души. Если нам не удалось спасти свои. Но как это сделать? Коль ребенок постоянно находится в неприятельском кольце имени Асоль-Ая-Аура. Только залп денежной массы способен пробить вражеский бруствер. Такова правда жизни. И от ней никуда. Возникает вопрос: где взять то, что заставляет женщин поступаться принципами и быть ласковыми, как январский оледенелый ветерок.
Работать и работать, слышу справедливые голоса законопослушных граждан, не потерявших веру в государственную власть, как столп общности нашего неоднородного общества. Что на это ответить? Нынче такое диковинное времечко, что честным трудом зарабатывают только проститутки. И обыкновенные шлюшки, как моя соседка София, по прозвищу "Сахарные губки", и политические бляди, имена которых у всей публики на слуху. Про ожиревших чинодралов, давящихся у корытца, где плещутся хлебные помои из нефти, газа, золота, алмазов, леса и прочих природных богатств родины, лучше умолчать, чтобы лишний раз не будировать кроткий от голода народ.
Так что мне остается лишь одно: или бежать на станцию Москва-Сортировочная разгружать брюссельскую капусту из Курской губернии, или... ограбить коммерческий банк "Столичная недвижимость", где девушка Саша взяла кредит. А почему бы и нет? Приобрести пластмассовую пистолю производства КНР, натянуть на свой славянский котелок тайваньские колготки цвета южной теплой ночи, заглотить для храбрости родной и горькой, и вперед: "Ша, господа! Это ограбление, мать вашу вкладчиков так!"
Нет, больно хлопотно. Могут и пристрелить. За свои кровные, зашибленные кропотливым трудом. В кровавых разборках.
Что же делать? Делать нечего - попить чайку и отправляться разгружать брюссельскую капусту. Чему быть, Ваня, тому не миновать, сказал я коту с печальной обреченностью, и в этот миг в коридоре запела трель. Не телефонная - в дверь. Долгая и уверенная. Так нагло могли требовать к себе внимания либо активный РУОП, либо крайне деловые банкиры, либо нетерпеливые клиенты нашей Софочки, либо невыразительные друзья наших алканавтов, либо глухая соседка, прибывшая на посиделки к нашим бабусям Марфе и Дульцинеи Максимовнам, которые родные сестра, и примкнувшей к ним Ангелине Марксовне, либо христарадники к нашей буржуазной проценщице Фаине Фуиновне, либо посыльный с письмом-уведомлением о расселении нашего мирного клоповника.
Пока я размышлял, кого там черт принес, в коридоре случилось столпотворение. С невозможным гвалтом. Я уж решил, что пожар и пора выносить кота, кактус, телевизор и печатную машинку, однако неожиданно дверь в мою горенку распахнулась.
И я увидел на пороге знакомый абрис: ба! Сосо Мамиашвили. Мой лучший друг по студенческой скамье. В модном летнем костюмчике. С привозным загаром на мужественном лице. С тем же, не побоюсь этих слов, орлиным взглядом.
- Какими судьбами, чертушка, - соскочил с тахты, точно с аравийского скакуна, ошпарив при этом чаем кота. Тот дурно заорал и дернул под стол.
- Вах, и так живет лучшее перо российской журналистики, - вскричал мой друг, аккуратно обнимая меня за бока. - Зачем зверя обижаешь, да?
- Это я от радости, - повинился. - Какими судьбами, Сосо? Сто лет не виделись?
- Три года, семь месяцев и двенадцать дней, - уточнил мой товарищ, отличающийся от всех нас разгильдяев удивительной пунктуальностью.
- Чаю? Кофе? Или ещё чего? - решил проявить скромное гостеприимство.
Неожиданный гость желал вкусить чашечку индийских опилок, хотя был грузинским князем и уважал исключительно национальный продукт. За милым чаепитием мы вспомнили наше родное МГУ: бесконечные семестры, скоротечные экзамены, душку профессора Воскресенского и друзей, разбредшихся по СМИ, как печенеги по славянским степям.
- Эх, хорошо было, - цокнул Сосо. - Как у Господа за пазухой. Не ценили, брат, не ценили, да?
Я согласился: казалось, что вся жизнь впереди, а она, мерзавка, вот тут, мешается под ногами, как половая тряпка на швабре. Проблемы, кацо, догадался мой друг. Проблемы, вздохнул я. Это понятно, у тебя всегда проблемы, усмехнулся Сосо и поведал о своих поисках меня.
- Какие женщины, - проговорил он, облизывая пальцы в липкой халве. Бенгальские тигрицы. Они так тебя, Вано, ненавидят, что любят.
- Но я же не тигр, - вздохнул, - лучше от них держаться подальше. Сожрут, как дрессировщика, и не заметят.
- Так ты, друже, трижды герой!
- Твоя правда, Сосо. Три раза вырваться из одного и того же капкана. Согласись, дано не каждому.
Отсмеявшись, мы вернулись к проблемам текущего дня. Я коротко изложил свою трудовую биографию. Не слишком удачную. За последний год. И признался, что уже стою на пороге того, чтобы тащиться на овощную базу разгружать вагоны с капустой. Или авокадо.
- Вах! Какая авокада! - подхватился мой товарищ, запуская руку во внутренний карман пиджака. - Три минуты и ты спецкор, гарантия моя! - и выудил на свет божий толстый, как гамбургер, записной блокнот. - Минута! Подобно иллюзионисту, вытянул из воздуха спутниковую трубку телефона. Я открыл рот. - И это только начало, Вано! - Подмигнул, точно джин из сказки. - Чтобы лучшее перо России, - телефончик в его руках пищал, как первый спутник земли. - Алле! Это я - Сосо! Привет!..
Дальнейшие события напоминали театр одного актера и одного зрителя. Лицедеем выступал Сосо, я же сидел как бы на галерке, а ошпаренный кот в партере, то бишь под столом. Мой товарищ думал, что вернулся в старую, добрую и хлебосольную столицу, и его встретят с распростертыми объятиями. Он не знал, что изо всех углов на мирных обывателей щерится хищнический оскал капитализма и выбирать особенно не приходиться: либо ты тоже будешь скалить зубы, либо собственные пломбированные кусалы - на полку. От голода. Помнится, раньше и водка из золотой арканзаской пшенички стоила 4 руб.12 коп., и человек человеку был брат: после первой, и тем более после второй. Бутылки. А что теперь? Родную гонят из северокорейской сои, а люди - волки. Пей - не пей, все равно звери. Могут и укусить. В минуту душевного волнения, которое возникает всякий раз, когда по ТВ показывают откормленные харизмы членов и кандидатов в члены правительства.
Поначалу мой друг бодрился и отпускал шуточки по поводу того, что о моем даровании попадать в самые невероятные истории знают во всех средствах массовой информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125