Малыш выбрал ярко-желтый с намалеванной рожицей.
С рисунком вдвое дороже, — заметил продавец.
Тогда без рисунка, — решил Петер.
Но малыш в матросском костюмчике ничего не желал слышать. И по его задрожавшим губкам было видно, что сейчас он разревется, если его желание не будет исполнено. Петер поспешил закончить торг и, взяв шарик, крепко, двойным узлом привязал его к ручке Пчелки. Минут на пять Пчелка превратился в самого послушного ребенка на свете, пока вдруг не вспомнил: "Лоники!" А они стояли перед крокодилами.
— Давай все по порядку, — легкомысленно предложил Петер, явно недооценив опасность положения.
Бинхен задумался и молчал вплоть до клетки с белыми медведями. Тут он снова произнес: "Лоники!" Это звучало уже как ультиматум.
— Лоники скоро будут, — попытался Петер успокоить ребенка и двинулся вместе с ним к бассейну с тюленями.
Но терпение у Пчелки уже иссякло. Малыш остановился и зло посмотрел на посыльного в красной униформе.
— Может, у тебя живот болит? — вежливо спросил Петер.
Но матросик затопал ногами и закричал: "Лоники!" При этом губки его вытянулись трубочкой, а уголки рта опустились. Самое позднее минут через пять он разревется, только держись! Петер немедленно капитулировал.
— Ну, как хочешь, идем искать слоников! — сказал он, и они двинулись в путь. Пчелка водворил уголки рта на положенное место.
Слоны жили втроем: папа, мама и слоненок. Это была настоящая слоновья семья. От публики их отделял глубокий ров, заполненный водой. Ширина рва была такой, что слоны хоботами дотягивались до сахара и бананов, которые протягивали им зрители. Малыш держался за перила ограды, как за гимнастическую перекладину, опершись подбородком о свои маленькие кулачки. Раскрыв рот, он большими глазами следил за тем, что делают слоны.
"Вот любит человек слонов, — подумал Петер. — Тут уж ничего не поделаешь". Он сел рядом на скамейку, удобно закинув ногу на ногу.
"Кормление ежедневно в одиннадцать часов", — гласила надпись на деревянной табличке.
"Дождемся кормежки", — подумал Петер и огляделся. Рядом с ним и на других скамейках сидели молодые и пожилые женщины. Одни читали газеты, другие занимались рукодельем. Время от времени они поднимали головы, словно кто-то кольнул их булавкой: искали взглядом своих детей, которых привели сюда в это прекрасное утро.
— Погода как в день рождения императора, — заметила пожилая дама, не поднимая головы от вязанья. Она сидела на другом краю скамьи. На ее белых седых волосах была черная шляпка, похожая на чепчик.
К сожалению, мне трудно судить! — ответил Петер. — Я тогда еще не имел удовольствия родиться.
А ты шутник, не так ли? — хихикнула пожилая дама, с бешеной скоростью работая спицами.
Тем временем Петер вынул из кармана листок бумаги и аккуратнейшим образом записал все расходы из выданной ему суммы.
— Если ты скучаешь, — снова раздался голос пожилой дамы, — можешь пока посмотреть утреннюю газету.
Петер сунул листок с записями в карман.
— Очень любезно с вашей стороны!
Он развернул газету, и в глаза ему сразу бросился заголовок, набранный крупным шрифтом в правом нижнем углу на первой странице: "Вознаграждение — 5000 марок!" Петер даже присвистнул. И тут же присвистнул снова по другому поводу: сзади на газетный лист упала чья-то тень.
Привет! — сказала тень и преобразилась в лимонно-желтый пуловер с очень пестрым ковбоем на груди. Пуловер сделал несколько шагов и уселся рядом с Петером на скамейку.
Доброе утро! — изумленно сказал Петер и хотел было встать.
Но лимонно-желтый пуловер удержал его и с ухмылочкой спросил:
— Что поделывает твой бэби?
Петер кивнул головой в сторону слонов.
Ты прекрасная няня. Поздравляю!
Благодарю вас, мистер Оуверсиз, — сказал Петер и, прижмурившись, посмотрел на солнце. — Не везет так не везет! — буркнул он себе под нос.
Не так-то просто было тебя здесь найти. — Оуверсиз-младший развалился на скамейке и скрестил руки на груди. — Я дошел до канадских чернобурок и черепах.
А зачем вы меня искали? — поинтересовался Петер.
Я хочу, чтобы ты показал мне город. Папа до обеда будет на конференции. А мне он оставил Джимми и автомобиль. Портье сказал, что ты в зоопарке. — Юный американец порылся в карманах брюк. — Ты, небось, думаешь, что я воображаю, а?
Петер закусил нижнюю губу и ничего не ответил. Молодой Оуверсиз продолжал поиски в своих карманах.
Ты совершенно не прав. Вчера вечером мне просто очень хотелось тебя разозлить.
Почему? — Петер резко повернулся к Френсису.
Но Оуверсиз-младший был поглощен своими карманами, во всяком случае, делал вид. Так или иначе, теперь он внес в поиски некую систему. Он выложил все, что у него было с собой, на скамейку. Складной ножик, два маленьких мотка шпагата, бутылочные пробки, монеты, билет в итальянский кинотеатр, связку ключей, кусок мела.
— А ты мне сразу понравился, — сказал юный американец как бы мимоходом. — Не понравилась только история с Джимми.
Джимми — отличный парень, и я просто не выношу, когда его держат за дурака и смеются над ним, как вчера в лифте.
И тебе тоже хотелось засмеяться. Поэтому-то я…
Ага, вот она! — Он подбросил пачку жевательной резинки и поймал ее на лету, а потом снова рассовал свое имущество по карманам. — Tell me: ты что-то имеешь против негров?
Петер подумал и ответил:
Я случайно белый, а кто-то случайно черный. Вот и все. Но насчет Джимми…
What?—спросил Оуверсиз-младший и поднял брови.
Я имею в виду, что ты… простите, вы, — то, что вы защищаете Джимми, это, по-моему, колоссально!
I am sorry, — сказал Оуверсиз-младший и протянул ему начатую пачку жевательной резинки.
Что значит "ай эм сорри"? — спросил Петер и взял пластинку жвачки.
Ну, что-то вроде "извините".
Понятно, — сказал Петер.
Какое-то время они молча жевали резинку.
У тебя родители строгие? — вдруг спросил Френсис.
У меня только мать, — сказал Петер, — и мы отлично понимаем друг друга!
Далеко на горизонте появились белые облачка.
Значит, у вас хорошие отношения? — уточнил Френсис.
Очень, — ответил Петер и посмотрел на облачка, скапливающиеся у горизонта.
Мы с папой тоже вполне ладим. Только у нас слишком мало времени, чтобы побыть вместе. Когда мы куда-нибудь приезжаем, у отца одни встречи да всякие совещания. Тогда я ищу в гостинице какого-нибудь симпатичного посыльного, который мне все покажет. Когда мы уезжаем в другое место или возвращаемся в Америку, я с этими ребятами переписываюсь. И ты тоже запиши мне свой адрес. И давай перейдем на "ты".
Петер снова слегка присвистнул.
Не знаю, — задумчиво сказал он. — Если господин Крюгер это услышит, он наверняка очень удивится.
Ну, значит, будем говорить друг другу "ты", только когда никого из взрослых не будет рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63