Два ряда черных, точно обугленных, верб тянулись вдоль кюветов. Толстые мокрые стволы торчали из земли, покосившись в разные стороны, как редкие корявые зубы, па залитой водой оловянной полосе бесконечной дороги.
С ним поравнялся знакомый боец. Он шел, тяжело опуская громадные ботинки, точно высекая ими из луж мутные искры брызг.
— Курить есть?
Володька отрицательно покачал головой.
— Говорят, лейтенант застрелился,— продолжал боец.
— Зачем? — равнодушно спросил Володька.
— Не вытерпел позора. Володька поморщился.
— А где Ворсин?
— Говорят, он с гранатой на танк пошел...
— Говорят,— усмехнулся Володька.-— Кто за это все отвечать будет? Кто?
Боец подышал на пальцы и опустил уши пилотки,
— Кто же... Мы, конечно,— подумав, сказал он,
— Мы?!—удивился Володька.
— От нас требовалось задержать противника на четыре часа, а мы драпанули...
— С винтовками?! Против танков?!
— А если другого ничего нет?!
Они замолчали. Показалось разрушенное село. Среди белых стен хат стояли черные трубы. Бойцы молча шли по дороге, не обращая внимания на редкие пожары и разбитые телеги, валяющиеся на обочине. За поворотом улицы стояла застрявшая в грязи штабная эмка. Несколько человек пытались сдвинуть ее с места. Увидев отступавших, один из командиров кинулся от машины им навстречу.
— Стой!! Стой-о-ой, кому говорю-ю!?
Это был командир полка. В длинной кавалерийской шинели с заткнутыми за пояс полами, он стоял посреди дороги, вырвав из кобуры наган:
— Бойцы-ы! Ваши товарищи сдерживают врага-а! Впе-ре-е-д, бойцы-ы!!
Майора торопливо обходили со всех сторон, стараясь не смотреть на его перекошенное гневом и бессилием лицо.
— Стой, парень,—устало проговорил боец, и Володька безропотно подчинился ему. Они сняли с плеч винтовки.
— Дура-а! — панически крикнул кто-то, пробегая мимо,— рви когти-и! Окружают!
Среди суматошной толпы, грязной и безликой, в которой все походили друг на друга горбами набухших шинелей, расплюснутыми пилотками и рыскающими взглядами из-под лбов, выделялся высокий старшина. Он шел медленно, выбирая, куда ступить новыми кирзовыми сапогами. Мокрый светлый чуб лихо свешивался на правое ухо. Широкоплечий и красивый, он шагал по дороге, держа в руках зеленую каску, полную сушеного "компота и, сплевывая косточки, весело улыбался, поглядывая по сторонам.
— Старшина, сюда! — закричал майор. Тот подошел и попытался щелкнуть грязными сапогами.
— Слушаюсь, товарищ майор!
— Где ваша рота?
— Не могу знать, — старшина чуть пожал, плечами. -Кудысь делась...
— Вы знаете, что на оставленных вами позициях продолжают сражаться ваши товарищи?!
— Так то ж уже смертники, товарищ майор, — нахмурился старшина. — Напрасно людей губим. От этого пользы не будет. Надо вызвать танки, самолеты подождать. Я живой человек, второй раз на свет не нарожусь. Вы уж меня поберегите.
— Я повторяю, где ваша рота?! — тихо спросил майор.
— Разве сейчас во всем этом разберешься, товарищ майор? Драпаем.
— Драпаете? — лицо майора потемнело, и он поднял руку с наганом. — Драпаешь, сукин сын?!
Грохнул выстрел.
Старшина выронил каску. Сушеный компот рассыпался на дороге...
— Мамочка... — прошептал он, а глаза его еще не понимали, что произошло — они были недоуменные и растерянные. Упал головой вперед, зарывшись в грязь лицом, заелозил ногами по земле.
— За мной,— сказал майор стоящим рядом и, дрожащей рукой сунув наган за отворот шинели, зашагал по дороге, навстречу отступавшим. И те останавливались и шли за ним.
Опять стал моросить дождь. Вода хлюпала в ботинках, стекала по насквозь промокшей шинели. Холод сводил тело судорогой, и зубы выбивали дробь. Казалось, что даже внутренности закоченели. Напуганный Володька брел по грязи, держа винтовку в руках, и смотрел вперед, туда, где расплывались в дожде покосившиеся вербы и мокло бесконечное картофельное поле.
«Где же мудрая продуманность движения воинских соединений?! Ликующий порыв самоотречения, когда человек забывает, кто он, и им владеет только неистовое желание подвига?! Или война—грязь, стертые ноги и одиночество На залитой дождями дороге?» —думал Володька.
Они шли через лужи, оступались в ямы, пока вдруг не увидели людей, и тогда побежали в сторону и упали на обочину. Они вдавились в грязь, втиснули в раскисший чернозем колени и локти, прижались к земле.
Навстречу, им выходили из сумрачного дождя по шесть человек, растянувшись длинной колонной. Воротники их поднятых шинелей закрывали лица.
Володька сунул вперед винтовку. В прорези прицельной рамки он поймал кончик мушки и повел ее справа налево, пока не уткнулся в человека, укрытого плащ-палаткой. Палец на спусковом крючке стал деревянным, и вся рука точно онемела. Володька несколько раз судорожно передохнул, и мушка замерла, не колеблясь, застыв на груди человека, бредущего в первом ряду.
И тут он по тонким штыкам винтовок узнал своих. Он поднялся на ноги и побежал к ним, что-то радостно крича. Колонна остановилась.
А Володька бежал к ним и видел мокрые лица, блестящие пулеметы на согнутых спинах и носилки из ружей и шинелей с лежащими на них ранеными, накрытыми твердыми плащ-палатками.
— Коваленко?! —узнал его лейтенант. — Ты чего тут?!.
— Из-за таких гадов, — Ворсин закашлялся и на щеках его проступили красные простудные пятна. — Из-за них... Немцы могли нас взять голыми руками!
— Ладно, пошли, — приказал лейтенант и зашлепал по дороге, Колонна качнулась и медленно потекла за командиром роты.
— Смени, —сказал кто-то Володьке и на ходу передал ему нагретый ладонями приклад винтовки от самодельных носилок.
Семеня сбоку и оскальзываясь, Володька старался попасть в ногу с впереди идущим. Раненый стонал и скреб изнутри пальцами брезент плащ-палатки, словно просил, чтобы его выпустили.
— Слышишь?! — спросил Володька бойца. — Задохнется он там... Открыть бы...
— Не задохнется, — устало ответил боец. — Это писарь наш... Отходит, бедняга.
— Врача бы...
— Не надо... У него тут, — боец тронул пряжку ремня.— Весь живот разворотило... Горстями собирал.
— И долго вы там воевали?
— Вот только возвращаемся! Два их танка покалечили.,,
Майор встретил колонну. Он обнял лейтенанта. — Благодарю, Моисеенко... Вышли с честью!
— Служу Советскому Союзу, — тихо ответил лейтенант и повел головой. — Там раненые...
— Располагайтесь в хатах. Закрепитесь. Может, придет пополнение... Больше нам ничего не обещают. Но если отступим дальше...
— Проверку выдержали, теперь будем воевать, — усмехнулся лейтенант,— привезли бы пожрать. Люди со вчерашнего дня не ели...
В небо бесшумно плыли ракеты. Они на мгновение застывали в высоте и затем начинали стекать вниз, змеясь, как желтые капли на черном стекле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
С ним поравнялся знакомый боец. Он шел, тяжело опуская громадные ботинки, точно высекая ими из луж мутные искры брызг.
— Курить есть?
Володька отрицательно покачал головой.
— Говорят, лейтенант застрелился,— продолжал боец.
— Зачем? — равнодушно спросил Володька.
— Не вытерпел позора. Володька поморщился.
— А где Ворсин?
— Говорят, он с гранатой на танк пошел...
— Говорят,— усмехнулся Володька.-— Кто за это все отвечать будет? Кто?
Боец подышал на пальцы и опустил уши пилотки,
— Кто же... Мы, конечно,— подумав, сказал он,
— Мы?!—удивился Володька.
— От нас требовалось задержать противника на четыре часа, а мы драпанули...
— С винтовками?! Против танков?!
— А если другого ничего нет?!
Они замолчали. Показалось разрушенное село. Среди белых стен хат стояли черные трубы. Бойцы молча шли по дороге, не обращая внимания на редкие пожары и разбитые телеги, валяющиеся на обочине. За поворотом улицы стояла застрявшая в грязи штабная эмка. Несколько человек пытались сдвинуть ее с места. Увидев отступавших, один из командиров кинулся от машины им навстречу.
— Стой!! Стой-о-ой, кому говорю-ю!?
Это был командир полка. В длинной кавалерийской шинели с заткнутыми за пояс полами, он стоял посреди дороги, вырвав из кобуры наган:
— Бойцы-ы! Ваши товарищи сдерживают врага-а! Впе-ре-е-д, бойцы-ы!!
Майора торопливо обходили со всех сторон, стараясь не смотреть на его перекошенное гневом и бессилием лицо.
— Стой, парень,—устало проговорил боец, и Володька безропотно подчинился ему. Они сняли с плеч винтовки.
— Дура-а! — панически крикнул кто-то, пробегая мимо,— рви когти-и! Окружают!
Среди суматошной толпы, грязной и безликой, в которой все походили друг на друга горбами набухших шинелей, расплюснутыми пилотками и рыскающими взглядами из-под лбов, выделялся высокий старшина. Он шел медленно, выбирая, куда ступить новыми кирзовыми сапогами. Мокрый светлый чуб лихо свешивался на правое ухо. Широкоплечий и красивый, он шагал по дороге, держа в руках зеленую каску, полную сушеного "компота и, сплевывая косточки, весело улыбался, поглядывая по сторонам.
— Старшина, сюда! — закричал майор. Тот подошел и попытался щелкнуть грязными сапогами.
— Слушаюсь, товарищ майор!
— Где ваша рота?
— Не могу знать, — старшина чуть пожал, плечами. -Кудысь делась...
— Вы знаете, что на оставленных вами позициях продолжают сражаться ваши товарищи?!
— Так то ж уже смертники, товарищ майор, — нахмурился старшина. — Напрасно людей губим. От этого пользы не будет. Надо вызвать танки, самолеты подождать. Я живой человек, второй раз на свет не нарожусь. Вы уж меня поберегите.
— Я повторяю, где ваша рота?! — тихо спросил майор.
— Разве сейчас во всем этом разберешься, товарищ майор? Драпаем.
— Драпаете? — лицо майора потемнело, и он поднял руку с наганом. — Драпаешь, сукин сын?!
Грохнул выстрел.
Старшина выронил каску. Сушеный компот рассыпался на дороге...
— Мамочка... — прошептал он, а глаза его еще не понимали, что произошло — они были недоуменные и растерянные. Упал головой вперед, зарывшись в грязь лицом, заелозил ногами по земле.
— За мной,— сказал майор стоящим рядом и, дрожащей рукой сунув наган за отворот шинели, зашагал по дороге, навстречу отступавшим. И те останавливались и шли за ним.
Опять стал моросить дождь. Вода хлюпала в ботинках, стекала по насквозь промокшей шинели. Холод сводил тело судорогой, и зубы выбивали дробь. Казалось, что даже внутренности закоченели. Напуганный Володька брел по грязи, держа винтовку в руках, и смотрел вперед, туда, где расплывались в дожде покосившиеся вербы и мокло бесконечное картофельное поле.
«Где же мудрая продуманность движения воинских соединений?! Ликующий порыв самоотречения, когда человек забывает, кто он, и им владеет только неистовое желание подвига?! Или война—грязь, стертые ноги и одиночество На залитой дождями дороге?» —думал Володька.
Они шли через лужи, оступались в ямы, пока вдруг не увидели людей, и тогда побежали в сторону и упали на обочину. Они вдавились в грязь, втиснули в раскисший чернозем колени и локти, прижались к земле.
Навстречу, им выходили из сумрачного дождя по шесть человек, растянувшись длинной колонной. Воротники их поднятых шинелей закрывали лица.
Володька сунул вперед винтовку. В прорези прицельной рамки он поймал кончик мушки и повел ее справа налево, пока не уткнулся в человека, укрытого плащ-палаткой. Палец на спусковом крючке стал деревянным, и вся рука точно онемела. Володька несколько раз судорожно передохнул, и мушка замерла, не колеблясь, застыв на груди человека, бредущего в первом ряду.
И тут он по тонким штыкам винтовок узнал своих. Он поднялся на ноги и побежал к ним, что-то радостно крича. Колонна остановилась.
А Володька бежал к ним и видел мокрые лица, блестящие пулеметы на согнутых спинах и носилки из ружей и шинелей с лежащими на них ранеными, накрытыми твердыми плащ-палатками.
— Коваленко?! —узнал его лейтенант. — Ты чего тут?!.
— Из-за таких гадов, — Ворсин закашлялся и на щеках его проступили красные простудные пятна. — Из-за них... Немцы могли нас взять голыми руками!
— Ладно, пошли, — приказал лейтенант и зашлепал по дороге, Колонна качнулась и медленно потекла за командиром роты.
— Смени, —сказал кто-то Володьке и на ходу передал ему нагретый ладонями приклад винтовки от самодельных носилок.
Семеня сбоку и оскальзываясь, Володька старался попасть в ногу с впереди идущим. Раненый стонал и скреб изнутри пальцами брезент плащ-палатки, словно просил, чтобы его выпустили.
— Слышишь?! — спросил Володька бойца. — Задохнется он там... Открыть бы...
— Не задохнется, — устало ответил боец. — Это писарь наш... Отходит, бедняга.
— Врача бы...
— Не надо... У него тут, — боец тронул пряжку ремня.— Весь живот разворотило... Горстями собирал.
— И долго вы там воевали?
— Вот только возвращаемся! Два их танка покалечили.,,
Майор встретил колонну. Он обнял лейтенанта. — Благодарю, Моисеенко... Вышли с честью!
— Служу Советскому Союзу, — тихо ответил лейтенант и повел головой. — Там раненые...
— Располагайтесь в хатах. Закрепитесь. Может, придет пополнение... Больше нам ничего не обещают. Но если отступим дальше...
— Проверку выдержали, теперь будем воевать, — усмехнулся лейтенант,— привезли бы пожрать. Люди со вчерашнего дня не ели...
В небо бесшумно плыли ракеты. Они на мгновение застывали в высоте и затем начинали стекать вниз, змеясь, как желтые капли на черном стекле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61