Мне было ясно, что это сокол. Но какой?
— Послушай, Ахмат, ведь это не сокол-сапсан, не балобан что же это такое?
— Сам не могу понять, не наш сокол, такого я не видел,- пожал плечами мой собеседник.
Я долго думал, потом вскочил, приоткрыл кабину и крикнул Ахмату:
— Догадался! Это редчайший сокол — алтайский кречет!
— Смотрите-ка туда. Неладное там творится,— прерывая! нашу беседу, показал на восток Александр Никитич. К этому времени мы привыкли к нашему шоферу и стали звать его просто Сашей. — Дует санташ. Он непременно нас захватит,— продолжал он, всматриваясь в черную тучу.
И действительно, на восточном горизонте черная туча закрыла небо; исчезли неясные очертания гор.
— Постой, друг! — поднял Саша руку, останавливая встречную грузовую машину.— Снег далеко? — спросил он незнакомого шофера.
— За конским заводом в Чолпон-Аты лежит пятнами, а в Григорьевне уже все снегом покрыто,— ответил он.
— А дальше?
— Дальше снег выше пояса; между Сары-Булаком и Тюпом занесено совершенно, целую ночь меня трактор тащил.
— Что же делать? — обратился к нам Саша.
— Давайте доберемся до знакомого рыбака в Средние Урюхты,— предложил Ахмат.— Там места интересные, сплошные заросли облепихи, у него переждем, пока дорогу расчистят.
Все согласились, и машина двинулась.
Но перед тем как рассказать о нашем дальнейшем путешествии, я расскажу о ветрах, периодически дующих на озере Иссык-Куль.
Ветер улан, или боам, дует с запада из ущелья, по которому течет река Чу. Он дует зимой и летом и поднимает в воздух такую массу пыли и мелких камней, что останавливаются проезжие машины, а люди, потеряв ориентировку, бродят словно в потемках. Чтобы предохранить себя от мелких летящих камней, на глаза надевают очки с толстыми стеклами, а на тело ватную телогрейку. Однако этот ветер действует на коротком расстоянии и вскоре теряет силу. От него легко укатить на машине, сделав километров сорок по направлению к востоку.
Более неприятен и опасен ветер санташ. Он дует с востока по нескольку дней сряду и проникает до самых западных оконечностей озера. Санташ в переводе на русский язык—«миллион камней». Почему его так называют? Быть может, достигая значительной силы, он, как и улан, поднимает в воздух и несет массу мелких камней?
Нет, его называют так по другой причине.
Санташ — историческое название. Оно связано с преданием о нашествии Чингис-хана на Среднюю Россию. Рассказывают, что, проникая Иссык-Кульскую котловину через одно из восточных ущелий, полководец приказал каждому своему воину положить камень. Когда тем же путем войско Чингис-хана после
завоевания возвращалось обратно, каждый уцелевший воин взял по камню. На месте осталась масса — «миллион камней». Их число соответствовало числу воинов, погибших за время похода. В первый день пребывания на озере я как-то осматривал его северный берег. Меня интересовало, не зимуют ли здесь кулички? Но ни птиц, ни их следов не было видно. Меня поразило одно обстоятельство. В одном месте на протяжении сотни метров я нашел семь черепов человека. Я осмотрел их. Они не носили никаких повреждений и, судя по целым и ровным зубам, принадлежали сравнительно молодым людям. Кто они, и при каких обстоятельствах погибли?
— Послушай, Ахмат, чем объяснить это? — спросил я приятеля, а потом еще нескольких человек, но так и не получил исчерпывающего ответа. Только один старый киргиз позднее разъяснил мне загадку.
— Два ветра, улан и санташ, сразу сильно гулял. Много
рыбак тогда тонул.
Но, пожалуй, вернусь к продолжению нашего путешествия.
В тот день нам не удалось добраться до знакомого рыбака. Не доезжая Чолпон-Аты, мотор машины перестал работать.
— Аккумуляторы что-то шалят,— объяснил Саша.— Придет
ся здесь на часок задержаться, привести все в порядок, пока
тепло и нет снега.
Воспользовавшись остановкой, я взял ружье и направился к берегу озера. Там широкой полосой протянулись густые заросли облепихи. Вскоре моему примеру последовал и Ахмат. Но на берегу не оказалось ничего для меня интересного. Стайки уток, красноголовых и красноносых нырков, покачивались на широких волнах озера, да пара лебедей-кликунов отдыхала на отмели. При моем появлении лебеди, тревожно перекликаясь, вошли в воду и поплыли прочь от берега. За ними уплыли и утки. Поглядев им вслед, я повернул назад, углубился в чащу и стал тщательно исследовать труднопроходимые заросли.
Вот масса мякоти ягод покрывает почву: наверное, на кустах кормились семенами какие-то зерноядные птицы. А вот свежая норка какого-то грызуна, да, впрочем, не одна, а множество норок,— осматриваю я землю вокруг куста облепихи. Вероятно, янтарные ягоды полезны для организма и привлекают сюда разнообразных животных.
И вдруг из-под самых ног в воздух взлетает крупная птица филин. Часто взмахивая широкими крыльями, он сначала поднимается над деревьями, а затем исчезает из виду.
— Ахмат, я поднял филина, не надо его стрелять! — кричу товарищу, заслышав, как он где-то поблизости продирается сквозь заросли.
Спустя минут десять наталкиваюсь на множество ушастых сов. Они то и дело вылетают из чащи деревьев и, пролетев короткое расстояние, вновь садятся на ветви. Видимо, благодаря обилию грызунов совы нашли в этой местности благоприятную обстановку для своих зимовок и с наступлением дня укрываются в тенистых и труднопроходимых зарослях облепихи. Но и ушастые совы сейчас меня мало интересуют. Зачем стрелять этих полезных птиц, если они не представляют интереса для музейной коллекции!
Но вот вскоре я слышу какие-то необычные, вернее, незнакомые мне голоса. Осторожно подвигаясь вперед и держа ружье наготове, наконец, замечаю и самих пернатых. Крупнее нашего снегиря, но окрашенные в ровный розовый или серый цвет, эти птицы объедают ягоды и негромко перекликаются между собой. После моего выстрела две незнакомки падают вниз. Отыскивая их, я и здесь нахожу мякоть ягод. Видимо, семена облепихи — их основная пища в зимнее время. Птицы оказываются розовыми чечевицами. Летом они населяют горные ельники, а зимой спускаются вниз и держатся в зарослях.
Настойчивый сигнал нашего шофера уведомляет, что машина в исправности и пора ехать дальше.
Действительно, как и говорил шофер встречной машины, вскоре за поселком Чолпон-Ата похолодало. Еще километров десять пути, и на полях появились первые пятна снега. В сумерки мы спустились с холма и пересекли широкую долину. Она была усыпана галькой, по ее середине протекал горный ручей. Когда мы поднялись на высокий холм противоположного берега, нам представилась зимняя панорама. Поля, видневшиеся вдали деревеньки, кусты по краям дороги — все было покрыто сплошной пеленой снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Послушай, Ахмат, ведь это не сокол-сапсан, не балобан что же это такое?
— Сам не могу понять, не наш сокол, такого я не видел,- пожал плечами мой собеседник.
Я долго думал, потом вскочил, приоткрыл кабину и крикнул Ахмату:
— Догадался! Это редчайший сокол — алтайский кречет!
— Смотрите-ка туда. Неладное там творится,— прерывая! нашу беседу, показал на восток Александр Никитич. К этому времени мы привыкли к нашему шоферу и стали звать его просто Сашей. — Дует санташ. Он непременно нас захватит,— продолжал он, всматриваясь в черную тучу.
И действительно, на восточном горизонте черная туча закрыла небо; исчезли неясные очертания гор.
— Постой, друг! — поднял Саша руку, останавливая встречную грузовую машину.— Снег далеко? — спросил он незнакомого шофера.
— За конским заводом в Чолпон-Аты лежит пятнами, а в Григорьевне уже все снегом покрыто,— ответил он.
— А дальше?
— Дальше снег выше пояса; между Сары-Булаком и Тюпом занесено совершенно, целую ночь меня трактор тащил.
— Что же делать? — обратился к нам Саша.
— Давайте доберемся до знакомого рыбака в Средние Урюхты,— предложил Ахмат.— Там места интересные, сплошные заросли облепихи, у него переждем, пока дорогу расчистят.
Все согласились, и машина двинулась.
Но перед тем как рассказать о нашем дальнейшем путешествии, я расскажу о ветрах, периодически дующих на озере Иссык-Куль.
Ветер улан, или боам, дует с запада из ущелья, по которому течет река Чу. Он дует зимой и летом и поднимает в воздух такую массу пыли и мелких камней, что останавливаются проезжие машины, а люди, потеряв ориентировку, бродят словно в потемках. Чтобы предохранить себя от мелких летящих камней, на глаза надевают очки с толстыми стеклами, а на тело ватную телогрейку. Однако этот ветер действует на коротком расстоянии и вскоре теряет силу. От него легко укатить на машине, сделав километров сорок по направлению к востоку.
Более неприятен и опасен ветер санташ. Он дует с востока по нескольку дней сряду и проникает до самых западных оконечностей озера. Санташ в переводе на русский язык—«миллион камней». Почему его так называют? Быть может, достигая значительной силы, он, как и улан, поднимает в воздух и несет массу мелких камней?
Нет, его называют так по другой причине.
Санташ — историческое название. Оно связано с преданием о нашествии Чингис-хана на Среднюю Россию. Рассказывают, что, проникая Иссык-Кульскую котловину через одно из восточных ущелий, полководец приказал каждому своему воину положить камень. Когда тем же путем войско Чингис-хана после
завоевания возвращалось обратно, каждый уцелевший воин взял по камню. На месте осталась масса — «миллион камней». Их число соответствовало числу воинов, погибших за время похода. В первый день пребывания на озере я как-то осматривал его северный берег. Меня интересовало, не зимуют ли здесь кулички? Но ни птиц, ни их следов не было видно. Меня поразило одно обстоятельство. В одном месте на протяжении сотни метров я нашел семь черепов человека. Я осмотрел их. Они не носили никаких повреждений и, судя по целым и ровным зубам, принадлежали сравнительно молодым людям. Кто они, и при каких обстоятельствах погибли?
— Послушай, Ахмат, чем объяснить это? — спросил я приятеля, а потом еще нескольких человек, но так и не получил исчерпывающего ответа. Только один старый киргиз позднее разъяснил мне загадку.
— Два ветра, улан и санташ, сразу сильно гулял. Много
рыбак тогда тонул.
Но, пожалуй, вернусь к продолжению нашего путешествия.
В тот день нам не удалось добраться до знакомого рыбака. Не доезжая Чолпон-Аты, мотор машины перестал работать.
— Аккумуляторы что-то шалят,— объяснил Саша.— Придет
ся здесь на часок задержаться, привести все в порядок, пока
тепло и нет снега.
Воспользовавшись остановкой, я взял ружье и направился к берегу озера. Там широкой полосой протянулись густые заросли облепихи. Вскоре моему примеру последовал и Ахмат. Но на берегу не оказалось ничего для меня интересного. Стайки уток, красноголовых и красноносых нырков, покачивались на широких волнах озера, да пара лебедей-кликунов отдыхала на отмели. При моем появлении лебеди, тревожно перекликаясь, вошли в воду и поплыли прочь от берега. За ними уплыли и утки. Поглядев им вслед, я повернул назад, углубился в чащу и стал тщательно исследовать труднопроходимые заросли.
Вот масса мякоти ягод покрывает почву: наверное, на кустах кормились семенами какие-то зерноядные птицы. А вот свежая норка какого-то грызуна, да, впрочем, не одна, а множество норок,— осматриваю я землю вокруг куста облепихи. Вероятно, янтарные ягоды полезны для организма и привлекают сюда разнообразных животных.
И вдруг из-под самых ног в воздух взлетает крупная птица филин. Часто взмахивая широкими крыльями, он сначала поднимается над деревьями, а затем исчезает из виду.
— Ахмат, я поднял филина, не надо его стрелять! — кричу товарищу, заслышав, как он где-то поблизости продирается сквозь заросли.
Спустя минут десять наталкиваюсь на множество ушастых сов. Они то и дело вылетают из чащи деревьев и, пролетев короткое расстояние, вновь садятся на ветви. Видимо, благодаря обилию грызунов совы нашли в этой местности благоприятную обстановку для своих зимовок и с наступлением дня укрываются в тенистых и труднопроходимых зарослях облепихи. Но и ушастые совы сейчас меня мало интересуют. Зачем стрелять этих полезных птиц, если они не представляют интереса для музейной коллекции!
Но вот вскоре я слышу какие-то необычные, вернее, незнакомые мне голоса. Осторожно подвигаясь вперед и держа ружье наготове, наконец, замечаю и самих пернатых. Крупнее нашего снегиря, но окрашенные в ровный розовый или серый цвет, эти птицы объедают ягоды и негромко перекликаются между собой. После моего выстрела две незнакомки падают вниз. Отыскивая их, я и здесь нахожу мякоть ягод. Видимо, семена облепихи — их основная пища в зимнее время. Птицы оказываются розовыми чечевицами. Летом они населяют горные ельники, а зимой спускаются вниз и держатся в зарослях.
Настойчивый сигнал нашего шофера уведомляет, что машина в исправности и пора ехать дальше.
Действительно, как и говорил шофер встречной машины, вскоре за поселком Чолпон-Ата похолодало. Еще километров десять пути, и на полях появились первые пятна снега. В сумерки мы спустились с холма и пересекли широкую долину. Она была усыпана галькой, по ее середине протекал горный ручей. Когда мы поднялись на высокий холм противоположного берега, нам представилась зимняя панорама. Поля, видневшиеся вдали деревеньки, кусты по краям дороги — все было покрыто сплошной пеленой снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89