Нет, нам исключительно норовистого жеребца подавай!»
Кроме того, Мэт не оставил незамеченным и обращение «моя милая» взамен положенного по этикету «ваше величество». Надо думать, это тоже было сделано намеренно.
Но Алисанда и это как бы пропустила мимо ушей. Ласково улыбаясь, она ответила:
— И все же после того, как проведешь в седле целый день, потом все тело болит. У меня по крайней мере все болит, когда я выезжаю в военный поход или объезжаю страну. Или вы иного мнения, ваша милость?
Мэт постарался спрятать улыбку. Его умница жена сумела очень изысканно парировать нарушение Петрониллой протокола. Она напомнила ей о том, что в Бретанглии она, быть может, и королева, а здесь, в Меровенсе, — всего лишь герцогиня Пиктская, а следовательно, вассалка Алисанды до мозга костей. Кроме того, в военных кампаниях, когда стране угрожала опасность, Алисанда участвовала как полноправный действующий монарх, а не как консорт. Ну и, само собой, она намекнула Петронилле на то, что и сама искушена в верховой езде.
Петронилла в ответ мило улыбнулась:
— О, конечно, конечно, моя милая. Как, должно быть, вам это трудно дается. — Затем, не в силах смириться с тем, что прозвучал намек на ее роль консорта, она обратилась к консорту Алисанды:
— А вы не скучаете, сопровождая супругу в подобных поездках, лорд маг?
— Вовсе нет, — с улыбкой отвечал Мэт. — Я обожаю путешествовать. Безусловно, я бы предпочел, чтобы большая часть наших странствий носила мирный характер, но выбирать не приходится.
— Как и вашей царственной супруге, несомненно, — с ядовитой усмешкой проговорила Петронилла и, обратившись к родителям Мэта, поинтересовалась:
— А вы, лорд и леди, не дворяне по рождению?
— В Меровенсе — нет, — ответил отец Мэта, что по сути своей было чистой правдой, и все же от его слов осталось такое впечатление, что в своей родной стране он имеет дворянский титул.
И прежде чем Петронилла сумела каким-то образом уязвить Рамона Мэнтрелла, в бой пошла Химена, его жена и мать Мэта:
— Безусловно, от любых аристократических титулов стоит отказаться и забыть о них, когда посвящаешь себя науке, ваше величество.
Рамон намек жены понял и, кивнув, проговорил:
— Да, для того, кто посвятил свою жизнь профессуре, титула «доктор» вполне достаточно.
Мэт улыбнулся, в который раз порадовавшись тому, какая прекрасная пара — его родители.
— Воистину так, — кисло отозвалась Петронилла. — Но все же, какой титул был бы у вас на родине, если бы вы не покинули широкий мир и не заперлись в стенах университета?
Химена пожала плечами и ответила, старательно подбирая слова:
— Не мне выбирать — становиться графиней или нет, но я удовольствовалась бы этим, ваше величество.
И это было чистой правдой, однако создавшееся ложное впечатление оказалось поистине совершенным. У Мэта дыхание перехватило от того, как искусно его мать подобрала слова. Вот уж неудивительно, что здесь, во вселенной, где волшебство вершилось при помощи стихов, его мать стала первоклассным магом.
— Ах да, ведь вы из Ибирии, не так ли? — не желая сдаваться, продолжила свои нападки Петронилла. — И какой же провинцией вы бы теперь там владели?
Рамон улыбнулся:
— Отец мой был родом из Ибирии, это верно, и жил в Кастилии, но я вырос в стране моей матери, далеко на западе.
Король Драстэн нахмурился. Он был высокого роста, пожилой, все еще статный и едва-едва успел оплыть жирком, обычно накапливающимся у людей после пятидесяти. Длинные, до плеч, волосы у него были цвета лесного ореха, чуть тронутые сединой. Пышная, ровно стриженная борода также была с проседью, нос — длинный и прямой, губы — пухлые, чувственные, глаза — серые, яркие, зоркие.
— Доходили до меня такие слухи. Но воистину ли может существовать большая суша так далеко за морем?
— Она существует, — заверил короля отец Мэта, — и мы с женой — тамошние уроженцы.
— Ну а какова бы была ваша провинция, миледи, если бы вы не обручились с доктором? — ласково-преласково спросила королева Петронилла у матери Мэта.
«О господи, когда же ты уймешься?» — в отчаянии подумал Мэт.
Но Петронилла не собиралась менять тему беседы — ее целью явно было единственное: заставить родителей Мэта признаться в том, что они — не аристократы.
— Гавана, — без запинки отвечала Химена, — если бы Кастро не отнял ее у нас. — В голосе ее прозвучала нескрываемая давняя обида.
— Барон-грабитель, вот как? — Петронилла позволила себе сочувственную улыбку. — Как вам повезло, миледи, что вы повстречали благородного доктора!
— Так, стало быть, в Меровенс вы прибыли в поисках приюта? — поинтересовался король Драстэн.
Мэта так и подмывало ляпнуть, что в приют следовало бы отправить его самого и его женушку.
— О нет, — покачал головой Рамон. — Мы здесь из-за нашего сына.
— Вот как? — не скрывая изумления, воскликнул Драстэн. — Я слыхал, что вы немало споспешествовали изгнанию мавров из Ибирии, но полагал, что затем вы вернулись к себе на родину.
— О нет, милорд, мы не ведали о том, что мавры досаждают Ибирии, до тех пор, пока не прибыли сюда, — совершенно честно признался Рамон. — Да и тогда я отправился с войском только для того, чтобы быть рядом с сыном.
— Просто изумительно слышать такое. Вот, оказывается, насколько любящими могут быть родители, — вступил в разговор Гагерис и бросил ядовитый взгляд на отца.
Он был тощий, а лицо его чем-то напоминало мордочку хорька. Нос он унаследовал отцовский, а вот подбородок не удался, получился маленьким, а губы у принца были настолько тонкими, что их почти не было видно. Он то и дело стрелял крошечными злыми глазками.
Король ответил ему взглядом, полным гнева.
— И я изумлен безмерно, ибо мне приходится уговаривать моих дражайших сыновей, чтобы они сопровождали меня в боевых походах!
Тут на супругов обрушилась Петронилла:
— А ты бы не уговаривал их, Драстэн, не заставлял бы. Вот Брион — у него есть склонность к военному делу, а Гагерису и Джону оно претит.
— Ну, уж Джону-то никак не претит! — воскликнул Драстэн и устремил любовный взгляд на младшего сына, сидевшего по правую руку от Мэта в дальнем конце стола. — Он наслаждается ношением доспехов и любит сжимать в руке копье, ведь так, мой мальчик?
Если Гагерис внешне напоминал хорька, то Джон был — вылитый поросенок. Нет, он не был немыслимо жирен, всего лишь немного пухловат, но нос у него был малюсенький и жутко курносый, глазки маленькие, близко посаженные, лоб — низкий. Черные волосы, как у отца, свисали до плеч. Единственной привлекательной чертой внешности принца Джона была его борода — черная, блестящая, шелковистая, она не только красила его, но вдобавок прятала округлые щеки и подбородок. Камзол принца уже был в жирных пятнах, хотя пока что произошла только вторая перемена блюд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Кроме того, Мэт не оставил незамеченным и обращение «моя милая» взамен положенного по этикету «ваше величество». Надо думать, это тоже было сделано намеренно.
Но Алисанда и это как бы пропустила мимо ушей. Ласково улыбаясь, она ответила:
— И все же после того, как проведешь в седле целый день, потом все тело болит. У меня по крайней мере все болит, когда я выезжаю в военный поход или объезжаю страну. Или вы иного мнения, ваша милость?
Мэт постарался спрятать улыбку. Его умница жена сумела очень изысканно парировать нарушение Петрониллой протокола. Она напомнила ей о том, что в Бретанглии она, быть может, и королева, а здесь, в Меровенсе, — всего лишь герцогиня Пиктская, а следовательно, вассалка Алисанды до мозга костей. Кроме того, в военных кампаниях, когда стране угрожала опасность, Алисанда участвовала как полноправный действующий монарх, а не как консорт. Ну и, само собой, она намекнула Петронилле на то, что и сама искушена в верховой езде.
Петронилла в ответ мило улыбнулась:
— О, конечно, конечно, моя милая. Как, должно быть, вам это трудно дается. — Затем, не в силах смириться с тем, что прозвучал намек на ее роль консорта, она обратилась к консорту Алисанды:
— А вы не скучаете, сопровождая супругу в подобных поездках, лорд маг?
— Вовсе нет, — с улыбкой отвечал Мэт. — Я обожаю путешествовать. Безусловно, я бы предпочел, чтобы большая часть наших странствий носила мирный характер, но выбирать не приходится.
— Как и вашей царственной супруге, несомненно, — с ядовитой усмешкой проговорила Петронилла и, обратившись к родителям Мэта, поинтересовалась:
— А вы, лорд и леди, не дворяне по рождению?
— В Меровенсе — нет, — ответил отец Мэта, что по сути своей было чистой правдой, и все же от его слов осталось такое впечатление, что в своей родной стране он имеет дворянский титул.
И прежде чем Петронилла сумела каким-то образом уязвить Рамона Мэнтрелла, в бой пошла Химена, его жена и мать Мэта:
— Безусловно, от любых аристократических титулов стоит отказаться и забыть о них, когда посвящаешь себя науке, ваше величество.
Рамон намек жены понял и, кивнув, проговорил:
— Да, для того, кто посвятил свою жизнь профессуре, титула «доктор» вполне достаточно.
Мэт улыбнулся, в который раз порадовавшись тому, какая прекрасная пара — его родители.
— Воистину так, — кисло отозвалась Петронилла. — Но все же, какой титул был бы у вас на родине, если бы вы не покинули широкий мир и не заперлись в стенах университета?
Химена пожала плечами и ответила, старательно подбирая слова:
— Не мне выбирать — становиться графиней или нет, но я удовольствовалась бы этим, ваше величество.
И это было чистой правдой, однако создавшееся ложное впечатление оказалось поистине совершенным. У Мэта дыхание перехватило от того, как искусно его мать подобрала слова. Вот уж неудивительно, что здесь, во вселенной, где волшебство вершилось при помощи стихов, его мать стала первоклассным магом.
— Ах да, ведь вы из Ибирии, не так ли? — не желая сдаваться, продолжила свои нападки Петронилла. — И какой же провинцией вы бы теперь там владели?
Рамон улыбнулся:
— Отец мой был родом из Ибирии, это верно, и жил в Кастилии, но я вырос в стране моей матери, далеко на западе.
Король Драстэн нахмурился. Он был высокого роста, пожилой, все еще статный и едва-едва успел оплыть жирком, обычно накапливающимся у людей после пятидесяти. Длинные, до плеч, волосы у него были цвета лесного ореха, чуть тронутые сединой. Пышная, ровно стриженная борода также была с проседью, нос — длинный и прямой, губы — пухлые, чувственные, глаза — серые, яркие, зоркие.
— Доходили до меня такие слухи. Но воистину ли может существовать большая суша так далеко за морем?
— Она существует, — заверил короля отец Мэта, — и мы с женой — тамошние уроженцы.
— Ну а какова бы была ваша провинция, миледи, если бы вы не обручились с доктором? — ласково-преласково спросила королева Петронилла у матери Мэта.
«О господи, когда же ты уймешься?» — в отчаянии подумал Мэт.
Но Петронилла не собиралась менять тему беседы — ее целью явно было единственное: заставить родителей Мэта признаться в том, что они — не аристократы.
— Гавана, — без запинки отвечала Химена, — если бы Кастро не отнял ее у нас. — В голосе ее прозвучала нескрываемая давняя обида.
— Барон-грабитель, вот как? — Петронилла позволила себе сочувственную улыбку. — Как вам повезло, миледи, что вы повстречали благородного доктора!
— Так, стало быть, в Меровенс вы прибыли в поисках приюта? — поинтересовался король Драстэн.
Мэта так и подмывало ляпнуть, что в приют следовало бы отправить его самого и его женушку.
— О нет, — покачал головой Рамон. — Мы здесь из-за нашего сына.
— Вот как? — не скрывая изумления, воскликнул Драстэн. — Я слыхал, что вы немало споспешествовали изгнанию мавров из Ибирии, но полагал, что затем вы вернулись к себе на родину.
— О нет, милорд, мы не ведали о том, что мавры досаждают Ибирии, до тех пор, пока не прибыли сюда, — совершенно честно признался Рамон. — Да и тогда я отправился с войском только для того, чтобы быть рядом с сыном.
— Просто изумительно слышать такое. Вот, оказывается, насколько любящими могут быть родители, — вступил в разговор Гагерис и бросил ядовитый взгляд на отца.
Он был тощий, а лицо его чем-то напоминало мордочку хорька. Нос он унаследовал отцовский, а вот подбородок не удался, получился маленьким, а губы у принца были настолько тонкими, что их почти не было видно. Он то и дело стрелял крошечными злыми глазками.
Король ответил ему взглядом, полным гнева.
— И я изумлен безмерно, ибо мне приходится уговаривать моих дражайших сыновей, чтобы они сопровождали меня в боевых походах!
Тут на супругов обрушилась Петронилла:
— А ты бы не уговаривал их, Драстэн, не заставлял бы. Вот Брион — у него есть склонность к военному делу, а Гагерису и Джону оно претит.
— Ну, уж Джону-то никак не претит! — воскликнул Драстэн и устремил любовный взгляд на младшего сына, сидевшего по правую руку от Мэта в дальнем конце стола. — Он наслаждается ношением доспехов и любит сжимать в руке копье, ведь так, мой мальчик?
Если Гагерис внешне напоминал хорька, то Джон был — вылитый поросенок. Нет, он не был немыслимо жирен, всего лишь немного пухловат, но нос у него был малюсенький и жутко курносый, глазки маленькие, близко посаженные, лоб — низкий. Черные волосы, как у отца, свисали до плеч. Единственной привлекательной чертой внешности принца Джона была его борода — черная, блестящая, шелковистая, она не только красила его, но вдобавок прятала округлые щеки и подбородок. Камзол принца уже был в жирных пятнах, хотя пока что произошла только вторая перемена блюд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117