— прищурился сержант Брок.
— Придумывал? Да я их и не пел! — воскликнул менестрель и поежился. — Я пел совсем другие слова — балладу о том, как королева горюет о гибели сына и пропаже принцессы.
— О пропаже? — встревожился сэр Оризан.
Менестрель взглянул ему в глаза и смущенно пожал плечами:
— Ну а как иначе скажешь? Пропала ведь она. Исчезла из поместья графа Сонора, куда ее заточил король.
— Она убежала. — Сэр Оризан обрадованно расправил плечи. — Моя госпожа отважнее и находчивее, чем многие могут подумать, как посмотрят на нее — бледна, светловолоса, тиха.
Менестрель пристально посмотрел на рыцаря:
— Ваша госпожа, вы сказали?
— Он родом из южного Меровенса, откуда и принцесса, — торопливо вмешался Мэт. — А я хотел еще немного расспросить тебя о твоей песне, менестрель. Ты слышал слова, которые пел?
— Те, которые я пел сам, — нет, не слышал. Я-то знал, какие слова хочу пропеть, понимал, какие звуки должны срываться с моих губ, но я, как и те, кто меня слушал, слышал только скабрезную историю про измену королевы, которой она никогда в жизни не совершала. — Менестрель снова зябко поежился. — Разве можно дивиться тому, что мои слушатели так возмутились!
Сэр Оризан нахмурился:
— И все-таки почему они вдруг вздумали на тебя напасть? Ведь они уже успели послушать про то, что лорда маршала королева назвала виновником того, что она утратила невинность. Но ведь всем известно, что король Драстэн — второй супруг королевы и женился он на ней задолго до того, как она познакомилась с лордом маршалом. Более того — народ в кабачке проглотил сплетню о том, что принц Брион — сын лорда маршала. Ну, некоторые возмущенно вскричали — но не более. Так почему же окончание баллады вдруг вызвало такой приступ ярости?
У Мэта мелькнула мысль: «Спокойствие. Враг не дремлет».
Вслух он сказал:
— Думаю, это тоже произошло под воздействием заклинания.
— Заклинания? — испуганно воскликнул менестрель. — Думаете, то было злое колдовство?
— Ну... — несколько смущенно протянул Мэт. — Боюсь, в некотором роде происшествие в кабачке связано с одним проказливым духом, который мстит мне за то, что я его отвергаю.
— Ду... Духом? — Менестрель на дюйм отодвинулся от Мэта.
— Это бохан, — пояснил ему Мэт. — Он ко мне случайно прицепился, когда мы ночевали в заброшенной лесной избушке. Теперь он от нас не отстает.
— Ну да. Боханы — они такие, — кивнул менестрель и отодвинулся еще на дюйм.
— Он запросто мог сделать так, что с твоих губ слетали другие слова, — сказал Мэт, — но мне кажется, что стихи эти сложил не он.
— Да что ты говоришь? — послышался возмущенный голос из-за спины Мэта. — Что уж, ты считаешь меня таким бездарным?
Менестрель замер и вытаращил глаза. Из ночной тьмы вышел Бохи и присел на корточки у огня. На сей раз на нем не было никаких облачений, кроме собственной шерсти, которая, следовало признать, являла собой вполне приличный наряд. Бохи устремил на Мэта злорадный взгляд.
— Уж мог бы понять, между прочим, что моей изобретательности конца и края нет.
— Твоя изобретательность вовсе не означает, что ты наделен даром стихосложения, — возразил Мэт и перевел взгляд на менестреля. Тот прекратил попытки отодвинуться как можно дальше и с волнением внимал беседе Мэта с хобгоблином. Мэт почти слышал его мысли: «Какую великолепную балладу можно было сложить об этом!» Стараясь вернуть разговор в нужное русло, Мэт проговорил:
— Умный ты или нет, изобретательный или не очень, будь хоть разок честным. Ты сложил эти стихи или ты болтал первое, что тебе приходило в голову?
Бохи злобно зыркнул на Мэта, но все же признался:
— Что в голову приходило. Но стишки-то славные!
— Как сказать, — сухо прокомментировал это заявление Мэт. — Вопрос в другом: кто тебе их нашептывал?
— Никто. Я сам!
— Неужто? — прищурился Мэт. — А быть может, тебе их все-таки кто-то нарочно подсказывал?
Бохан отодвинулся от костра, жутко оскорбленный.
— Это кто же бы мог ко мне в голову так нагло забраться?
— Ну... Что касается первой половины песни, то я подумал, что эти куплеты тебе нашептал некий колдун, работающий на короля Драстэна, поскольку там было сказано много нехорошего про королеву Петрониллу. Однако ближе к концу песни на первый план вышел принц Джон в роли наиболее явного претендента на престол. Быть может, у него есть колдун, который и поработал над тобой.
Как только Мэт произнес эти слова, ему самому стало здорово не по себе. Если у Джона был свой колдун, то этим объяснилось очень и очень многое.
— Никакой волшебник, никакой колдун не смог бы вот так прокрасться в мои мысли! — обиженно рявкнул бохан. — Я — дух природы! Меня оберегает сама Бретанглия.
Мэта вновь озарило.
— А если колдун и сам — порождение бретанглийской природы?
Бохан выпучил глаза.
— Ну, правда, что тут такого особенного? — пошел в атаку Мэт. — Если колдун воспользовался магией, возросшей на бретанглийской почве, если он — потомок давнего рода бретанглийских народных колдунов. Такой ведь справился бы и с бретанглийским духом — почему бы и нет?
Бохи молча смотрел на Мэта, но тут голос подал менестрель:
— Да. Справился бы.
— Да! Если бы не я сам придумал эти стишки! — гаркнул Бохи. — Я тебе — не безмозглая тварь, маг!
— Маг? — Менестрель оторопело глянул на Мэта, перевел взгляд на сэра Оризана, а тот едва заметно кивнул. Менестрель снова уставился на бохана.
— Ну, если ты почитаешь себя таким великим стихотворцем, — хмыкнул Мэт, — так докажи это.
— Запросто! — вскричал бохан.
Не бродить с тобой нам вместе
Ночью при луне...
— Нечестно! — воскликнул Мэт. — Ты чужие стихи читаешь!
Бохи захлопнул рот и злобно уставился на Мэта:
— А как же мне еще доказать тебе, что я — умный?
— А вот как: я тебе дам набор слов, а ты сложи из них строфу.
— Ну и какие же словечки у тебя на уме?
— Сейчас... Сейчас скажу. Лед, мед, трава, дрова, друга, луга.
— Ха! Нет ничего проще! — обрадовался бохан. — Они же все рифмуются. Это мы быстренько... Так... Так. Ну, нате, слушайте:
Всем известно, что лед
Так не сладок, как мед,
Их легко отличить друг от друга.
А сухие дрова —
Не сырая трава,
Их из леса несут, а не с луга.
— Вот тебе! — Бохан ударил себя по лохматой коленке и победно воззрился на Мэта. — Я точно так же легко сорю стишками, как... О-О-ОЙ!
Он исчез мгновенно — даже воздух ухнул, заполнив то пространство, которое он только что занимал. В памяти людей остались выпученные глазищи и испуг на кожистой физиономии бохана.
Сержант Брок оторопело промямлил:
— Что такое с ним… стряслось?
Глава 11
— Он сложил стихотворение, — пробормотал Мэт. — И оно сработало. То есть сработало колдовство. «Их несут» — вот что было главное в этом стишке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
— Придумывал? Да я их и не пел! — воскликнул менестрель и поежился. — Я пел совсем другие слова — балладу о том, как королева горюет о гибели сына и пропаже принцессы.
— О пропаже? — встревожился сэр Оризан.
Менестрель взглянул ему в глаза и смущенно пожал плечами:
— Ну а как иначе скажешь? Пропала ведь она. Исчезла из поместья графа Сонора, куда ее заточил король.
— Она убежала. — Сэр Оризан обрадованно расправил плечи. — Моя госпожа отважнее и находчивее, чем многие могут подумать, как посмотрят на нее — бледна, светловолоса, тиха.
Менестрель пристально посмотрел на рыцаря:
— Ваша госпожа, вы сказали?
— Он родом из южного Меровенса, откуда и принцесса, — торопливо вмешался Мэт. — А я хотел еще немного расспросить тебя о твоей песне, менестрель. Ты слышал слова, которые пел?
— Те, которые я пел сам, — нет, не слышал. Я-то знал, какие слова хочу пропеть, понимал, какие звуки должны срываться с моих губ, но я, как и те, кто меня слушал, слышал только скабрезную историю про измену королевы, которой она никогда в жизни не совершала. — Менестрель снова зябко поежился. — Разве можно дивиться тому, что мои слушатели так возмутились!
Сэр Оризан нахмурился:
— И все-таки почему они вдруг вздумали на тебя напасть? Ведь они уже успели послушать про то, что лорда маршала королева назвала виновником того, что она утратила невинность. Но ведь всем известно, что король Драстэн — второй супруг королевы и женился он на ней задолго до того, как она познакомилась с лордом маршалом. Более того — народ в кабачке проглотил сплетню о том, что принц Брион — сын лорда маршала. Ну, некоторые возмущенно вскричали — но не более. Так почему же окончание баллады вдруг вызвало такой приступ ярости?
У Мэта мелькнула мысль: «Спокойствие. Враг не дремлет».
Вслух он сказал:
— Думаю, это тоже произошло под воздействием заклинания.
— Заклинания? — испуганно воскликнул менестрель. — Думаете, то было злое колдовство?
— Ну... — несколько смущенно протянул Мэт. — Боюсь, в некотором роде происшествие в кабачке связано с одним проказливым духом, который мстит мне за то, что я его отвергаю.
— Ду... Духом? — Менестрель на дюйм отодвинулся от Мэта.
— Это бохан, — пояснил ему Мэт. — Он ко мне случайно прицепился, когда мы ночевали в заброшенной лесной избушке. Теперь он от нас не отстает.
— Ну да. Боханы — они такие, — кивнул менестрель и отодвинулся еще на дюйм.
— Он запросто мог сделать так, что с твоих губ слетали другие слова, — сказал Мэт, — но мне кажется, что стихи эти сложил не он.
— Да что ты говоришь? — послышался возмущенный голос из-за спины Мэта. — Что уж, ты считаешь меня таким бездарным?
Менестрель замер и вытаращил глаза. Из ночной тьмы вышел Бохи и присел на корточки у огня. На сей раз на нем не было никаких облачений, кроме собственной шерсти, которая, следовало признать, являла собой вполне приличный наряд. Бохи устремил на Мэта злорадный взгляд.
— Уж мог бы понять, между прочим, что моей изобретательности конца и края нет.
— Твоя изобретательность вовсе не означает, что ты наделен даром стихосложения, — возразил Мэт и перевел взгляд на менестреля. Тот прекратил попытки отодвинуться как можно дальше и с волнением внимал беседе Мэта с хобгоблином. Мэт почти слышал его мысли: «Какую великолепную балладу можно было сложить об этом!» Стараясь вернуть разговор в нужное русло, Мэт проговорил:
— Умный ты или нет, изобретательный или не очень, будь хоть разок честным. Ты сложил эти стихи или ты болтал первое, что тебе приходило в голову?
Бохи злобно зыркнул на Мэта, но все же признался:
— Что в голову приходило. Но стишки-то славные!
— Как сказать, — сухо прокомментировал это заявление Мэт. — Вопрос в другом: кто тебе их нашептывал?
— Никто. Я сам!
— Неужто? — прищурился Мэт. — А быть может, тебе их все-таки кто-то нарочно подсказывал?
Бохан отодвинулся от костра, жутко оскорбленный.
— Это кто же бы мог ко мне в голову так нагло забраться?
— Ну... Что касается первой половины песни, то я подумал, что эти куплеты тебе нашептал некий колдун, работающий на короля Драстэна, поскольку там было сказано много нехорошего про королеву Петрониллу. Однако ближе к концу песни на первый план вышел принц Джон в роли наиболее явного претендента на престол. Быть может, у него есть колдун, который и поработал над тобой.
Как только Мэт произнес эти слова, ему самому стало здорово не по себе. Если у Джона был свой колдун, то этим объяснилось очень и очень многое.
— Никакой волшебник, никакой колдун не смог бы вот так прокрасться в мои мысли! — обиженно рявкнул бохан. — Я — дух природы! Меня оберегает сама Бретанглия.
Мэта вновь озарило.
— А если колдун и сам — порождение бретанглийской природы?
Бохан выпучил глаза.
— Ну, правда, что тут такого особенного? — пошел в атаку Мэт. — Если колдун воспользовался магией, возросшей на бретанглийской почве, если он — потомок давнего рода бретанглийских народных колдунов. Такой ведь справился бы и с бретанглийским духом — почему бы и нет?
Бохи молча смотрел на Мэта, но тут голос подал менестрель:
— Да. Справился бы.
— Да! Если бы не я сам придумал эти стишки! — гаркнул Бохи. — Я тебе — не безмозглая тварь, маг!
— Маг? — Менестрель оторопело глянул на Мэта, перевел взгляд на сэра Оризана, а тот едва заметно кивнул. Менестрель снова уставился на бохана.
— Ну, если ты почитаешь себя таким великим стихотворцем, — хмыкнул Мэт, — так докажи это.
— Запросто! — вскричал бохан.
Не бродить с тобой нам вместе
Ночью при луне...
— Нечестно! — воскликнул Мэт. — Ты чужие стихи читаешь!
Бохи захлопнул рот и злобно уставился на Мэта:
— А как же мне еще доказать тебе, что я — умный?
— А вот как: я тебе дам набор слов, а ты сложи из них строфу.
— Ну и какие же словечки у тебя на уме?
— Сейчас... Сейчас скажу. Лед, мед, трава, дрова, друга, луга.
— Ха! Нет ничего проще! — обрадовался бохан. — Они же все рифмуются. Это мы быстренько... Так... Так. Ну, нате, слушайте:
Всем известно, что лед
Так не сладок, как мед,
Их легко отличить друг от друга.
А сухие дрова —
Не сырая трава,
Их из леса несут, а не с луга.
— Вот тебе! — Бохан ударил себя по лохматой коленке и победно воззрился на Мэта. — Я точно так же легко сорю стишками, как... О-О-ОЙ!
Он исчез мгновенно — даже воздух ухнул, заполнив то пространство, которое он только что занимал. В памяти людей остались выпученные глазищи и испуг на кожистой физиономии бохана.
Сержант Брок оторопело промямлил:
— Что такое с ним… стряслось?
Глава 11
— Он сложил стихотворение, — пробормотал Мэт. — И оно сработало. То есть сработало колдовство. «Их несут» — вот что было главное в этом стишке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117