— Чистилище! — воскликнул Гагерис. — Я частенько слышу голоса оттуда, и многие из них мне знакомы! Будь он там, я бы непременно узнал его голос! — Чуть растерянно он проговорил:
— То есть я надеюсь, что эти голоса доносятся из Чистилища.
— Но ведь там так много народа, — не особо задумываясь, заметил Мэт. Он гадал, как же это все могло быть — Гагерис и Драстэн ему снились, и при этом их призывали в Чистилище Но тут он вспомнил о том, что загробная жизнь — это скорее разновидность существования, нежели место обитания. — Не самое ли неудачное место вы избрали для отмщения?
— Я ищу только справедливости, — сказал Гагерис не вполне уверенно.
— И я тоже, — проворчал Драстэн. — Но еще меня тревожит судьба моей страны. Я желаю избавить мой народ от Джона.
— И убедиться в том, что он ничего не будет иметь в прибыли от вашей смерти, само собой.
— Да, разумеется, — не без удивления подтвердил Драстэн.
— Ведь это ваш долг, — не без ехидства заметил Мэт. — Кстати, ваше величество, если вы так жаждете, чтобы кто-то от вашего имени свершил справедливое возмездие, почему бы вам не явиться во сне лорду маршалу, лорду канцлеру или еще кому-нибудь из ваших бывших соратников? На что вам сдался я?
— Я знал, что вы станете меня слушать, — проворчал Драстэн. — А никто бы другой не стал — ни Петронилла, ни один из сыновей.
Мэт с трудом подавил порыв сочувствия.
— Я думал, хотя бы Джон прислушивается к моим словам, — с горькой иронией проговорил призрак короля. — Но он слушал меня так, как способен слушать враг — он все время выискивал мои слабые места, высматривал, как можно меня побольнее ранить.
— Подумать только, а казался законченным идиотом! — вырвалось у Гагериса.
— Помолчи, мальчишка, — буркнул король. — Молчи и радуйся тому, что ты познал его истинную суть только теперь, а не при жизни!
* * *
Проснулись на рассвете, на скорую руку позавтракали и уже укладывали в мешки дорожные пожитки, когда из кустов вышла пука, но на сей раз в обличье лошади. Она позволила Розамунде сесть на нее верхом, но и близко не подпустила никого из мужчин. Сэр Оризан поблагодарил пуку за то, что она согласилась везти принцессу, а сержант Брок на всякий случай перебросил через плечо болу. Мэт зашагал рядом с пукой, гадая, как такое возможно — в обличье женщины пука была просто неотразима, а в виде лошади в лучшем случае — симпатична. Наверное, какой-нибудь жеребец возымел бы на этот счет иное мнение, но Мэт решил поинтересоваться кое-чем:
— Скажи, пожалуйста, если ты, конечно, не имеешь ничего против такого... личного вопроса... Но... каково твое истинное обличье?
Рыжая кобыла повернула к Мэту голову и озадаченно вопросила:
— А что такое «истинное обличье»?
Одно то, что лошадь заговорила человеческим голосом, вызывало озноб.
Розамунда, восседавшая верхом на кобыле, пояснила:
— Это тот вид, который имеем при появлении на свет и который смертным изменять на дано. Смертные лишь растут, взрослеют.
— А-а-а, — понимающе кивнула лошадь. — Но если бы вам это было по силам, вы бы меняли обличье, и поэтому такого понятия, как «истинное обличье», не существует.
— Платон бы с тобой не согласился, — вздохнул Мэт. — Но не сказал бы, что мне не терпится сразиться в философском диспуте с оборотнем.
Извилистый путь уводил отряд в глубь страны посреди прекрасных изумрудных холмов. Дорога все время шла на подъем и чем дальше, тем вернее уводила путников на северо-запад. Наконец, после трех дней пути они зашли в ложбину между двумя холмами. Ложбина была усеяна невысокими скалами, позолоченными лучами заходящего солнца Пука остановилась. Остановились и все остальные.
— Насколько я понимаю, заночуем здесь? — решил внести ясность Мэт.
— Если доживете до ночи, — отвечала пука. Мэт сразу встревожился:
— Если доживем? А что нам может помешать, скажи на милость?
В это мгновение из леса вышли люди в куртках, коротких штанах и подвязанных кожаными ремешками сандалиях. Вид у всех них был суровый и решительный, как, собственно, и у копий, которыми они незамедлительно нацелились в странников.
— И сзади тоже, — процедил сквозь зубы сержант Брок.
Мэт решился бросить быстрый взгляд через плечо. Ирландцы, казалось, появляются со всех сторон. Еще немного — и они окружили Мэта и его товарищей.
Один из вооруженных людей оказался старше остальных — в его бороде сверкала седина. Он задал какой-то вопрос по-гэльски.
Мэт обреченно развел руками:
— Как же я могу ответить на его вопрос.
— Честно, — посоветовала пука. — Слезай-ка с моей спины, девица.
Розамунда проворно спрыгнула на землю.
Предводитель ирландцев повторил свой вопрос, но на сей раз он задал его более сурово.
Пука обратилась в обнаженную женщину.
Ирландцы ахнули и затаили дыхание. Некоторые из них перекрестились и стали, жутко вытаращив глаза, пятиться к лесу. Остальные стояли словно вкопанные.
Пука еще некоторое время простояла, озаренная заходящим солнцем, дабы закрепить достигнутый успех. Затем она крикнула сэру Оризану:
— Позвольте снова позаимствовать ваш плащ, сэр рыцарь.
Сэр Оризан с готовностью сорвал с плеч плащ и набросил его на пуку. Обалдевшие ирландцы захлопали глазами и очнулись от чар. Другие — те, что крестились и пятились, попятились еще дальше.
Вождь ирландцев что-то гневно выкрикнул. Пука устремила на него дерзкий взор и что-то властно ответила ему по-гэльски.
Вождь некоторое время таращил на нее глаза, затем приложил руку к сердцу и что-то ответил. Пука обернулась к Мэту и сообщила:
— Я сказала им, что вам можно доверять, хоть вы и иноземцы. Можете без страха идти с ними. Они не причинят вам зла, покуда я буду рядом.
— Ну... спасибо, — неуверенно поблагодарил пуку Мэт и обернулся к своим спутникам. — Уберите оружие, друзья.
Розамунда выпростала руку из-под накидки. Мэт задумался: какой длины у нее кинжал? Рыцарь и сержант убрали руки с рукояток мечей.
— Ладно, мы идем, — сказал Мэт.
Пука что-то сказала предводителю ирландцев по-гэльски — скорее всего нечто вроде «Веди», поскольку и вождь, и его люди тут же подняли копья к плечам и во главе с вождем зашагали по лощине. Ирландцы по-прежнему держались так, что иноземцы как бы были окружены, но, похоже, никто из них более не намеревался нападать на Мэта и его товарищей. Время от времени ирландцы бросали на пуку взгляды, полные восхищения и страха.
Мэт шагал следом за вождем ирландцев. А что еще ему оставалось?
Они прошагали около мили. Солнце закатилось, светила луна... В конце концов процессия приблизилась к дубовой роще, где росли невероятно толстые и старые деревья, густо поросшие омелой, посеребренной светом лун. Из-под деревьев вышли семеро людей в белых, отливавших серебром балахонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117