- Уровень "С", - пробормотал он, разглядывая распечатанную страницу,
- сектор восемь. Саркофаги с 18 по 23 включительно...
Сложив листок, он с помощью Сони надел шлем, и они двинулись к
выходу.

Довольно быстро под предводительством Митчелла они отыскали уровень
"С" и в самом краю его сектор восемь. Лозоходцев было шестеро - два
мужчины, ничем не примечательных, и четыре женщины. Одна из них неуловимо
чем-то отличалась от остальных.
Телепат остановился возле первого саркофага, глядя на лежащего под
его прозрачной крышкой мужчину. Его лицо стало серьезным и
сосредоточенным.
- Этот человек, - сказал он наконец, - видит сон о еде... Я вижу
покрытый белоснежной скатертью стол, хрустальные рюмки, серебряные
сверкающие приборы... За столом сидят другие люди, но все они неясны и
размыты. Для спящего они не главное. Но вот официант показывает мне
бутылку вина, и затем наполняет мою рюмку. Официант - пожилой, осанистый
человек с румяным лицом и серыми курчавыми бакенбардами. Улыбаясь, он
наливает мне четверть рюмки. Я пробую. Это белое сухое вино, очень
терпкое. Я удовлетворенно киваю головой...
Другой официант подает мне на серебряной тарелке устриц, свежий хлеб,
масло, нарезанный лимон...
- Не совсем то, что мы ищем, - прервал рассказ Гримс.
- Да, да, конечно. А я только начал входить во вкус... Я ведь впервые
видел устрицу - я хочу сказать - я, а не тот, кто видит этот сон. Хотелось
бы попробовать их... Ну ладно, теперь уже поздно. Сны быстротечны, и он
уже думает о чем-то другом.
И он сердито уставился на второго мужчину, который лежал ниже
первого.
- Этот человек, он... он работает в своих снах. Он шагает по склону
холма, по упругому дерну. В его руках - раздвоенный прут. Я чувствую
шероховатость прута в моих руках и... и его... живость... прут как живой в
моих руках, то отталкивается, то притягивается к земле... Вот прут
вздрагивает, и я знаю, что под моими ногами, глубоко под землей, вода... Я
иду дальше. Я не спешу. Здесь - металлы, а здесь - руда.
- Нет, - сказал Гримс, - это тоже не то.
- Прошу вас, сэр, не прерывать меня на середине, а подождать, пока
сон закончится, даже если это и не мои сновидения.
Мэйхью нехотя передвинулся к следующему саркофагу. В нем лежала
высокая, угловатая женщина, с широкими острыми скулами. Ее кожа была
сероватого оттенка, и, казалось, от нее исходит холод еще больший, чем от
вакуума. Взглянув на нее, Мэйхью вздрогнул. Он беззвучно шевелил губами и
долго смотрел на нее. Наконец он прошептал:
- Она мертва. Она мертва, но...
- Но что? - нетерпеливо спросил командор.
- Но... я чувствую... как бы это сказать... воспоминание...
- Призрак, - подсказал Кэлхаун.
- Нет, не призрак. В ее мозгу еще остались воспоминания о последних
мыслях... Но я ведь не могу оживить их. У нее осталось чувство - нет, не
чувство, а намек - на какое-то сильное переживание, настолько сильное,
что, по-моему, она не смогла его пережить.
Тодхантер возразил:
- Но ведь ее смерть не была вызвана какой-то физической причиной. Это
ведь невозможно! Может, нам стоит попробовать ее оживить... - он
повернулся к Митчеллу. - Насколько я понимаю, капитан, мы не можем этою
сделать, не разбудив весь корабль. Здесь ведь нет системы индивидуального
пробуждения.
- Совершенно верно.
- Вы не будете возражать, если мы используем для этого один из пустых
саркофагов в вашем отсеке?
- Вообще-то этого делать не полагается, но... Но мы можем
воспользоваться пустым саркофагом в отсеке Кэррадина. Я думаю, что он не
будет возражать.
- Прекрасно.
- Проверьте прежде остальных лозоходцев, мистер Мэйхью, - сказал
Гримс.
Мэйхъю подчинился. Три оставшиеся женщины были живыми - насколько
вообще можно назвать живым человека в таком состоянии, - и всем им снилось
примерно одно и тоже: семейная жизнь, мужья, дома, дети...
Крышку саркофага открыли, и из-под нее легко выскользнул
прямоугольный прозрачный блок замерзшего газа, в котором находилось тело.
Несмотря на невесомость, пришлось повозиться, чтобы вытащить его из
тесного саркофага в проход. По коридорам, с уровня на уровень, его
притащили, наконец, в другой конец сферы, к отсеку, где располагались
экипажи.
В комнате для команды четвертого капитана все саркофаги были,
естественно, пусты. Тело женщины положили в тот, к которому было легче
всего пробраться. Затем все вошли в каюту, люк был задраен, а обогрев
включен, и начался процесс оживления. Когда замерзший воздух растаял,
саркофаг, как и в первый раз, наполнился густым газом, затем тело
массировалось и обдавалось струями янтарной жидкости... Постепенно лицо
женщины из серого стало желтоватым, а на скулах появился легкий румянец.
Ее веки приоткрылись, а одна нога начала вздрагивать.
- Она не мертва, - пробормотал Гримс.
- Мертва, - возразил Мэйхью, - это судороги. Всего лишь судороги. И
мне это совсем не нравится.
Крышка саркофага поднялась, и женщина медленно приняла сидячее
положение. Ее глаза были открыты, но в них не было ни малейшего отблеска
сознания. Из приоткрытого рта вместе с громким хриплым дыханием вылетали
капли слюны...
- Голубое небо, - прошептал Мэйхью, - ослепляюще голубое... как кусок
ткани в огромных руках, оно рвется... трещина ползет по небу... и грохот
разрывающегося неба страшнее самого жуткого грома в самую жуткую грозу...
Трещина ползет расширяется, и за ней - чернота и пустота, в которой нет
ничего... Нет, там что то есть... из пустоты появляются фигуры в сияющих
белых одеждах, с огромными белыми крыльями, охватывающими небеса... И вот
они поднимают к губам золотые трубы - и раздается звук - высокий и
нежный... И золотистые нежные звуки музыки летят с небес, и поют
хрустальные голоса... И пылающие мечи карают неправедных... И... и...
- И это все, - заключил Мэйхью. - Теперь она окончательно мертва.
Мертвее быть невозможно.
- Так вот, значит, что ей снилось, - едва слышно, бесцветным голосом
сказал Митчелл. - Вот что ей снилось, и снилось с такой силой, что она
увлекла с собой весь корабль в эту щель в небесах... Но она ли это
сделала? Разве могла она это сделать?
- А разве есть лучшее объяснение? - возразил Мэйхью.
- А есть ли вообще объяснение? - устало произнес Гримс.

22
Конечно, это была чрезвычайно странная, с трудом укладывающаяся в
голове гипотеза, но другой у них просто не было. Задача, которую экипаж
"Искателя" пытался решить сложнейшими математическими расчетами и анализом
законов физики и что им пока не удалось (то ли расчеты были недостаточно
сложными, то ли физические законы были не до конца изученными), здесь
объяснялась нарушением парапсихологических функций человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29