Гримс и все остальные отправились
обратно в контрольную рубку.
Офицеры Митчелла уже привели ее в полный порядок. За исключением
Гримса, Сони и Мэйхью остальные члены экипажа "Искателя" уже давно
вернулись на свой корабль.
Гримс обратился к Митчеллу:
- Мы покидаем вас, капитан. Если все произойдет, как и Задумано, то
скоро мы встретимся в нашем мире.
Митчелл засмеялся:
- Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасная
планета, как ее описал мистер Мэйхью?
- Можете сделать небольшую скидку на его патриотизм, капитан.
- Но вам ведь не обязательно оставаться там, - вступила Соня. - Наша
Служба с удовольствием расселит весь ваш корабль по тем планетам, какие
вам больше понравятся.
- У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы, - заметил Гримс.
- Джон, это уже старая шутка.
- Может быть, Соня. Но это так.
Командор пожал руку Митчеллу, затем надел перчатки своего скафандра,
тщательно застегивая все соединения. Надев шлем, он смотрел, как Соня и
Мэйхью делают то же самое, затем, в сопровождении одного из офицеров, они
спустились к выходному шлюзу.
Прибыв на свой корабль, они с нетерпением дожидались, пока давление в
шлюзовой камере достаточно поднимется, чтобы тут же устремиться в
контрольную рубку. Затем они ждали, поглядывая на висевший за
иллюминатором корабль, залитый огнями прожекторов. Они ждали, глядя на
судовой хронометр, сначала на минутную стрелку, а затем все их внимание
переключилось на секундную. Вот она перевалила за намеченное время, и
пошла отсчитывать первую минуту опоздания...
Гримс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью
спокойно сказал:
- Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже
указывает им путь...
- Все равно, не понимаю, как это может сработать, - негромко сказал
Рэнфрю.
- Они ведь попали сюда без всяких ваших штучек, лейтенант, - ответил
Кэлхаун. - Значит, они в состоянии и улететь без всякой временной
прецессии.
Когда они взглянули в иллюминатор, там уже ничего не было.
"Черт, - подумал Гримс, - отказали поисковые прожекторы. Но ведь у
них же у самих горят в рубке огни!"
- Экраны пусты, - объявил Суинтон.
- Получилось, - прошептал Мэйхью. - Получилось...
23
Раз это получилось с кораблем капитана Митчелла, должно было
получиться и у них. Реквизированный лозоходец спокойно лежал в своем
стеклянном ящике и досматривал очередной сластолюбивый сон. Мэйхью,
несмотря на усталость, тут же решил взяться за работу. Для начала он
попытался ввести в сознание спящего элементы сомнений и беспокойства и
отвернуть его мысли от сытого комфорта в сторону холода и пустоты
внепространственной расщелины между Вселенными.
Но это было тяжело.
Дженкинс жил в своих снах, и жил только ради своих снов. Это был
человек, полностью лишенный каких бы то ни было плотских наслаждений во
время жизни на Земле. В присутствии религиозной жены он не мог себе
позволить даже кружки холодного пива или куска хорошо приготовленного
мяса. Поэтому он жил в своих снах, он любил свои сны, так как они спасали
его от беспросветной жизни.
Но Мэйхью был настойчив. Его голос по временам разносился по всему
моторному отсеку, во вспомогательной комнате которого был расположен
саркофаг, и, казалось, от его слов весь корабль остывает и погружается в
темноту. Он был настойчив, и вот уже тонкие ядовитые змеи зашевелились в
саду наслаждений. Бифштекс становился жестким, а нож тупым, вино отдавало
пробкой, сыр был невызревшим, а мягкий хлеб становился черствым... Пиво
было теплым, а бутерброд - без горчицы... Порции были или слишком
большими, или слишком маленькими...
Это были мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу, но они
выводили спящего из равновесия.
Затем была обворожительная блондинка, которая, улыбнувшись, открыла
почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее шел зловонный запах... И
сладострастная брюнетка, которая, раздевшись, обнажила изрытое язвами
тело...
И так далее, в подобном духе.
Сны Дженкинса, конечно, не отличались возвышенностью, но в них и не
было развращенности. Теперь же они, благодаря стараниям Мэйхью, теряли всю
свою привлекательность. Теперь он, избежав объятий похотливой ведьмы,
стоял, пошатываясь, на краю черной бездонной пропасти, объятый стыдом и
страхом, а над ним угрожающе склонились почитаемые его женой божества. Еще
одно небольшое усилие - и вот он оступился, и, цепляясь руками за траву,
неумолимо скользит к пропасти, срывается и падает, падает...
В холод и пустоту...
Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его
ногами, и эта Абсолютная Пустота хуже Ада, которым жена неоднократно его
пугала...
Он падает в холодную черную пустоту, и в его руках - его единственный
друг, его последняя надежда, которая может вывести его снова в знакомый
мир, и помощи больше ждать неоткуда, кроме как от этой изогнутой спицы в
его руках, но похоже, что она умерла и навсегда застыла...
Но вот серебряная спица оживает, она ведет его куда то, и он уже
может различить вдалеке тусклую желтоватую звездочку, которая разгорается
все ярче и ярче, и вырастает в прекрасную планету, где в зеленых садах
гуляют красивые женщины, а на деревьях висят спелые сочные плоды, а под
ними стоят уставленные яствами столы...
- Но это не Лорн, - тихо сказал Гримс.
- Это не Лорн, - эхом отозвалась Соня.
- Лорн, - громко шептал Мэйхью, - эта планета называется Лорн, это
прекрасный, открытый мир... И рамка в твоих руках становится жесткой и,
как стрелка компаса, устремлена на эту планету... Ты пересекаешь черную
пропасть... Из пропасти сна ты перебросишь мостик в реальность, нужно лишь
следовать за рамкой... она ведет тебя, она тащит, влечет тебя...
- Куда она его влечет? - прервал Гримс.
- Как куда, на Лорн, конечно, - прошептал Мэйхью. - У него
чрезвычайно сильные сновидения.
Внезапно и резко завыла сирена, и опять - буква "А" кодом Морзе... В
который раз...
24
За иллюминатором сияла звездная россыпь Галактики, а справа, закрывая
собой все небо, блестела поверхность Лорна. Сквозь разрывы облачности
угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон без предупреждения
включил двигатели, чтобы вывести корабль на устойчивую орбиту, и всех
неуспевших занять свои места в креслах отбросило к стене. В
громкоговорителе приемника надрывался странно знакомый голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
обратно в контрольную рубку.
Офицеры Митчелла уже привели ее в полный порядок. За исключением
Гримса, Сони и Мэйхью остальные члены экипажа "Искателя" уже давно
вернулись на свой корабль.
Гримс обратился к Митчеллу:
- Мы покидаем вас, капитан. Если все произойдет, как и Задумано, то
скоро мы встретимся в нашем мире.
Митчелл засмеялся:
- Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасная
планета, как ее описал мистер Мэйхью?
- Можете сделать небольшую скидку на его патриотизм, капитан.
- Но вам ведь не обязательно оставаться там, - вступила Соня. - Наша
Служба с удовольствием расселит весь ваш корабль по тем планетам, какие
вам больше понравятся.
- У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы, - заметил Гримс.
- Джон, это уже старая шутка.
- Может быть, Соня. Но это так.
Командор пожал руку Митчеллу, затем надел перчатки своего скафандра,
тщательно застегивая все соединения. Надев шлем, он смотрел, как Соня и
Мэйхью делают то же самое, затем, в сопровождении одного из офицеров, они
спустились к выходному шлюзу.
Прибыв на свой корабль, они с нетерпением дожидались, пока давление в
шлюзовой камере достаточно поднимется, чтобы тут же устремиться в
контрольную рубку. Затем они ждали, поглядывая на висевший за
иллюминатором корабль, залитый огнями прожекторов. Они ждали, глядя на
судовой хронометр, сначала на минутную стрелку, а затем все их внимание
переключилось на секундную. Вот она перевалила за намеченное время, и
пошла отсчитывать первую минуту опоздания...
Гримс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью
спокойно сказал:
- Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже
указывает им путь...
- Все равно, не понимаю, как это может сработать, - негромко сказал
Рэнфрю.
- Они ведь попали сюда без всяких ваших штучек, лейтенант, - ответил
Кэлхаун. - Значит, они в состоянии и улететь без всякой временной
прецессии.
Когда они взглянули в иллюминатор, там уже ничего не было.
"Черт, - подумал Гримс, - отказали поисковые прожекторы. Но ведь у
них же у самих горят в рубке огни!"
- Экраны пусты, - объявил Суинтон.
- Получилось, - прошептал Мэйхью. - Получилось...
23
Раз это получилось с кораблем капитана Митчелла, должно было
получиться и у них. Реквизированный лозоходец спокойно лежал в своем
стеклянном ящике и досматривал очередной сластолюбивый сон. Мэйхью,
несмотря на усталость, тут же решил взяться за работу. Для начала он
попытался ввести в сознание спящего элементы сомнений и беспокойства и
отвернуть его мысли от сытого комфорта в сторону холода и пустоты
внепространственной расщелины между Вселенными.
Но это было тяжело.
Дженкинс жил в своих снах, и жил только ради своих снов. Это был
человек, полностью лишенный каких бы то ни было плотских наслаждений во
время жизни на Земле. В присутствии религиозной жены он не мог себе
позволить даже кружки холодного пива или куска хорошо приготовленного
мяса. Поэтому он жил в своих снах, он любил свои сны, так как они спасали
его от беспросветной жизни.
Но Мэйхью был настойчив. Его голос по временам разносился по всему
моторному отсеку, во вспомогательной комнате которого был расположен
саркофаг, и, казалось, от его слов весь корабль остывает и погружается в
темноту. Он был настойчив, и вот уже тонкие ядовитые змеи зашевелились в
саду наслаждений. Бифштекс становился жестким, а нож тупым, вино отдавало
пробкой, сыр был невызревшим, а мягкий хлеб становился черствым... Пиво
было теплым, а бутерброд - без горчицы... Порции были или слишком
большими, или слишком маленькими...
Это были мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу, но они
выводили спящего из равновесия.
Затем была обворожительная блондинка, которая, улыбнувшись, открыла
почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее шел зловонный запах... И
сладострастная брюнетка, которая, раздевшись, обнажила изрытое язвами
тело...
И так далее, в подобном духе.
Сны Дженкинса, конечно, не отличались возвышенностью, но в них и не
было развращенности. Теперь же они, благодаря стараниям Мэйхью, теряли всю
свою привлекательность. Теперь он, избежав объятий похотливой ведьмы,
стоял, пошатываясь, на краю черной бездонной пропасти, объятый стыдом и
страхом, а над ним угрожающе склонились почитаемые его женой божества. Еще
одно небольшое усилие - и вот он оступился, и, цепляясь руками за траву,
неумолимо скользит к пропасти, срывается и падает, падает...
В холод и пустоту...
Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его
ногами, и эта Абсолютная Пустота хуже Ада, которым жена неоднократно его
пугала...
Он падает в холодную черную пустоту, и в его руках - его единственный
друг, его последняя надежда, которая может вывести его снова в знакомый
мир, и помощи больше ждать неоткуда, кроме как от этой изогнутой спицы в
его руках, но похоже, что она умерла и навсегда застыла...
Но вот серебряная спица оживает, она ведет его куда то, и он уже
может различить вдалеке тусклую желтоватую звездочку, которая разгорается
все ярче и ярче, и вырастает в прекрасную планету, где в зеленых садах
гуляют красивые женщины, а на деревьях висят спелые сочные плоды, а под
ними стоят уставленные яствами столы...
- Но это не Лорн, - тихо сказал Гримс.
- Это не Лорн, - эхом отозвалась Соня.
- Лорн, - громко шептал Мэйхью, - эта планета называется Лорн, это
прекрасный, открытый мир... И рамка в твоих руках становится жесткой и,
как стрелка компаса, устремлена на эту планету... Ты пересекаешь черную
пропасть... Из пропасти сна ты перебросишь мостик в реальность, нужно лишь
следовать за рамкой... она ведет тебя, она тащит, влечет тебя...
- Куда она его влечет? - прервал Гримс.
- Как куда, на Лорн, конечно, - прошептал Мэйхью. - У него
чрезвычайно сильные сновидения.
Внезапно и резко завыла сирена, и опять - буква "А" кодом Морзе... В
который раз...
24
За иллюминатором сияла звездная россыпь Галактики, а справа, закрывая
собой все небо, блестела поверхность Лорна. Сквозь разрывы облачности
угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон без предупреждения
включил двигатели, чтобы вывести корабль на устойчивую орбиту, и всех
неуспевших занять свои места в креслах отбросило к стене. В
громкоговорителе приемника надрывался странно знакомый голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29