В прежние годы слушал рассказы о мировой войне от дедов, теперь вот от молодых мужиков — о многочисленных «малых войнах» в Карабахе, Абхазии, Приднестровье, Боснии, Таджикистане, Чечне — отовсюду, где льется русская кровушка. Не об извечном вопросе «Кто прав, кто не прав?» хочется поговорить сейчас и даже не о политике. А о вещах удивительных и вещах необъяснимых. Хотя не таких уж и редких. Во всяком случае, редкий воин, не протрезвевший еще от всего увиденного на войне, не вспоминает о странной выборочности ее величества Смерти. Как и по каким законам выбирает она себе очередную жертву — неведомо никаким астрологам (или почти никаким). Странное дело, кому-то суждено погибнуть от нелепой случайности в первые же секунды пребывания в армии, а кто-то откровенно издевается над всеми возможными законами теории вероятностей и возвращается невредимым из самых немыслимых переделок.
Вопрос здесь не просто о везучести, хотя и он достоин отдельного разговора. Особо хочется разобраться не в тех случаях, когда один наступает на мину, а другой ее переступает, а в тех рассказах, когда оба — и везучий, и невезучий — ОДИНАКОВО попадают под пули, но — как вы поняли — с разными последствиями. Теперь бы понять — почему?
Обратимся к истории со времени первых летописей о боевых столкновениях и пройдем до наших дней. Что касается литературных похождений богатырей и рыцарей всех рангов и всех стран, то описание их ратных подвигов подозрительно смахивает на современные третьесортные боевики, в которых неглавные герои служат исключительно мишенями для главных героев. Создается полное впечатление, что былинные рыцари были абсолютно неуязвимы для стрел, копий и мечей неприятеля. Впрочем, причина не скрывается: заговоры, волшебные амулеты, обереги и т.д. Классическую легенду об Ахилле и его недозаговоренной пятке повторять не будем.
Вообще, победа и поражение в бою с применением холодного оружия, насколько можно верить знатокам боевых искусств, это дело, почти на все сто процентов зависящее от боевого настроя человека. В древних японских боевых искусствах считалось, что схватка выигрывается победой в поединке взглядов — тот, кто глазами убедит противника в его уязвимости, тот и победитель, которому для формальности оставалось лишь добить побежденного мечом. Допустим, что так оно и было и вроде бы так оно и есть. Но вот кудесники выдумывают порох, затем и огнестрельное оружие, которое вроде бы пренебрегает искусствами и разит кого ни попадя. И своих, и чужих. Тогда-то классик ратного дела Суворов изрекает свое бессмертное: «Пуля — дура, штык — молодец».
Вскоре рождается и другая фраза: «Смелого пуля боится». Впрочем, в то время, чтобы из тех примитивных ружей гарантированно попасть в солдата, нужно было бы заставить этого самого солдата долго стоять на месте (желательно — дрожать от страха). Попасть же в движущуюся мишень — в скачущего в атаку храбреца — дело было практически безнадежное. Казалось бы, так и родилась легенда? Нет, убить из ружья убегающего труса еще сложнее, чем бегущего навстречу храбреца. Так что низкая меткость ружей здесь ни при чем. Тем более что в реальных боях участвовали не одно-два ружья, а залп шеренги мушкетеров выкашивал ряды наступающих лучше, чем длинная очередь из пулемета. Именно когда полки и армии редели после каждого залпа, офицеры и обратили внимание на то, что не все одинаково страдали от ливневого потока свинца. В каждом полку непременно находился какой-нибудь усатый гренадер, о неуязвимости которого ходили легенды… Кстати, забегая вперед, скажем, что из опыта описанного следует, что самое безопасное место в битве — это находиться вплотную близко к «счастливому» полководцу. А самое опасное место начинается уже в метре двух от него же…
Впрочем, по части легенд всех превзошли не европейские стрелки, а более отсталые племена Азии, Африки и Америки, которые смерть или победу в бою расценивали целиком как божий промысел.
…Вторая половина 19-го века. На просторах североамериканских штатов в разгаре вооруженная борьба отрядов белых и коренных племен индейцев. Краснокожие, еще вчера не знавшие огнестрельного оружия, но очень быстро освоившие винчестеры, кольты и верховую езду, все свои прежние ратные секреты почти целиком перенесли на новые технические методы ведения войны. Белые же еще много поколений назад перестали относиться к собственному оружию как к живому существу, а к схватке — как логическому завершению магического обряда. Отсюда многочисленные непонятные «белые» страницы в истории этой непонятной войны. С одной стороны, федеральные отряды легко справлялись с индейцами, особенно когда врасплох заставали тех за ритуальными обрядами, с другой стороны — краснокожие становились белым просто не по зубам, когда обряды были завершены по всем показателям. В конечном счете, как известно, в долгой войне победили слепая сила и американское оружие, но… нашего внимания достойны как раз воины индейцев, потому как вероятность погибнуть порой для проигравшей стороны была почти «стопроцентной», но многие индейские герои вопреки логике оставались живыми. Случайно ли? Дадим слово исследователю того исторического периода Юрию КОТЕНКО, который сумел отыскать немало странных случаев, объясняющих причины некоторых побед индейцев в долгой череде поражений.
1865 год. Битва на реке Паудер. Более чем странное поведение в этом сражении вождя чейеннов Римского Носа впоследствии подробно описал индейский летописец Деревянная Нога. Разумеется, не исключено, что часть событий слегка приукрашена, тем не менее при прочтении не пропадает ощущение, что вождь все же обладал силой, противостоящей не только пулям, но и стихии: «В битве… он медленно проезжал на коне перед строем белых. Солдаты палили по нему, но ни одна пуля в него не попала. Они либо пролетали мимо, либо отскакивали. На нем был священный головной убор, обладавший мощной магической силой…» Летописец попытался по-своему ответить на интересующий нас вопрос — откуда такое чудесное свойство? «Он получил магическую силу, когда мы стояли на Гуз-Крик, впадающем в реку Танг в ее верховьях. Недалеко находилось озеро со священной водой. На заре Римский Нос разделся, сделал из бревен плот и выехал на озеро… В ту ночь началась буря. Сверкала молния, и гром сотрясал всю землю. Друзья Римского Носа боялись, что он утонет, и рано утром два человека пошли проведать его. Он лежал на плоту, который мирно раскачивался на воде… На четвертую ночь буря была ужасной — такой чейенны никогда не видели. Они боялись и за себя, и за находившегося на плоту юношу. Град побил наши типи и разогнал наши табуны. Все решили, что град забьет его насмерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
Вопрос здесь не просто о везучести, хотя и он достоин отдельного разговора. Особо хочется разобраться не в тех случаях, когда один наступает на мину, а другой ее переступает, а в тех рассказах, когда оба — и везучий, и невезучий — ОДИНАКОВО попадают под пули, но — как вы поняли — с разными последствиями. Теперь бы понять — почему?
Обратимся к истории со времени первых летописей о боевых столкновениях и пройдем до наших дней. Что касается литературных похождений богатырей и рыцарей всех рангов и всех стран, то описание их ратных подвигов подозрительно смахивает на современные третьесортные боевики, в которых неглавные герои служат исключительно мишенями для главных героев. Создается полное впечатление, что былинные рыцари были абсолютно неуязвимы для стрел, копий и мечей неприятеля. Впрочем, причина не скрывается: заговоры, волшебные амулеты, обереги и т.д. Классическую легенду об Ахилле и его недозаговоренной пятке повторять не будем.
Вообще, победа и поражение в бою с применением холодного оружия, насколько можно верить знатокам боевых искусств, это дело, почти на все сто процентов зависящее от боевого настроя человека. В древних японских боевых искусствах считалось, что схватка выигрывается победой в поединке взглядов — тот, кто глазами убедит противника в его уязвимости, тот и победитель, которому для формальности оставалось лишь добить побежденного мечом. Допустим, что так оно и было и вроде бы так оно и есть. Но вот кудесники выдумывают порох, затем и огнестрельное оружие, которое вроде бы пренебрегает искусствами и разит кого ни попадя. И своих, и чужих. Тогда-то классик ратного дела Суворов изрекает свое бессмертное: «Пуля — дура, штык — молодец».
Вскоре рождается и другая фраза: «Смелого пуля боится». Впрочем, в то время, чтобы из тех примитивных ружей гарантированно попасть в солдата, нужно было бы заставить этого самого солдата долго стоять на месте (желательно — дрожать от страха). Попасть же в движущуюся мишень — в скачущего в атаку храбреца — дело было практически безнадежное. Казалось бы, так и родилась легенда? Нет, убить из ружья убегающего труса еще сложнее, чем бегущего навстречу храбреца. Так что низкая меткость ружей здесь ни при чем. Тем более что в реальных боях участвовали не одно-два ружья, а залп шеренги мушкетеров выкашивал ряды наступающих лучше, чем длинная очередь из пулемета. Именно когда полки и армии редели после каждого залпа, офицеры и обратили внимание на то, что не все одинаково страдали от ливневого потока свинца. В каждом полку непременно находился какой-нибудь усатый гренадер, о неуязвимости которого ходили легенды… Кстати, забегая вперед, скажем, что из опыта описанного следует, что самое безопасное место в битве — это находиться вплотную близко к «счастливому» полководцу. А самое опасное место начинается уже в метре двух от него же…
Впрочем, по части легенд всех превзошли не европейские стрелки, а более отсталые племена Азии, Африки и Америки, которые смерть или победу в бою расценивали целиком как божий промысел.
…Вторая половина 19-го века. На просторах североамериканских штатов в разгаре вооруженная борьба отрядов белых и коренных племен индейцев. Краснокожие, еще вчера не знавшие огнестрельного оружия, но очень быстро освоившие винчестеры, кольты и верховую езду, все свои прежние ратные секреты почти целиком перенесли на новые технические методы ведения войны. Белые же еще много поколений назад перестали относиться к собственному оружию как к живому существу, а к схватке — как логическому завершению магического обряда. Отсюда многочисленные непонятные «белые» страницы в истории этой непонятной войны. С одной стороны, федеральные отряды легко справлялись с индейцами, особенно когда врасплох заставали тех за ритуальными обрядами, с другой стороны — краснокожие становились белым просто не по зубам, когда обряды были завершены по всем показателям. В конечном счете, как известно, в долгой войне победили слепая сила и американское оружие, но… нашего внимания достойны как раз воины индейцев, потому как вероятность погибнуть порой для проигравшей стороны была почти «стопроцентной», но многие индейские герои вопреки логике оставались живыми. Случайно ли? Дадим слово исследователю того исторического периода Юрию КОТЕНКО, который сумел отыскать немало странных случаев, объясняющих причины некоторых побед индейцев в долгой череде поражений.
1865 год. Битва на реке Паудер. Более чем странное поведение в этом сражении вождя чейеннов Римского Носа впоследствии подробно описал индейский летописец Деревянная Нога. Разумеется, не исключено, что часть событий слегка приукрашена, тем не менее при прочтении не пропадает ощущение, что вождь все же обладал силой, противостоящей не только пулям, но и стихии: «В битве… он медленно проезжал на коне перед строем белых. Солдаты палили по нему, но ни одна пуля в него не попала. Они либо пролетали мимо, либо отскакивали. На нем был священный головной убор, обладавший мощной магической силой…» Летописец попытался по-своему ответить на интересующий нас вопрос — откуда такое чудесное свойство? «Он получил магическую силу, когда мы стояли на Гуз-Крик, впадающем в реку Танг в ее верховьях. Недалеко находилось озеро со священной водой. На заре Римский Нос разделся, сделал из бревен плот и выехал на озеро… В ту ночь началась буря. Сверкала молния, и гром сотрясал всю землю. Друзья Римского Носа боялись, что он утонет, и рано утром два человека пошли проведать его. Он лежал на плоту, который мирно раскачивался на воде… На четвертую ночь буря была ужасной — такой чейенны никогда не видели. Они боялись и за себя, и за находившегося на плоту юношу. Град побил наши типи и разогнал наши табуны. Все решили, что град забьет его насмерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219