И он почувствовал эту силу на себе!
Шэннон понял, что все они недооценили силы колдуна. Это был не незнающий глупец, лишь начавший открывать в себе магические силы, а всесильный, обладающий всеми знаниями чародей, силы которого во много раз превосходили его собственные.
Если бы не Джефф, он, Шэннон, давно был бы мертв.
Шэннон отогнал от себя эту мысль, сел на кровати и отбросил одеяло в сторону. Он лежал обнаженным, но его одежда, аккуратно собранная, покоилась на полу рядом с его кроватью. Наклонившись к ней, Шэннон убедился, что она уже снова высохла. Видимо, он очень долго лежал без сознания.
Он быстро оделся. Дверь оказалась заперта, но Шэннону потребовалось менее полминуты, чтобы открыть замок и выйти в коридор.
Окружавшая обстановка показалась ему странной. Его комната была похожа на чулан, полный пыли и паутины, но коридор, в который он вышел, скорее соответствовал бы какому-нибудь замку. Потолок был высокий и сводчатый, повсюду висели картины и гербы, а на полу лежали дорогие ковры.
Где-то в глубине здания пробили часы. Сильный, низкий звук гонга прозвучал десять, одиннадцать и, наконец, двенадцать раз и затем стих с вибрирующим эхом.
И в тот же самый момент Шэннон почувствовал чужое воздействие.
Это было так же, как утром, только сильнее, значительно сильнее. Ему показалось, что воздух внезапно наполнился неприятным запахом и что-то случилось со светом.
Шэннон замер, поднял руку и на долю секунды закрыл глаза.
Когда он их снова открыл, то увидел линии. Пульсирующие линии, натянутые по всему коридору, словно огромная паутина.
В конце этих линий что-то шевелилось. Какая-то фигура.
Худая, светлая и мерцающая, как мираж.
А потом он услышал крик. Пронзительный, невероятно ужасный крик, который страшным образом разорвал царившую в доме тишину.
Шэннон со всех ног бросился прочь.
* * *
Видимо, я просидел перед камином несколько часов, уставясь невидящим взором в пустоту, так как, когда я очнулся от своего похожего на транс состояния, у меня от напряжения болели все мышцы, а глаза горели.
Я снова был не один.
Говард опять вернулся в библиотеку. Беззвучно открыв дверь, он остался стоять на пороге. Я спросил себя, сколько времени он вот так стоял здесь и наблюдал за мной.
– Ты в порядке? – спросил он, уловив мой взгляд.
Я кивнул, встал и сделал шаг в его сторону, но потом снова остановился.
– Все… снова в норме, – сказал я. – Боюсь, я наговорил довольно много глупостей. Мне очень жаль.
– Не стоит извиняться, – сказал Говард, и это прозвучало искренне. – В этом, видимо, есть и моя вина. Мне следовало тебя предупредить в своем письме. Но когда я его отправлял, все выглядело не так уж и плохо.
– Ты думаешь, они нападут на нас? – тихо спросил я. – Здесь?
Говард пожал плечами, сдвинулся со своего места перед дверью и подошел ближе. Я увидел, что в руках он держал трость, как будто собрался на прогулку.
– Не знаю, что и думать, – признался он. – Наши противники думают и планируют свои действия не как люди. Но что-то произойдет, это я чувствую. И наверняка ничего хорошего.
Говард вздохнул и протянул мне трость.
– Вообще-то я пришел только для того, чтобы отдать тебе вот это, – сказал он. – Я собирался отдать тебе ее уже при нашей встрече, но…
Он замолчал и смущенно улыбнулся. Я взял трость из его рук и с любопытством осмотрел ее.
Это был превосходный экземпляр: необычно длинная трость, изготовленная из неизвестного мне черного дерева, а ее набалдашник, на вид чуть великоватый, сверкнул, как таинственный кристалл, когда я поднес его к огню.
Внутри кристалла находился какой-то темный, плохо различимый предмет. Возможно, просто какая-то тень.
– Поверни его налево, – сказал Говард.
Я повернул. Блестящий кристалл набалдашника вращался с легким сопротивлением, потом что-то щелкнуло, и из черного дерева выскользнул клинок острой как бритва шпаги. Восхищенный увиденным, я полностью вынул его и повернул. Оружие оказалось очень легким, даже по этому чувствовалось, какой крепкой была выглядевшая столь хрупко сталь. Казалось, клинок так отточен, что мог бы разрезать волос.
– Она принадлежала твоему отцу, – сказал Говард. – Я взял ее на хранение, когда он поехал в Нью-Йорк, чтобы найти тебя. Я… должен был дать ему обещание хорошенько следить за ней, пока он не вернется. Но, полагаю, он бы не возражал, против того, что ты ее получишь.
В его голосе прозвучали странные нотки, когда он произносил последние слова. Я вставил клинок назад в деревянные ножны, положил трость на стол и поднял голову.
– Мне очень жаль, что я наговорил тут много всякой чепухи, Говард, – сказал я еще раз. – Если бы я мог, я попросил бы у него прощения.
Говард улыбнулся.
– Он это знает, Роберт, – сказал он. – Он знал это еще до того, как ты появился здесь. Попытайся помочь нам в нашей борьбе, если хочешь действовать в его духе.
– Но я же не могу, Говард, – сказал я с мукой в голосе. Почему он меня не понял? Пойми же ты! – продолжал я почти умоляюще. – Я пытался, Говард. За последний год я узнал о магии и оккультизме больше, чем другие за всю свою жизнь. Я пытался привыкнуть к силе, которую я унаследовал, но не смог. Да и не хочу. Я не хочу жить всю жизнь с сознанием того, что людям, которых я встречаю, я приношу лишь горе и смерть!
Где-то в доме начали бить часы, медленно и монотонно, и их глухое звучание, казалось, зловещим образом оттеняло мои слова.
– Но ведь это не так, – мягко возразил Говард. – Ведь это в твоей власти, что ты сделаешь со своим наследием.
Бой часов прекратился, как бы подтверждая его слова.
– А если я недостаточно стоек? – спросил я. – Если я не справлюсь и поддамся соблазну власти, как другие, которые убили моего отца?
Говард хотел ответить, но не успел. Где-то под нами часы пробили последний, двенадцатый раз.
И произошло нечто жуткое.
Свет замигал. Сильный, ледяной ветер ворвался в комнату, выбил искры из камина и потушил одну из трех газовых ламп, освещавших библиотеку. И одновременно свечение двух других ламп окрасилось в зеленый свет.
– О боже! – воскликнул Говард. – Что это такое?
Комната внезапно наполнилась ужасной вонью. Нечто темное, бестелесно кружащееся, казалось, появилось из ничего над столом, и голос Говарда потонул в зловещем шипении.
Жуткое зеленое свечение усилилось, и вдруг в центре стола заплясало пятно – бледное, бесформенное, как прозрачный туман. Говард вскрикнул и отпрянул назад. Его рука потянулась к трости, но он промахнулся и сбросил ее со стола. В отчаянии он нагнулся и попытался поймать ее.
Но я этого почти что не видел, а продолжал смотреть на пляшущее таинственное нечто, клубившееся над столом. Внезапно стало холодно, невыносимо холодно, и на меня пахнуло затхлым смрадом, как из могилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94