Вместе с ними летела смерть.
* * *
С сумерками на город опустилась тишина и темнота, такая темнота, которая действовала угнетающе, и такая тишина, которая напоминала мне тишину в каменном мавзолее.
Я продолжал корить себя. Говард покинул библиотеку и ушел в свою комнату, и с тех пор я его больше не видел; он не вышел даже к ужину.
Чарльз, мой новый мажордом и – пока я еще не нанял достаточно персонала – в одном лице также кучер, дворецкий и помощник по кухне, много раз стучал в его дверь и звал на ужин, но он так и не пришел.
А сейчас я сам стоял перед дверью комнаты для гостей, в которой проживали Рольф и Говард; но я стоял здесь уже давно, пять, а может быть, и десять минут, и никак не мог набраться мужества, чтобы постучать.
После того как Говард ушел, до меня постепенно дошло, как сильно его обидели мои слова.
Если уж Говард не был моим другом, то тогда я не знаю, что же можно назвать дружбой. Он не раз рисковал жизнью, чтобы спасти меня. Если бы он не заботился обо мне – о чужом человеке, с которым его связывало только то, что тот случайно оказался внебрачным сыном его умершего друга, – то, вероятно, и сегодня он мог бы спокойно сидеть в своем маленьком пансионе на севере Лондона и ни о чем не беспокоиться.
Но он поступил иначе, он принял меня с распростертыми объятиями, как родного сына. Он сменил свое обеспеченное существование и свою жизнь замкнутого чудака, над которым, возможно, потешаются, но которому не желают зла, на жизнь вечно гонимого.
И я отблагодарил его за это своим недоверием! Какой же я идиот!
Я решительно поднял руку и постучал. Я не получил ответа, но я на него и не рассчитывал. Постучал еще раз, подождал несколько секунд и нажал на ручку.
Она со скрипом опустилась и отломалась.
Я удивленно уставился на оцинкованный кусок металла в моей руке. Его поверхность была вся в пятнах и трещинах, а из сломанного болта посыпалась мелкая бурая ржавчина, напоминавшая засохшую кровь.
У дверной ручки был такой вид, как будто она пролежала сто лет в сырой земле.
Я испуганно вздрогнул, когда дверь резко распахнулась и из нее выглянул Говард. В полутьме, которая царила здесь в коридоре, я не мог рассмотреть выражение его лица, но его голос звучал холодно и отчужденно.
– Почему ты не входишь, а начинаешь ломать дверь? – спросил он.
Я нервно улыбнулся, прошел мимо него в комнату и повертел в руках сломавшуюся ручку.
Говард аккуратно прикрыл за собой дверь, но из предосторожности не стал запирать ее на замок. С этой стороны двери ручка тоже выпала; нам было бы трудно выбраться из помещения, если бы замок защелкнулся.
– Почему ты ломаешь замки? – спросил Говард. – Тебе разонравился дом? – При этих словах его лицо оставалось абсолютно бесстрастным – их шутливое звучание было обманчивым.
– Я… не понимаю… – пробормотал я. – Я как обычно прикоснулся к ручке, даже не нажимал на нее.
– Это старый дом, – сказал Говард, пожимая плечами. – Может быть, тебе лучше вызвать слесаря и привести все в порядок. Что ты хочешь?
Я посмотрел ему в глаза, положил сломанную ручку на каминную полку и опустил голову.
– Извиниться, – сказал я. – То, что я сказал, было довольно глупо. Я сожалею об этом.
Говард кивнул.
– Я верю тебе, Роберт. Не принимай это близко к сердцу, я тоже реагировал не слишком интеллигентно. – Внезапно он улыбнулся, и на этот раз улыбка была искренней. – В сущности, в этом моя вина. Было довольно глупо с моей стороны таскать с собой этот паспорт. Я должен был бы поблагодарить тебя вместо того, чтобы набрасываться с упреками. Паспорт мог бы попасть в руки к кому-нибудь другому.
Я облегченно вздохнул, повернулся и хотел ответить.
Но не сделал этого. Мой взгляд упал на кровать Говарда, и слова, которые я с таким трудом подобрал, застряли у меня в горле.
На неубранной постели лежал чемодан Говарда. Его крышка была откинута, а на постели в беспорядке были разбросаны личные вещи и одежда Говарда.
– Ты… собираешь чемодан? – спросил я, запинаясь.
– Как видишь. – Говард поспешил мимо меня к кровати, запихнул скомканную рубашку в чемодан и захлопнул крышку. – Я уезжаю завтра утром, – сказал он. – Первым поездом в Дувр.
– Но ты…
Я в смятении запнулся, лихорадочно ища подходящие слова. В моем желудке снова возник ледяной комок. Я был близок к отчаянию.
– Пожалуйста, Говард, – тихо сказал я. – Мне очень жаль. Я… не хотел этого говорить. Я не хотел.
– Мой отъезд не связан с тем, что произошло у нас, – перебил меня Говард. Его голос звучал совершенно бесстрастно, так холодно, словно он разговаривал с чужим ему человеком, которого он к тому же не очень-то и жаловал.
Он был холодно вежлив.
– Но тогда почему? Почему такой поспешный отъезд?
– Он не поспешный, – спокойно сказал Говард. – Ты переоцениваешь свою значимость, Роберт. Я уехал бы в любом случае. – Он пожал плечами. – Может быть, на день–два позже. Но я должен уехать.
Его слова задевали меня как пощечины.
– И почему? – спросил я.
– Это не связано с тобой. Это дело касается только меня одного. Оно связано с Ван дер Гроотом и теми людьми, которые его послали.
– Ван дер Гроот? Что с ним? Я считал, что полиция…
– Арестовала его, – перебил меня Говард. Взгляд, которым он меня измерил, однозначно показал мне, что, по его мнению, это дело меня совершенно не касалось. Особенно сейчас. – Но дело не в нем. Ван дер Гроот слишком мелкая сошка. Опасны люди, которые стоят за ним. Это дело совершенно не связано с тобой, Роберт. Это… старые счеты, с которыми мне уже давно надо было разобраться.
– Могу ли я… как-то искупить свою вину? – тихо спросил я. – Я совершил ошибку. И очень сожалею об этом. Больше я ничего не могу сказать.
– В этом нет никакой необходимости, – возразил Говард. – А что касается ошибок, то нам не в чем себя упрекнуть. Мне следовало лучше все взвесить. Такой человек как я не должен вообще иметь друзей.
– Говард, я…
– Я имею в виду не то, о чем ты сейчас подумал, – быстро сказал он. – Когда-нибудь ты это сам поймешь, Роберт. Не сейчас. – Он улыбнулся, вытащил сигару из кармана жилетки и повертел ее в руках, но не стал зажигать. Потом резко сменил тему.
– Что с письмом, которое я тебе передал? – спросил он. – На нем, кажется, был официальный штамп. Если тебе нужна моя помощь или помощь доктора Грея…
Несколько секунд я озадаченно смотрел на него, не понимая, что он вообще имел в виду. После неприятного инцидента между нами я сунул письмо в карман и забыл о нем думать.
Я вытащил письмо, бросил быстрый взгляд на печать и вскрыл конверт.
– Повестка? В суд? – Говард удивленно сдвинул брови. – С каких это пор английское правосудие действует так оперативно?
– Это не связано с нападением на дом или со смертью Торнхилла, – ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94