– Мы не особенно голодны, – сказал он. – Если ты проголодался, то отчего молчишь?
– Вон какие жирненькие овцы! Метки вишь на их? «Ничего у тебя не выйдет! – подумал Шустрик. – Ну да ладно, пусть продолжает».
– Что еще за метки? – спросил он вслух.
– Овечьи метки, пастушьи метки, голубчик. Так они своих от чужих отличают. Не знал? Эти метки вроде как другого пастуха, который с Белесого. Смекнул?
– Он говорит, мол, убивать здесь нам безопаснее, потому как здесь мы еще не убивали, – пояснил Шустрик Рафу. – Не пойму, отчего он не говорит прямо.
– Силы у тебя много, – сказал лис. – Так я тебе скажу, что б я сделал. Помог бы тебе завалить вон того барана.
Убийство заняло у них не менее получаса, ибо выбранный ими баран хердвикской породы оказался сильным, сообразительным и отчаянно сопротивлялся. Когда они приперли его к глухой стене утеса, он сдался далеко не сразу, и им пришлось выдержать нелегкую борьбу с его больно бьющими копытами и лязгающими зубами. Получивший удар в плечо, а потом еще придавленный весом бараньей туши, Шустрик с наслаждением улегся в мелкую воду ближайшего ручья, жадно лакая ее и вгрызаясь в мохнатую овечью ногу, которую Раф отгрыз от туши и принес ему. Мясо было отличным, такого они еще не едали – нежное, сочное и очень вкусное. Шустрик воспрял духом и вновь обрел уверенность. Потом он заснул, а проснувшись, увидел на небе алый рассвет, лежащего рядом лиса и Рафа, который пил воду чуть ниже по ручью.
– Где это мы? – спросил Шустрик, поеживаясь и поглядывая вверх на черную вершину, четко вырисовывавшуюся на фоне бегущих облаков на востоке.
– Возле Грая. Ты не сморимшись? Потому как это ни к чему.
– Я не сморимшись, – заверил лиса Шустрик. – Если только это не то же самое, что тронувшись умом.
Они поднимались еще милю, перевалили широкий гребень и стали спускаться на другую сторону, но тут лис остановился, затем пробежал туда-сюда по травке и наконец повернулся к Шустрику.
– Это Бурый кряж. А вон там Ликлдейл. В нем есть шахты. Сильно глубокие. Там и схоронимся, ежели только наш большак опять не пойдет фокусы откидывать.
Шустрик несказанно дивился, глядя на столь огромное пространство, которое люди, одним им ведомо зачем, опустошили и заполнили скалами, вереском и терновником. Он уже не удивился, когда вновь увидел перед собой вход в глубокую пещеру. Этот вход был точно таким же, как и тот, который вел в оставленную ими пещеру, но не такой ровный и высокий. Совсем выбившийся из сил, даром что поспал на холодном склоне холма, Шустрик последовал за своими спутниками в сухую глубину со стоячим воздухом, нашел себе удобное местечко и снова заснул.
– В аккурат самое, как и у тебя. – сказал Роберт Линдсей. – В аккурат то самое, Деннис, как ты мне грил, самое это.
– Верное дело, собака, – объявил Деннис. – Верное дело.
– Так, так. Другое что и не может быть. Не может. А как подумать, так их небось не одна, а две. Баран-то был молодой, вишь, сильный – матерый, знаешь, баран, так отбивался почем зря, вокруг все кровью обрызгано, и кости-то в ручье, и вокруг покиданы, как у тебя тоже. Тут одной собаки маловато будет.
– От зараза, – в сердцах проговорил Деннис. – Я, слышь, позавчерашнюю ночь, как луна выкатила, ходил к озеру, с псинами и двустволку взямши, все там, слышь, обсмотрел, до самого Белесого, и ничегошеньки не увидал. Ничего, во как.
Он затоптал сигарету и зажег следующую.
– Ну так они, Деннис, оттудова уже, надо думать, ушли. Дальше куда по долине, верное дело.
– Да взялись-то они откудова? – спросил Деннис. – От Пратта, или Рутледжа, иль там Боу, иль еще от Баркета, который у Торвера, никак, слышь, не могли. Я им всем звонил. Чтоб собака сбежамши – нигде нету.
– Есть у меня, Деннис, одна догадка. Не то чтобы там чего, а вот я все думаю. Помнишь, старый Гарри Тайсон – еще прошлым или позапрошлым годом, как дорогу ремонтировали, так он там работал, а?
– Который с Конистона? В этом, как его, центере в Лосун-парке рабочим был, да?
– Он самый. Так вот, он тому дней пять или шесть заходит, знаешь, в бар «Мэноре», который в Брафтоне-то, и грит, что у их с центера две собаки сбегли. Выбрались с клетки и сбегли. Он одному из банковских и скажи, а тот что-то такое грил сегодня утром, аккурат я в банке был.
– А ты, слышь, у него поточней не спрашивал?
– Не, я, вишь, тогда спешил сильно, а потом уж как вышел, тут только и смекнул. Прям как осенило.
– Нам-то, слышь, что с того проку? – заметил Деннис. – Ну, скажут нам в центере, что у их псины сбежамши, ну и дальше что – так они и станут своих псин ловить. Скажут, что не ихние собаки, иль еще что натрендят…
– А вот это у их в аккурат и не выйдет, – проговорил Роберт, пристально глядя на Денниса голубыми глазами поверх набалдашника палки. – Никак не выйдет. Этот центер, он, вишь, государственный, то есть правительству принадлежит, и коли они упрутся и не скажут про собак-то, мы на их тогда депутата натравим…
– И покудова они там с депутатом собачатся, у нас, слышь, еще десяток ярок порежут, – фыркнул Деннис.
Он недолюбливал правительство, а Министерство сельского хозяйства и вовсе терпеть не мог, поэтому одно упоминание об оном сразу дало выход накопившемуся гневу.
– Это, вишь, Деннис, не шутки, владеть собакой, которая режет овец. Это против закону. А государственному учреждению против закону негоже. Неприлично вроде как. Даже самая возможность…
Роберт прилежно читал газеты, а кроме того, был от природы наделен светлым умом и умением взглянуть на вещи с чужой точки зрения, – соответственно, он сразу же смекнул, в каком неловком положении могут оказаться власти, – если, конечно, то, что он краем уха услышал в банке, – правда. Чем больше он раскидывал умом, тем явственнее понимал, что судьба дает им в руки увесистую дубину, которой можно в два счета отдубасить тех, кто изо дня в день дубасит всякий мелкий люд, в том числе и овцеводов, – а именно представителей власти и правительство как таковое. Гарри Тайсон, которого Роберт знал вот уже сколько лет, не был ни дураком, ни пустобрехом. У него и следовало выспросить, что же такое приключилось в Центре на самом деле. Сдержанный и рассудительный по натуре, Роберт не любил открытых перепалок и вступал в них только в самом крайнем случае. Ему и в голову не пришло, что можно, например, просто позвонить в Центр и спросить в лоб, сбежали от них собаки или нет.
Деннис же, напротив, всегда предпочитал действовать напрямик, особенно если вопрос имел непосредственное касательство до его кармана. Длинная череда успехов отучила его бояться. Мысль о том, что надо бы позвонить в Центр, пришла ему сразу.
Мистер Пауэлл зашел проведать обезьяну в цилиндре, пометил, согласно инструкции, на грифельной доске результат – тринадцать суток, – а потом сел просматривать служебные отчеты о курящих биглях и составлять письмо в Комитет охраны здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118