– Суть в том, – проговорил мистер Десмонд Симпсон (коллеги иногда звали его за глаза Симпсоном Агонистом за привычку доводить окружающих до визга бесконечными занудными рассуждениями, прежде чем принять какое-либо решение), – суть в том, что если мы пошлем туда какого-нибудь энергичного сотрудника, материал получится интересный – ну, там «От нашего специального корреспондента в Камберленде», «Последние новости», «Приглашаем читателей к разговору» и все такое. Но если эта история кончится ничем – сойдет на нет, и все тут, – это может сказаться на тиражах.
– Я об этом думал, – включился мистер Энтони Хогпенни, выпускник Оксфорда, магистр искусств, сто килограммов живого веса в белом пиджаке с бутоньеркой, который курил толстую сигару с видом самоуверенного превосходства, идеально подходившего к сигаре, – и все-таки мысль очень недурная. Надо просто послать кого-нибудь порасторопнее, кто не допустил бы, чтобы дело сошло на нет.
– Ну а если, допустим, кто-нибудь из фермеров возьмет и пристрелит эту собаку через пару дней? – продолжал канючить мистер Симпсон. – Этим, естественно, все и кончится, а мы потратим столько времени и денег на раскрутку…
– Помилуйте, друг мой, – вмешался мистер Квильям Скилликорн, розовощекий, женоподобный старичок, когда-то представлявшийся «Метеором с острова Мэн», а не так давно охарактеризованный замредом одного из конкурирующих изданий как «краснорожая потаскушка преклонных лет». – Раскрутка уже состоялась и без нас. Для затравки имеется рекомендация Саблонского комитета увеличить расходы на научно-исследовательские программы. Подстрекаемое со всех сторон – в том числе и со своих собственных задних скамей, – правительство наконец приняло к сведению мнение комитета и выделило этой ЖОПе – или как его там – дополнительные ассигнования. Никто не имеет ни малейшего представления, чем там занимаются, а все общества охраны и защиты всякого-якого стоят на ушах уже потому, что ЖОПа устроилась на территории национального парка. В округе поднимается ропот из-за нападений на овец, а жопа в ответ на все вопросы фермеров и местной печати молчит как убитая. Тогда на помощь приходит великодушный герой по имени Эфраим, действующий из совершенно бескорыстных побуждений, – по крайней мере, мы представим дело именно так, почему бы не создать образ благородного бизнесмена – и гибнет от пули, скорее всего, по вине этого зловредного пса. Чем вам не тема?
– Да, но так ли оно на самом деле? – перебил мистер Симпсон, муки сомнения даже привнесли в его голос визгливые нотки. – Может, собака не имеет к убийству никакого отношения…
– На заднем сиденье машины обнаружили шерсть и отпечатки грязных собачьих лап, а своего барбоса у Эфраима не было. Фермерша утверждает, что сразу после выстрела слышала собачий вой…
– Но это же не значит, что виновата именно собака. Я не припомню ни одного подобного случая. Улики не позволяют…
– Симпи, ты газетчик или кто? Какая тебе, к черту, разница, кто там виноват? Мы напишем, что во всем, вне сомнений, виновата именно собака, и пусть Центр потом доказывает, что это не так. Они явно что-то скрывают и боятся, что их станут тянуть за язык, – я это нюхом чую. Босс желает, чтобы мы выступили против правительства, так? Что ж, кушайте на здоровье. Наша позиция будет такова: сначала правительство, уступая нажиму, ассигнует Центру дополнительные средства, а потом смотрит сквозь пальцы на то, что Центр их транжирит; Центр же наносит ущерб сельскому хозяйству графства, отпустив на свободу свирепого пса. А теперь вдобавок человеческая жертва. Чего еще газетчику желать?
– А между делом, – веско заметил мистер Хогпенни, – можно еще пройтись насчет бедных щеняток и крольчаток, кисонек и крысонек…
– Но это же будет непоследовательно, Энтони, – пискнул мистер Симпсон. – Если мы стоим за то, что исследовательские работы должны вестись более эффективно…
– А, не страшно, – отмахнулся мистер Хогпенни, выпуская облако дыма. – Кто ждет от массовой газеты последовательности? Помните «Горняки оставили страну без угля» и «Не пустим венгров в английские шахты» на двух полосах одного и того же номера? Ты не хуже моего знаешь, старина, что читатель платит за эффекты, а не за логику.
– Получается игра, напоминающая шахматы, – встрял мистер Скилликорн. – Если вдуматься в суть задачи, можно с большой долей вероятности предположить, что ежели нам удастся вывести коня на пятую клетку линии ферзевого слона, мы, в итоге, сможем разыграть какую-нибудь комбинацию, хотя пока еще и не совсем ясно, какую. – (Мистер Скилликорн обычно говорил именно в такой манере – и примерно так же писал.)
– Вот только какого коня? – поинтересовался мистер Хогпенни после небольшой паузы, удостоверившись, что мистер Симпсон спокойствие обрел и силу духа, порыв страстей уняв. – Надо бы кого-нибудь потолковее, кто не упустил бы ни одной возможности.
– Может, Гамма? – предложил мистер Скилликорн.
– То есть Дигби Драйвера? – уточнил мистер Симпсон.
– Ну, Драйвера, Гамма – одна малина.
– А почему его?
– Ну, во-первых, он уже сколько раз доказывал, что умеет настроить читателей против кого угодно и чего угодно. Помните ту кульзенскую историю – дело яйца выеденного не стоило, одна сплошная мелкая сошка, но под конец стараниями Гамма общественность была готова разорвать там всех на клочки, а тиражи у нас резко подскочили. Правда, приключилась пара самоубийств, но дело того стоило.
– А он сейчас свободен?
– Кажется, да, – неуверенно проговорил мистер Скилликорн. – Пожалуй, свободен. Последнюю неделю он занимался «Английскими друзьями Амина», но это можно передать кому-нибудь другому, а его отправить в Камберленд. Чем быстрее, тем лучше. Хоть сегодня.
– А как я должен проинструктировать его, Тони? – не отставал мистер Симпсон.
– Привлечь внимание читателей к Эфраиму и собаке и заставить их поломать голову. Ну, «Зловещая тайна пастбищ», «Настигнет ли собака-убийца новую жертву» и так далее в том же духе. По возможности собрать информацию, дискредитирующую Центр ЖОП. Все, что придет тебе в голову, Десмонд.
Мистер Хогпенни залпом допил виски и исчез, предоставив мистеру Симпсону разыскивать Дигби Драйвера.
9 ноября, вторник
Раф искал Шустрика уже двое суток, днем – безрассудно рискуя попасться на глаза фермерам или пастухам, и ночью – спотыкаясь о кочки и рискуя выколоть глаза в темноте. После бегства от людей подле Бурливого ручья он наткнулся на запах Шустрика на перевале Голой горы и шел по следу до северной скальной стены Колючего. Однако там он потерял след и разыскивал его до самой ночи, а потом, когда лег туман и пошел дождь, укрылся под нависающей скалой и несколько часов поспал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118