она бы сразу поняла, что он задумал.
– Не думаю, что у тебя получится на этот раз, – сказал Уолеран.
– Один раз мне это удалось, так почему же сейчас не попробовать?
– Тогда была серьезная причина: надо было уничтожить овчинную ярмарку.
– А теперь – рынок. Король Стефан не давал им разрешения торговать.
– Это разные вещи. Филип очень рисковал, открыв у себя ярмарку, и ты сразу же наказал его. Но воскресный рынок в Кингсбридже собирается уже шестой год. И потом, это все-таки в двадцати милях от Ширинга, так что разрешение у них наверняка имеется.
Уильям с трудом подавил приступ гнева. Ему хотелось бросить в лицо Уолерану, чтобы тот перестал быть похожим на немощную старуху, но потом решил, что толку никакого не будет.
Пока он приходил в себя, в комнату вошел слуга и остановился в дверях.
– В чем дело? – спросил епископ.
– Пришел человек и требует принять его, мой господин. Какой-то Джек Джексон. Строитель из Кингсбриджа. Прикажете прогнать?
Уильям почувствовал, как забилось сердце. Любовник Алины! Легок на помине: я ведь только что решил убить его, подумал он; не иначе как этот Джек обладает сверхъестественным чутьем. Животный страх сковал Уильяма.
– Из Кингсбриджа? – Уолеран был явно заинтригован.
– Он – новый мастер-строитель, – сказала Риган. – Тот самый, который привез из Испании статую Плачущей Мадонны.
– Любопытно, – сказал епископ. – Ну что ж, давайте-ка взглянем на него. – Он сделал знак слуге: – Впусти его.
Уильям смотрел на дверь, объятый суеверным ужасом. Он ожидал, что сейчас в комнату ворвется высокий грозный мужчина в черном плаще и с осуждением и угрозой в глазах ткнет в него пальцем. Как же он удивился, увидев, что Джек – совсем еще мальчишка! Ему наверняка не больше двадцати, подумалось ему. У юноши были ярко-рыжие волосы и живые голубые глаза. Он бросил короткий взгляд на Уильяма, потом перевел его на Риган, выражение лица которой всегда пугало и словно приковывало к себе смотревших на нее, и наконец остановил его на епископе. Строителя нисколько не смущало то, что перед ним стояли два самых могущественных человека в округе; сразу было видно, что он не из пугливых.
Уолеран тоже заметил, что Джек держится слишком независимо, и он холодно и высокомерно спросил:
– Ну, парень, что тебе от меня нужно?
– Правду, – ответил Джек. – Сколько людей повесили у тебя на глазах?
Уильям задержал дыхание. Вопрос был вызывающе нахальным. Он оглядел остальных. Его мать слегка наклонилась вперед и неодобрительно смотрела на Джека. Она словно встречала его раньше и теперь пыталась вспомнить, где и когда. Уолеран был явно озадачен.
– Ты вздумал загадывать мне загадки? – сказал он. – Их было столько, этих повешенных, что можно сбиться со счета; а если ты не станешь говорить уважительно, их число увеличится еще на одного.
– Прошу простить меня, мой господин, – сказал Джек, но никакого испуга в голосе не было. – Ты помнишь их всех до одного?
– Допустим, – ответил епископ. Ему неожиданно самому стало любопытно узнать, куда клонит этот мальчишка. – И среди них был один, который тебя, как я понял, интересует особо.
– Двадцать два года назад, в Ширинге, ты присутствовал на казни человека по имени Джек Шербур.
Уильям услышал, как мать приглушенно охнула.
– Он был менестрелем, – продолжал юноша. – Ты помнишь его?
Уильям почувствовал, как обстановка в комнате сразу накалилась. Что-то необычайное, страшное, должно быть, случилось с этим Джеком Шербуром, чтобы его слова вызвали такую реакцию у матери и Уолерана.
– Мне кажется, я припоминаю, – сказал епископ, и Уильям понял по тону, что тот еле сдерживает себя.
– Я так и думал. – В голосе Джека снова зазвучали дерзкие нотки. – Этот человек был признан виновным по показаниям трех человек. Двое из них мертвы. Ты был третьим.
Уолеран кивнул:
– Он украл из Кингсбриджского монастыря чашу, украшенную драгоценными камнями.
Глаза Джека приняли суровое выражение.
– Ничего подобного он не совершал.
– Я сам схватил его с чашей в руках.
– Ты солгал.
С минуту все молчали. Когда Уолеран снова заговорил, голос его звучал мягче, хотя лицо было словно каменное.
– За такие слова я мог бы приказать вырвать тебе язык, – сказал он.
– Я только хотел узнать, зачем ты это сделал, – промолвил Джек, словно не расслышав страшной угрозы из уст епископа. – Здесь, у себя дома, ты можешь быть откровенным. Уильям тебе не опасен, а его мать, похоже, давно знает об этом.
Уильям посмотрел на мать. Да, судя по ее виду, ей все известно, подумал он, вконец сбитый с толку. Ему стало ясно – он едва осмеливался подумать об этом, – что появление Джека не имело никакого отношения ни к нему, ни к его намерению убить любовника Алины.
– Ты смеешь обвинять епископа в лжесвидетельстве! – сказала Джеку Риган.
– Я не стану повторять мои обвинения на людях, – спокойно ответил юноша. – У меня нет доказательств, и потом, я не жажду мести. Просто мне хотелось бы понять, за что повесили невиновного.
– Убирайся вон! – с презрительной холодностью произнес Уолеран.
Джек кивнул, словно не ожидал ничего другого. И хотя он не добился ответов на свои вопросы, вид у него был вполне довольный.
Уильям все еще чувствовал себя озадаченным этим разговором. Будто поддавшись внезапному порыву, он окликнул Джека:
– Постой-ка.
Джек обернулся уже у самой двери. Глаза смотрели с насмешкой.
– Зачем... – Уильям замешкался и более твердым голосом продолжал: – Зачем тебе знать это? Почему ты явился сюда и задаешь эти вопросы?
– Потому что человек, которого они повесили, был моим отцом, – сказал Джек и вышел.
В комнате повисла гнетущая тишина. Так, значит, любовник Алины и мастер из Кингсбриджа – сын вора, которого вздернули в Ширинге, размышлял Уильям. Ну и что с того? Однако мать выглядела очень обеспокоенной, а Уолеран – потрясенным.
Наконец епископ горько произнес:
– Эта женщина преследовала меня более двадцати лет. – Он всегда умел сдерживаться, поэтому Уильям очень удивился, увидев, как Уолеран дал волю своим чувствам.
– После того как церковь рухнула, она исчезла, – сказала Риган. – Я думала, мы больше никогда не услышим о ней.
– А теперь за нами охотится ее сын. – В голосе епископа угадывался неподдельный страх.
– Почему ты не прикажешь заковать его в кандалы за эти слова? – спросил Уильям.
Уолеран бросил на него взгляд, полный презрения.
– Ну и болван же у тебя сын, Риган, – сказал он.
Уильям понял, что обвинения в лжесвидетельстве были справедливыми. И парень тоже догадался, подумал он.
– Кто-нибудь еще знает об этом? – спросил граф.
– Приор Джеймс перед смертью исповедовался в лжесвидетельстве своему помощнику Ремигиусу. Но тот всегда был с нами против Филипа, его можно не опасаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337
– Не думаю, что у тебя получится на этот раз, – сказал Уолеран.
– Один раз мне это удалось, так почему же сейчас не попробовать?
– Тогда была серьезная причина: надо было уничтожить овчинную ярмарку.
– А теперь – рынок. Король Стефан не давал им разрешения торговать.
– Это разные вещи. Филип очень рисковал, открыв у себя ярмарку, и ты сразу же наказал его. Но воскресный рынок в Кингсбридже собирается уже шестой год. И потом, это все-таки в двадцати милях от Ширинга, так что разрешение у них наверняка имеется.
Уильям с трудом подавил приступ гнева. Ему хотелось бросить в лицо Уолерану, чтобы тот перестал быть похожим на немощную старуху, но потом решил, что толку никакого не будет.
Пока он приходил в себя, в комнату вошел слуга и остановился в дверях.
– В чем дело? – спросил епископ.
– Пришел человек и требует принять его, мой господин. Какой-то Джек Джексон. Строитель из Кингсбриджа. Прикажете прогнать?
Уильям почувствовал, как забилось сердце. Любовник Алины! Легок на помине: я ведь только что решил убить его, подумал он; не иначе как этот Джек обладает сверхъестественным чутьем. Животный страх сковал Уильяма.
– Из Кингсбриджа? – Уолеран был явно заинтригован.
– Он – новый мастер-строитель, – сказала Риган. – Тот самый, который привез из Испании статую Плачущей Мадонны.
– Любопытно, – сказал епископ. – Ну что ж, давайте-ка взглянем на него. – Он сделал знак слуге: – Впусти его.
Уильям смотрел на дверь, объятый суеверным ужасом. Он ожидал, что сейчас в комнату ворвется высокий грозный мужчина в черном плаще и с осуждением и угрозой в глазах ткнет в него пальцем. Как же он удивился, увидев, что Джек – совсем еще мальчишка! Ему наверняка не больше двадцати, подумалось ему. У юноши были ярко-рыжие волосы и живые голубые глаза. Он бросил короткий взгляд на Уильяма, потом перевел его на Риган, выражение лица которой всегда пугало и словно приковывало к себе смотревших на нее, и наконец остановил его на епископе. Строителя нисколько не смущало то, что перед ним стояли два самых могущественных человека в округе; сразу было видно, что он не из пугливых.
Уолеран тоже заметил, что Джек держится слишком независимо, и он холодно и высокомерно спросил:
– Ну, парень, что тебе от меня нужно?
– Правду, – ответил Джек. – Сколько людей повесили у тебя на глазах?
Уильям задержал дыхание. Вопрос был вызывающе нахальным. Он оглядел остальных. Его мать слегка наклонилась вперед и неодобрительно смотрела на Джека. Она словно встречала его раньше и теперь пыталась вспомнить, где и когда. Уолеран был явно озадачен.
– Ты вздумал загадывать мне загадки? – сказал он. – Их было столько, этих повешенных, что можно сбиться со счета; а если ты не станешь говорить уважительно, их число увеличится еще на одного.
– Прошу простить меня, мой господин, – сказал Джек, но никакого испуга в голосе не было. – Ты помнишь их всех до одного?
– Допустим, – ответил епископ. Ему неожиданно самому стало любопытно узнать, куда клонит этот мальчишка. – И среди них был один, который тебя, как я понял, интересует особо.
– Двадцать два года назад, в Ширинге, ты присутствовал на казни человека по имени Джек Шербур.
Уильям услышал, как мать приглушенно охнула.
– Он был менестрелем, – продолжал юноша. – Ты помнишь его?
Уильям почувствовал, как обстановка в комнате сразу накалилась. Что-то необычайное, страшное, должно быть, случилось с этим Джеком Шербуром, чтобы его слова вызвали такую реакцию у матери и Уолерана.
– Мне кажется, я припоминаю, – сказал епископ, и Уильям понял по тону, что тот еле сдерживает себя.
– Я так и думал. – В голосе Джека снова зазвучали дерзкие нотки. – Этот человек был признан виновным по показаниям трех человек. Двое из них мертвы. Ты был третьим.
Уолеран кивнул:
– Он украл из Кингсбриджского монастыря чашу, украшенную драгоценными камнями.
Глаза Джека приняли суровое выражение.
– Ничего подобного он не совершал.
– Я сам схватил его с чашей в руках.
– Ты солгал.
С минуту все молчали. Когда Уолеран снова заговорил, голос его звучал мягче, хотя лицо было словно каменное.
– За такие слова я мог бы приказать вырвать тебе язык, – сказал он.
– Я только хотел узнать, зачем ты это сделал, – промолвил Джек, словно не расслышав страшной угрозы из уст епископа. – Здесь, у себя дома, ты можешь быть откровенным. Уильям тебе не опасен, а его мать, похоже, давно знает об этом.
Уильям посмотрел на мать. Да, судя по ее виду, ей все известно, подумал он, вконец сбитый с толку. Ему стало ясно – он едва осмеливался подумать об этом, – что появление Джека не имело никакого отношения ни к нему, ни к его намерению убить любовника Алины.
– Ты смеешь обвинять епископа в лжесвидетельстве! – сказала Джеку Риган.
– Я не стану повторять мои обвинения на людях, – спокойно ответил юноша. – У меня нет доказательств, и потом, я не жажду мести. Просто мне хотелось бы понять, за что повесили невиновного.
– Убирайся вон! – с презрительной холодностью произнес Уолеран.
Джек кивнул, словно не ожидал ничего другого. И хотя он не добился ответов на свои вопросы, вид у него был вполне довольный.
Уильям все еще чувствовал себя озадаченным этим разговором. Будто поддавшись внезапному порыву, он окликнул Джека:
– Постой-ка.
Джек обернулся уже у самой двери. Глаза смотрели с насмешкой.
– Зачем... – Уильям замешкался и более твердым голосом продолжал: – Зачем тебе знать это? Почему ты явился сюда и задаешь эти вопросы?
– Потому что человек, которого они повесили, был моим отцом, – сказал Джек и вышел.
В комнате повисла гнетущая тишина. Так, значит, любовник Алины и мастер из Кингсбриджа – сын вора, которого вздернули в Ширинге, размышлял Уильям. Ну и что с того? Однако мать выглядела очень обеспокоенной, а Уолеран – потрясенным.
Наконец епископ горько произнес:
– Эта женщина преследовала меня более двадцати лет. – Он всегда умел сдерживаться, поэтому Уильям очень удивился, увидев, как Уолеран дал волю своим чувствам.
– После того как церковь рухнула, она исчезла, – сказала Риган. – Я думала, мы больше никогда не услышим о ней.
– А теперь за нами охотится ее сын. – В голосе епископа угадывался неподдельный страх.
– Почему ты не прикажешь заковать его в кандалы за эти слова? – спросил Уильям.
Уолеран бросил на него взгляд, полный презрения.
– Ну и болван же у тебя сын, Риган, – сказал он.
Уильям понял, что обвинения в лжесвидетельстве были справедливыми. И парень тоже догадался, подумал он.
– Кто-нибудь еще знает об этом? – спросил граф.
– Приор Джеймс перед смертью исповедовался в лжесвидетельстве своему помощнику Ремигиусу. Но тот всегда был с нами против Филипа, его можно не опасаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337