В Баку же охватившее страну напряжение разрядилось иным образом: в начале февраля в центре города армянин убил мусульманина, и на следующий день весь город был охвачен межрелигиозной бойней, получившей название армяно-татарской резни (татарами называли в то время вообще всех мусульман).
Но даже революционные события не смогли консолидировать партию социал-демократов, которая, как и весь Кавказ, была кипящим котлом разборок и страстей. В этой связи любопытна одна история, которую приводит в своей книге телохранитель Сталина Алексей Рыбин. «В 1904 году грузинские революционеры для нелегальных собраний сняли в Тифлисе подвал в доме банкира. Вскоре они решили принять в партию нового товарища —Годерадзе. На собрание пришел представитель РСДРП (по-видимому, имеется в виду Союзный комитет. — Е.П.). Молодой, никому не известный. Назвался Кобой. Сказал: «Пока надо воздержаться от приема в партию Годерадзе». Все были этим обескуражены. Через три дня Годерадзе снова появился, а следом за ним — Коба. К всеобщему изумлению, на сей раз Коба сам предложил принять Годерадзе. Пораженный такой резкой переменой мнения, С. Кавторадзе схватил со стола керосиновую лампу и швырнул в лицо Кобе, который сумел увернуться. Лампа врезалась в стену и разбилась вдребезги. Спокойно закурив трубку, Коба невозмутимо произнес:
— Нехорошо получается. Банкир предоставил нам помещение, а мы вместо благодарности могли поджечь его дом.
Если внимательно прочесть эту историю, она о многом говорит. Что, собственно, произошло? Одна из организаций эсдеков решила принять в свои ряды нового человека. На собрание пришел представитель Союзного комитета, то есть один из лидеров движения на Кавказе, и попросил повременить — вероятно, по поводу этого самого Годерадзе были какие-то сомнения. Через три дня снова пришел и предложил принять товарища в партию — совершенно ясно, что кандидата проверили, сомнений больше нет, человек надежный. О чем тут спорить, к чему лампами кидаться? А кидание лампами становится понятным только при одном раскладе: если этот самый Кавторадзе был меньшевиком. Тогда его возмущение вполне понятно: чего этот большевик тут раскомандовался? Принять, не принять — какое его дело, какое право он имеет нам указывать и нас контролировать?! Кстати, поведение Иосифа в этой ситуации выгодно отличается от манер его оппонентов, что говорит о достаточно большом опыте подобных «дискуссий» и неустанной работе над собой — подумать только, какой-то год назад он тоже решал вопросы взаимоотношений с меньшевиками с помощью кулаков! Новая работа явно пошла ему на пользу.
Косвенно эта история говорит и о том, что уже тогда Коба занимался в партии обеспечением безопасности, а такую работу могли поручить только абсолютно надежному человеку, следовательно, он прошел все проверки и был полностью очищен от обвинений в провокаторстве.
Вопросы соотношения большевиков и меньшевиков в РСДРП пыталась регулировать агитация, но по-настоящему решала полиция. В начале января, после волны арестов, в Тифлисском комитете в большинстве оказались меньшевики. Тогда оставшиеся на свободе большевики, отказавшись подчиниться партийной дисциплине, спрятали партийную библиотеку, кассу и типографию. Отсюда был уже только один шаг до окончательного раскола, который и состоялся весной 1905 года — на Кавказе образовались два руководящих центра социал-демократии, тут же начавшие отчаянную борьбу за сторонников, которую большевики постепенно проигрывали в численности — зато брали темпераментом.
Темперамент в то время был очень в цене, поскольку ЦК решил, что пора брать курс на вооруженное восстание. Молодые социал-демократы с радостью восприняли это известие и занялись подготовкой боевиков. Коба руководит созданием «красных сотен» в Чиатурском марганцево-промышленном районе, одновременно в качестве разъездного агента Союзного комитета занимается подготовкой всеобщей политической стачки. Страна охвачена революционным безумием, и острее, чем где бы то ни было, это проявляется на Кавказе. В Баку снова резня, горят нефтепромыслы. Демонстрации становятся все ожесточеннее, завершаясь кровавыми столкновениями с казаками и городовыми, в Тифлисе одна такая драка унесла жизни около 100 человек. В середине октября начинается повсеместное создание отрядов самообороны, или «красных партизан». Стало так горячо, что даже большевики и меньшевики на время помирились.
Всероссийская политическая стачка завершилась подписанием Манифеста 17 октября, который на время вывел из борьбы либеральную интеллигенцию, с упоением кинувшуюся в политику. Но что рабочим-то с того Манифеста! Их просто использовали как ударную силу, и они это прекрасно поняли. Стачка закончилась, однако столкновения с полицией продолжались, события выходили из-под контроля. Коба радостно мчался на гребне революционной волны, он был молод, полон надежд — казалось, еще немного, еще чуть-чуть, старый мир рухнет и на его обломках можно будет строить грядущее царство свободы и справедливости. Как пелось в популярной революционной песне того времени: «В царство свободы дорогу грудью проложим себе». Революция тоже была поэзией — по состоянию души. Была она поэзией и по количеству чернового труда — «в грамм добыча, в год труды». Но Иосифу было не привыкать…
Но все это — забастовки, демонстрации, боевые дружины, оружие, типографские станки и прочее, вся эта кропотливая работа партийного организатора — лишь одна сторона деятельности Иосифа. Тем-то он и был силен, тем в конце концов и взял, став над другими товарищами по партии, что они были либо чистыми политиками-теоретиками, либо практиками, «прорабами революции», Коба же совмещал в себе и то, и другое.
С самого начала, с семинарского кружка Иосиф серьезно и упорно изучал марксизм и постепенно становился если и не теоретиком, то крупнейшим на Кавказе истолкователем теории Маркса — спасибо семинарскому образованию, это он делать умел! Ко времени, о котором идет речь, он уже был известен и за границей. Примерно в 1903 году состоялось заочное знакомство с Лениным, который услышал об Иосифе от одного из его друзей, в то время находившегося в Берлине. В конце 1903 года, уже в Сибири, Иосиф получил письмо Ленина, которое тщательно, несколько раз перечитал и по старой конспиративной привычке сжег — потом он долго не мог себе этого простить.
Ленинские работы Иосиф читал все. Его поражало, как этот человек умеет излагать свои мысли. «Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело — когда каждая фраза не говорит, а стреляет», — писал позднее Сталин. В то время он преклонялся перед Ильичом до такой степени, что его в насмешку называли «левой ногой Ленина».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Но даже революционные события не смогли консолидировать партию социал-демократов, которая, как и весь Кавказ, была кипящим котлом разборок и страстей. В этой связи любопытна одна история, которую приводит в своей книге телохранитель Сталина Алексей Рыбин. «В 1904 году грузинские революционеры для нелегальных собраний сняли в Тифлисе подвал в доме банкира. Вскоре они решили принять в партию нового товарища —Годерадзе. На собрание пришел представитель РСДРП (по-видимому, имеется в виду Союзный комитет. — Е.П.). Молодой, никому не известный. Назвался Кобой. Сказал: «Пока надо воздержаться от приема в партию Годерадзе». Все были этим обескуражены. Через три дня Годерадзе снова появился, а следом за ним — Коба. К всеобщему изумлению, на сей раз Коба сам предложил принять Годерадзе. Пораженный такой резкой переменой мнения, С. Кавторадзе схватил со стола керосиновую лампу и швырнул в лицо Кобе, который сумел увернуться. Лампа врезалась в стену и разбилась вдребезги. Спокойно закурив трубку, Коба невозмутимо произнес:
— Нехорошо получается. Банкир предоставил нам помещение, а мы вместо благодарности могли поджечь его дом.
Если внимательно прочесть эту историю, она о многом говорит. Что, собственно, произошло? Одна из организаций эсдеков решила принять в свои ряды нового человека. На собрание пришел представитель Союзного комитета, то есть один из лидеров движения на Кавказе, и попросил повременить — вероятно, по поводу этого самого Годерадзе были какие-то сомнения. Через три дня снова пришел и предложил принять товарища в партию — совершенно ясно, что кандидата проверили, сомнений больше нет, человек надежный. О чем тут спорить, к чему лампами кидаться? А кидание лампами становится понятным только при одном раскладе: если этот самый Кавторадзе был меньшевиком. Тогда его возмущение вполне понятно: чего этот большевик тут раскомандовался? Принять, не принять — какое его дело, какое право он имеет нам указывать и нас контролировать?! Кстати, поведение Иосифа в этой ситуации выгодно отличается от манер его оппонентов, что говорит о достаточно большом опыте подобных «дискуссий» и неустанной работе над собой — подумать только, какой-то год назад он тоже решал вопросы взаимоотношений с меньшевиками с помощью кулаков! Новая работа явно пошла ему на пользу.
Косвенно эта история говорит и о том, что уже тогда Коба занимался в партии обеспечением безопасности, а такую работу могли поручить только абсолютно надежному человеку, следовательно, он прошел все проверки и был полностью очищен от обвинений в провокаторстве.
Вопросы соотношения большевиков и меньшевиков в РСДРП пыталась регулировать агитация, но по-настоящему решала полиция. В начале января, после волны арестов, в Тифлисском комитете в большинстве оказались меньшевики. Тогда оставшиеся на свободе большевики, отказавшись подчиниться партийной дисциплине, спрятали партийную библиотеку, кассу и типографию. Отсюда был уже только один шаг до окончательного раскола, который и состоялся весной 1905 года — на Кавказе образовались два руководящих центра социал-демократии, тут же начавшие отчаянную борьбу за сторонников, которую большевики постепенно проигрывали в численности — зато брали темпераментом.
Темперамент в то время был очень в цене, поскольку ЦК решил, что пора брать курс на вооруженное восстание. Молодые социал-демократы с радостью восприняли это известие и занялись подготовкой боевиков. Коба руководит созданием «красных сотен» в Чиатурском марганцево-промышленном районе, одновременно в качестве разъездного агента Союзного комитета занимается подготовкой всеобщей политической стачки. Страна охвачена революционным безумием, и острее, чем где бы то ни было, это проявляется на Кавказе. В Баку снова резня, горят нефтепромыслы. Демонстрации становятся все ожесточеннее, завершаясь кровавыми столкновениями с казаками и городовыми, в Тифлисе одна такая драка унесла жизни около 100 человек. В середине октября начинается повсеместное создание отрядов самообороны, или «красных партизан». Стало так горячо, что даже большевики и меньшевики на время помирились.
Всероссийская политическая стачка завершилась подписанием Манифеста 17 октября, который на время вывел из борьбы либеральную интеллигенцию, с упоением кинувшуюся в политику. Но что рабочим-то с того Манифеста! Их просто использовали как ударную силу, и они это прекрасно поняли. Стачка закончилась, однако столкновения с полицией продолжались, события выходили из-под контроля. Коба радостно мчался на гребне революционной волны, он был молод, полон надежд — казалось, еще немного, еще чуть-чуть, старый мир рухнет и на его обломках можно будет строить грядущее царство свободы и справедливости. Как пелось в популярной революционной песне того времени: «В царство свободы дорогу грудью проложим себе». Революция тоже была поэзией — по состоянию души. Была она поэзией и по количеству чернового труда — «в грамм добыча, в год труды». Но Иосифу было не привыкать…
Но все это — забастовки, демонстрации, боевые дружины, оружие, типографские станки и прочее, вся эта кропотливая работа партийного организатора — лишь одна сторона деятельности Иосифа. Тем-то он и был силен, тем в конце концов и взял, став над другими товарищами по партии, что они были либо чистыми политиками-теоретиками, либо практиками, «прорабами революции», Коба же совмещал в себе и то, и другое.
С самого начала, с семинарского кружка Иосиф серьезно и упорно изучал марксизм и постепенно становился если и не теоретиком, то крупнейшим на Кавказе истолкователем теории Маркса — спасибо семинарскому образованию, это он делать умел! Ко времени, о котором идет речь, он уже был известен и за границей. Примерно в 1903 году состоялось заочное знакомство с Лениным, который услышал об Иосифе от одного из его друзей, в то время находившегося в Берлине. В конце 1903 года, уже в Сибири, Иосиф получил письмо Ленина, которое тщательно, несколько раз перечитал и по старой конспиративной привычке сжег — потом он долго не мог себе этого простить.
Ленинские работы Иосиф читал все. Его поражало, как этот человек умеет излагать свои мысли. «Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело — когда каждая фраза не говорит, а стреляет», — писал позднее Сталин. В то время он преклонялся перед Ильичом до такой степени, что его в насмешку называли «левой ногой Ленина».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67