— Не добровольно, я был вынужден… Когда нам стало ясно, что мы окружены, в это время я находился у командира дивизии, в штабе. Я побежал к своим, но в этот момент меня подозвала группа красноармейцев, которая хотела пробиться. Они просили меня принять командование и атаковать ваши части. Я это сделал, но красноармейцы, должно быть, испугались. Я остался один, я не знал, где находятся мои артиллеристы, ни одного из них я не встретил…»
« — …Но раньше ведь у вас говорили: из страха перед пленом красноармейцы лучше застрелятся.
— Я должен высказаться по этому вопросу откровенно: если бы мои красноармейцы отступили, если бы я увидел, что моя дивизия отступает, я бы сам застрелился. Так как отступать нельзя.
— Почему же солдаты покинули вас?
— Нет, это были не мои солдаты. Это была пехота.
— …Зачем вы надели гражданскую одежду?
— …Потому что я хотел бежать к своим… Все те, кто после этого окружения разбежались, начали переодеваться, и я тоже дат себя уговорить это сделать…»
« — …Я не хочу скрывать, что это позор, я не хотел идти, но в этом были виноваты мои друзья, виноваты были крестьяне, которые хотели меня выдать. Они не знали точно, кто я. Я им этого не сказал. Они думали, что из-за меня их будут обстреливать.
— Ваши товарищи помешали вам что-либо подобное сделать или и они причастны к тому, что вы живым попали в плен?
— Они виноваты в этом, они поддерживали крестьян. Крестьяне говорили: «Уходите!» Я просто зашел в избу. Они говорили: «Уходи сейчас же. А то мы донесем на тебя!» Они уже начали мне угрожать. Они были в панике. Я им сказал, что и они должны уходить, но было поздно, меня все равно поймали бы. Выхода не было. Итак, человек должен бороться до тех пор, пока имеется хотя бы малейшая возможность, а когда нет никакой возможности, то… крестьянка прямо плакала, она говорила, что убьют ее детей, сожгут ее дом».
« — …Разве это позор для солдата — попасть в плен? Или же он думает, что его семья будет иметь из-за этого неприятности?
— Нет, никаких неприятностей. Мне стыдно, мне! …Мне стыдно перед отцом, что я остался жив».
В этих разрозненных обрывках — все: хаос отступления, паника, растерянность, и все очень похоже на правду.
Немцы, как могли, использовали имя Якова в своей пропаганде и всячески пытались склонить к сотрудничеству. Его отправили в Берлин, поселили в роскошном отеле «Адлон» в компании грузин-эмигрантов. Однако ничего у них не вышло, и в начале 1942 года Якова перевели в концентрационный лагерь «Офлаг ХШ-Д» в Хаммельбурге, где продолжали «обрабатывать», но по-прежнему тщетно. Тогда его отправили в Заксенхаузен, в специальное отделение, где находились родственники высокопоставленных лиц стран антигитлеровской коалиции и другие важные заключенные.
Отношения в лагере были не сказать чтобы очень дружеские. «Цивилизованные» и «нецивилизованные» военнопленные не желали понять друг друга. Англичане вставали перед немцами по стойке «смирно» — в глазах русских это было признаком трусости. Русские вели себя вызывающе — за это, не разбирая, наказывали весь барак. 14 апреля 1943 года произошла очередная ссора, перешедшая в драку. Англичане обвинили русских в «нечистоплотности», один из них ударил Якова кулаком по лицу. И тогда тот сорвался. Вечером, вместо того чтобы идти в барак, он бросился в запретную зону. Поставил ногу на проволоку, схватился за провод и закричал: «Часовой! Вы же солдат, не будьте трусом, застрелите меня!» Часовой выстрелил — пуля попала Якову в голову. Он был убит на месте.
Незадолго до смерти Яков просил одного из товарищей по плену передать отцу, что он остался верен воинскому долгу и все, что состряпала фашистская пропаганда, — ложь.
Естественно, Сталин сразу же узнал о том, что его сын попал в плен, однако не сделал ничего, чтобы вызволить его оттуда. Он остался верен себе: Яков был не более чем одним из десятков тысяч пленных офицеров, и ему не положено было особое отношение. Однако вскоре немцы сами проявили инициативу. После Сталинградской битвы Сталин получил через шведский Красный Крест предложение обменять Якова на фельдмаршала Паулюса. Официально он ответил: «Солдата на маршала не меняю». Своим он сказал иначе: «Там все мои сыны».
В соответствии с законами военного времени жена Якова Юлия была арестована осенью 1941 года. Освободили ее весной 1943 года — по-видимому, когда удалось проверить утверждения немцев о том, что Яков пошел на сотрудничество, а также когда было доказано, что к пленению мужа она не имеет отношения.
Рассказывают, что в 1945 году, во время Потсдамской конференции, Сталину предложили поехать в Заксенхаузен, взглянуть на место гибели сына.
— Я приехал сюда не по личным делам, — ответил он. И не поехал.
Как положено в такой ситуации, появилось и множество легенд о чудесном спасении Якова из плена. Согласно одним, его все-таки каким-то образом удалось освободить, и кто-то после войны его где-то видел. Существует и очень красивая итальянская легенда, что сын Сталина бежал из плена, попал в Италию, сражался в партизанском отряде, где его называли «капитан Монти», женился на итальянке и погиб уже в конце войны, оставив двоих детей — сына и дочь.
В 1977 году Яков Джугашвили был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Впрочем, едва ли его отец подписал бы это представление. Точно бы не подписал…
Совсем другим человеком был Василий. Если Яков пошел в армию, повинуясь воле отца, то младший сын Сталина иной судьбы для себя и не желал. С детства влюбленный в моторы, он, едва окончив десятый класс, поступил в Качинскую авиашколу. В то время быть летчиком считалось престижным — в авиации служили сыновья Микояна, Тимур Фрунзе, Рубен Ибаррури, Леонид Хрущев и многие другие «кремлевские дети» — попробовал бы кто-нибудь из высокопоставленных отцов укрыть сына от фронта, когда у главы государства все трое воевали!
В авиашколе Василий находился под охраной и надзором ведомства Берии. Под охраной — понятно почему, а под надзором — поскольку Сталин лично попросил Берию проследить, чтобы «советский принц» не организовал себе в школе особого режима. Сталин хорошо знал сына — сразу же по прибытии тот потребовал себе особую комнату и даже особую кухню и незамедлительно все это получил. Правда, Берия тут же эту практику прекратил, приказав перевести Василия в казармы. Сталин регулярно запрашивал сведения об успехах сына, снова и снова требуя, чтобы тому не было никаких послаблений. Впрочем, несмотря на все свои художества, учился Василий хорошо и был влюблен в свою авиацию. На многие годы их общение с отцом теперь сводилось к обсуждению авиационных дел.
Дисциплина у Василия хромала на обе ноги, теорию он не любил, зато обожал практику и отчаянно сражался с перестраховщиками-руководителями за право летать, не стесняясь при необходимости апеллировать к отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67