Она опустила взгляд, с минуту смотрела на один из щитов паркета, видимо, подсчитывая, сколько досочек ушло на создание деревянного узора, потом снова посмотрела на меня, отрешенно и бесстрастно.
– Не буду желать спокойной ночи: если у тебя много дел, покой только помешает… Ты долго будешь занят?
Честно признаюсь:
– Не знаю.
Она кивает:
– Понятно. Не смею больше тратить твое время.
– Лив…
Обнять ее? Прижать к себе? Пообещать, что никогда и ни на кого ее не променяю? Не могу: сейчас мое время и мои действия принадлежат не мне. А уж мысли и вовсе витают далеко-далеко от мэнора. Но когда я вернусь… Все сделаю, как надо. Наверное. Может быть.
Зеленые глаза уже ничего не требуют и ни о чем не просят, лишь с некоторым отстраненным интересом ждут продолжения моей фразы. А слов-то и нет. Нет слов, способных одновременно объяснить, испросить прощение и обнадежить. Поэтому я молчу. И она молчит. Также молча поворачивается и уходит, но на сей раз знаю: идти следом меня не приглашают. Не заслужил.

***
Главное достоинство человека, увлеченного своим делом, это способность отодвигать в сторону все, что может помешать в достижении цели. К примеру, выбросить и забыть личные трудности. Подумаешь, обиделась! На пустом и ровном месте. Как это говорит об уме моей невесты? Не лучшим образом. С одной стороны, глупая жена – подарок небес, но если к глупости примешивается еще и вечная ревность? Умную женщину можно или уговорить, или подкупить, а что делать с дурой? А, знаю: надо самому стать дураком. Тем более, недолго осталось…
Последнюю тилу эля я заливал в себя уже почти перед самым «Перевалом» – в тихом трактире на углу, и пойло оказалось по качеству самым дурным: вроде и без горечи пережаренного солода, а на вкус все же тяжелое и оставляющее в голове даже не туман хмеля, а настоящий дым. Мутный, хоть глаз выколи. И ноги сразу же стали подгибаться. Точнее, вознамерились жить своей жизнью, отдельно и от тела, и от сознания. По крайней мере, привратник игрового дома, вышедший на улицу попыхтеть трубкой, окликнул меня с явным участием:
– Эй, парень, ты бы шел домой: негоже в таком виде бродить по ночам. Неровен час, наткнешься на лихих людей.
– Лихих? – Я старательно сфокусировал взгляд на усыпанном старыми шрамами лице привратника. – Это вы о патрулях стражи, что ли?
Он хохотнул:
– А о ком же? Самые, что ни на есть, лихие. Щипачи хоть только на деньги зарятся, а эти за милую душу еще и тумаков надают, да таких, что и не встанешь после… Ты вот что, парень, передохни пока здесь, а как патруль на новый круг пойдет, я тебе скажу.
– Благодарствую.
Плюхаюсь на ступеньку крыльца. Привратник задумчиво пускает колечки дыма, но в итоге не выдерживает и спрашивает:
– Из-за чего напился-то?
Честность – лучший способ расположить к себе. А скрывать мне, собственно, и нечего:
– Поссорился.
– С женой?
– С невестой.
– Это плохо, – соглашается мой собеседник.
– Куда уж хуже?
– Правда, коли она тебе не по нутру была, так и ладно: разбежитесь в стороны, пока глупостей не наделали.
Разумный совет. Может, действительно, поступить подобным образом?
– Да как сказать, дяденька… Она девушка хорошая. Здоровая. Работящая. И на лицо миленькая. В общем, лучше пары будет не сыскать. И вроде, не против будет замуж за меня пойти.
– А чего ж поссорились? – Недоумевает привратник.
– Да ко мне в дом hevary приехала. Работу заказать. А гостью ж уважить надо, верно? Вот я и старался… Перестарался только.
Новый сочувственный смешок над ухом.
– Случается… А она-то хоть хороша?
– Кто?
– Гостья эта?
– Ну-у-у… – Эльфийки «нехороши» не бывают. Но привратнику рассказано уже сверх необходимого: – Неплоха, уж точно. Да не в том дело! Я ж извинялся, подарки дарил, увещевал по-всякому, а невеста только губы дует да волком смотрит. Мол, еще под венец не повел, а уже на чужое добро заглядываешься. Дура.
Со мной соглашаются и развивают мысль:
– Все бабы дуры. Ласково с ними обходишься, считают, что обманываешь. Руку подымешь, и того хуже: крики, слезы, обиды смертные… Зачем вообще на них женимся?
Вздыхаю:
– Кто б объяснил…
– Слушай, – заговорщицки шепчет привратник, – говорят, когда в любви не везет, удача в игре сама в руки идет. Может, тебе сегодня кости кинуть?
– Какие кости-то? И где?
– Да прямо тут: до полуночи в этот игровой дом всех пускают, и босяков, и подвыпивших, так что, пройдешь, как миленький. А там глядишь, в самом деле, повезет. Ну как? Рискнешь обогатиться?
Э, он не только привратник, но еще и зазывала: затаскивает с улицы мало вменяемых людей, чтобы вводить тех в разорение. Нехороший дяденька, нехороший… Впрочем, ему зачтется, а мне пора приступать к делу:
– Говоришь, может повезти?
– Смотри сам: с невестой ты поссорился, значит, с любовью дело плохо. Верная примета!
– Ну, раз так…
– Иди, иди, не сомневайся!
Он помог мне подняться и почти втолкнул в открытую дверь.
– Еще благодарить будешь!
Буду, дяденька, ой как буду. За то, что существуют на свете охочие до чужих бед люди.
Теплую одежку любезно принял на хранение служка, взамен выдавший мне деревянную бляшку с какой-то закорючкой, похожей на букву, но не поддающейся определению: создавалось впечатление, что резчик сам в жизни алфавита никогда не видел, а работал исключительно по чьим-то рассказам и описаниям из третьих рук. К тому же, закорючка была вымазана краской, ржаво-красного цвета, навевающей нехорошие раздумья.
В тенях короткого коридорчика, ведущего к игровому залу, меня поймал heve Майс, взволнованный и озлобленный:
– Сколько можно вас ждать?!
– А куда торопиться? Сейчас только восемь часов пополудни, и времени более чем достаточно.
– Да вы уже на ногах не стоите!
– Я и не собираюсь стоять. Я буду сидеть. На стуле. Когда доберусь до ближайшего… Ладно, пойду пока, осмотрюсь, а вы занимайтесь своим делом. Договорились?
Он проглотил недовольство, а я отодвинул занавеску входа и шагнул в гомонящий зал.

***
Философы много размышляли и будут еще размышлять над причинами притягательностью игры для людских душ. Я никогда не задавался подобными вопросами, ни до восемнадцати лет, ни после двенадцати: после как раз было уже не до азарта и соревнований. Касаемо же времени «до»…
Пожалуй, в моей жизни игр не существовало. Что есть игра? Действо, призванное развлечь, обогатить, утвердиться в собственной значительности, но не тяжким трудом, а волей случая. Если же вы твердо знаете, что развлечения за чужой счет радости не принесут, получение денег законно и благоугодно лишь за выполненную работу, а вашу высоту над другими должны прежде всего признавать эти самые «другие», надобность играть отпадает. Исчезает полностью. Можно посредством игры, к примеру, бросать жребий, назначая исполнителя незавидного дела, дабы никому не было обидно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101