И мне были приятны эти мысли. Даже сейчас от них исходит приятное тепло, комочками подкатывающее к горлу… К горлу. Хм, неужели пора? Точно, пришел на место.
Песчаным тупиком небольшая площадь, вдающаяся в стену Мраморного кольца между двумя ее выступами, стала называться после того, как на нее принялись свозить речной песок для посыпки мостовых в зимнее время, дабы горожане не подвергались опасности поскользнуться и сломать в лучшем случае ногу, а в худшем – шею. В этом году зима выдалась малоснежная и без оттепелей, норовящих превратить белые хлопья в воду, при перемене погоды застывающую прозрачным и твердым льдом, поэтому кучи песка, слегка припорошенные снегом, еще не успели истратиться полностью и возвышались почти на полтора человеческих роста стройным рядком от одного выступа стены до другого. В Песчаный тупик вели две улицы, сходящиеся вместе под тупым углом ограды примыкающего к площади владения, известного в народе, как Гиблый мэнор. Что творилось за высоким забором, известно, наверное, только богам, для которых не существует преград, но тишина и покой были вечными здешними обитателями, а в ночное время мимо грубосложенной стены люди предпочитали не ходить, от греха подальше. Я и сам, ступив на площадь и поймав краем уха зловещий шелест эха, гуляющего в каменном коридоре, поежился, помянул аглиса и… сплюнул. Вернее, закашлялся, пятная тонкий ковер снега слюной и сгустками крови, тускло посверкивающими в свете факелов, исправно зажженных уличными смотрителями с наступлением темноты.
Сзади песчаная гора, слева песчаная гора, справа стена – фланги и тыл прикрыты. Теперь осталось дождаться появления противника… А вот и он! Точнее, они.
Пришли по другой улице, словно мы заранее договаривались подниматься на сцену с разных сторон. Блондинка, в просторной шубке кажущаяся еще объемистее, чем на самом деле. Чернявый громила, наперекор морозу не застегивающий воротник отороченного мехом камзола. Похожий на кузнечика рыжик, набросивший на плечи не плед, а по виду – целое мохнатое одеяло. Всего трое. Целых трое.
Принявшие приглашение гости остановились у противоположного моему выступа стены, шагах в двадцати от меня – на расстоянии, вполне достаточном для проведения переговоров без боязни застудить горло, излишне громко разговаривая. Я развел руки в стороны, показывая, что не прячу при себе оружие и прочие сюрпризы. Троица не стала утруждать себя подобными действиями, сразу приступив к делу, и первое слово взяла, как и в игровом доме, женщина. Миллин ад-до Эрейя, если мне не изменяет память.
– Мы ответили на твое дерзкое послание и пришли. Чего ты хочешь?
– Как и любое живое существо на свете… Жить.
– Невозможно. Приговор вынесен и одобрен всем Кругом.
Несмотря на попытку казаться уверенной, блондинка слегка запнулась, произнося слово «всем». Занятно… Какие-то неизвестные мне тонкости? Жаль, нет времени и возможности до них докапываться.
– Вы непреклонно в своем решении, hevary… и это делает вам честь. Но прежде, чем свершится предначертанное, позвольте задать вопрос.
Женщина вопросительно посмотрела на своих спутников. Чернявый скривился, рыжий равнодушно пожал плечами.
– Спрашивай.
– Почему вы хотите меня убить?
– Ничто не должно быть предопределено. Ничто не должно быть известно до своего свершения. Ничто не должно мешать… – заученно начала провозглашать Миллин, но я взял на себя смелость оборвать возвышенную речь:
– Простите, hevary, но это лишь ритуальная фраза из далекого прошлого. Она что-то значит для вас лично?
– Для меня?
– Ну да. Вы видели, как кости ложатся на сукно то одними боками вверх, то другими. Если я могу угадать, какая грань обращена к небесам, то где же тут предопределенность?
– Не старайся нас запутать! – Рявкнул Вехан.
– И в мыслях не было. Я всего лишь хочу указать вам на вашу ошибку.
– Ошибку?! Не тебе судить, что ложно и что истинно!
– Согласен, и все же… Дослушайте, прошу вас.
Чернявый ругнулся, но замолчал.
– До свершения ничего и не было известно: пока кости не упокоились на столе, предсказать результат не в силах даже боги. А я отнюдь не небожитель.
– Ты знал, – обвиняюще заключила блондинка.
– Я смотрел, слушал и размышлял, hevary, а сие не запрещено законами. Вы обвинили меня в том, чего я не совершал, и страстно желаете покарать за несуществующее преступление. Так кто из нас виновен на самом деле?
– Не прикидывайся беззащитной овечкой! – Снова взорвался Вехан. – Тебе непостижимым образом дважды удалось уцелеть!
– Непостижимым? О нет, наоборот, весьма бесхитростным. Просто оказалось, что у меня есть друзья.
– Которые устраивают засаду из опытных бойцов в лазарете и лишают разума и воли неизвестными и неразрушаемыми чарами?
Вот даже как… В народе говорят: у страха глаза велики. Значит ли это, что старшины Подворий боятся? Тогда у меня есть перед ними преимущество. Еще одно, помимо прочих, а этого уже более чем достаточно для победы.
– Хорошие друзья.
– Почему же ты не привел их с собой? – Язвительно спрашивает Миллин.
– Потому, что все должно быть решено между мной и вами, и не нужно впутывать кого-то еще. Согласны?
Слат хмыкнул:
– Так и знал, придется все делать самому, – мохнатое одеяло полетело на снег, открывая поджарую, затянутую в темный костюм фигуру. – Собирайся в дорогу, чужак. Обещаю, она будет недолгой.
Поднимаю взгляд в небо. Черная скатерть, с которой смахнули крошки звезд, чистая и гладкая. Ясно, но мороз вроде отпускает. Снимаю варежку с правой руки и ловлю ладонью отблески света, лунного и факельного. Рыжий неспешно направляется в мою сторону, вразвалочку хрустя мерзлым снегом и на ходу разминая пальцы, стянутые тугими перчатками.
– Готов?
Смотрю в лицо приближающемуся убийце, улыбаюсь и перевожу взгляд вниз, на волнистую белую равнину, под снежным покрывалом которой комки песка начинают меняться местами:
– Об этом нужно спрашивать не у меня.
Рыжий озадаченно вздрагивает, сбиваясь с шага, а в следующее мгновение блондинка вскрикивает, испуганно и надрывно:
– Сзади!
Он оборачивается молниеносно, со скоростью и изяществом, вызывающим зависть, но песчаная змея, выросшая из-под ног убийцы, поворачивается вместе с ним, успевая обвиться вокруг шеи и стянуться жесткой петлей, щетинящейся острыми стеклянистыми шипами.
Мы стоим в трех шагах друг от друга, и я ясно вижу изумление в глазах Слата. Изумление и нарастающий ужас. Убийца мог бы шевельнуться, но предпочитает даже дышать через раз, потому что не знает, с чем имеет дело. И остальные не догадываются: женщина начинает пятиться, но ее мягко толкает в спину еще одна лента, составленная из песчинок, и Миллин, глотая крик, тоже застывает на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Песчаным тупиком небольшая площадь, вдающаяся в стену Мраморного кольца между двумя ее выступами, стала называться после того, как на нее принялись свозить речной песок для посыпки мостовых в зимнее время, дабы горожане не подвергались опасности поскользнуться и сломать в лучшем случае ногу, а в худшем – шею. В этом году зима выдалась малоснежная и без оттепелей, норовящих превратить белые хлопья в воду, при перемене погоды застывающую прозрачным и твердым льдом, поэтому кучи песка, слегка припорошенные снегом, еще не успели истратиться полностью и возвышались почти на полтора человеческих роста стройным рядком от одного выступа стены до другого. В Песчаный тупик вели две улицы, сходящиеся вместе под тупым углом ограды примыкающего к площади владения, известного в народе, как Гиблый мэнор. Что творилось за высоким забором, известно, наверное, только богам, для которых не существует преград, но тишина и покой были вечными здешними обитателями, а в ночное время мимо грубосложенной стены люди предпочитали не ходить, от греха подальше. Я и сам, ступив на площадь и поймав краем уха зловещий шелест эха, гуляющего в каменном коридоре, поежился, помянул аглиса и… сплюнул. Вернее, закашлялся, пятная тонкий ковер снега слюной и сгустками крови, тускло посверкивающими в свете факелов, исправно зажженных уличными смотрителями с наступлением темноты.
Сзади песчаная гора, слева песчаная гора, справа стена – фланги и тыл прикрыты. Теперь осталось дождаться появления противника… А вот и он! Точнее, они.
Пришли по другой улице, словно мы заранее договаривались подниматься на сцену с разных сторон. Блондинка, в просторной шубке кажущаяся еще объемистее, чем на самом деле. Чернявый громила, наперекор морозу не застегивающий воротник отороченного мехом камзола. Похожий на кузнечика рыжик, набросивший на плечи не плед, а по виду – целое мохнатое одеяло. Всего трое. Целых трое.
Принявшие приглашение гости остановились у противоположного моему выступа стены, шагах в двадцати от меня – на расстоянии, вполне достаточном для проведения переговоров без боязни застудить горло, излишне громко разговаривая. Я развел руки в стороны, показывая, что не прячу при себе оружие и прочие сюрпризы. Троица не стала утруждать себя подобными действиями, сразу приступив к делу, и первое слово взяла, как и в игровом доме, женщина. Миллин ад-до Эрейя, если мне не изменяет память.
– Мы ответили на твое дерзкое послание и пришли. Чего ты хочешь?
– Как и любое живое существо на свете… Жить.
– Невозможно. Приговор вынесен и одобрен всем Кругом.
Несмотря на попытку казаться уверенной, блондинка слегка запнулась, произнося слово «всем». Занятно… Какие-то неизвестные мне тонкости? Жаль, нет времени и возможности до них докапываться.
– Вы непреклонно в своем решении, hevary… и это делает вам честь. Но прежде, чем свершится предначертанное, позвольте задать вопрос.
Женщина вопросительно посмотрела на своих спутников. Чернявый скривился, рыжий равнодушно пожал плечами.
– Спрашивай.
– Почему вы хотите меня убить?
– Ничто не должно быть предопределено. Ничто не должно быть известно до своего свершения. Ничто не должно мешать… – заученно начала провозглашать Миллин, но я взял на себя смелость оборвать возвышенную речь:
– Простите, hevary, но это лишь ритуальная фраза из далекого прошлого. Она что-то значит для вас лично?
– Для меня?
– Ну да. Вы видели, как кости ложатся на сукно то одними боками вверх, то другими. Если я могу угадать, какая грань обращена к небесам, то где же тут предопределенность?
– Не старайся нас запутать! – Рявкнул Вехан.
– И в мыслях не было. Я всего лишь хочу указать вам на вашу ошибку.
– Ошибку?! Не тебе судить, что ложно и что истинно!
– Согласен, и все же… Дослушайте, прошу вас.
Чернявый ругнулся, но замолчал.
– До свершения ничего и не было известно: пока кости не упокоились на столе, предсказать результат не в силах даже боги. А я отнюдь не небожитель.
– Ты знал, – обвиняюще заключила блондинка.
– Я смотрел, слушал и размышлял, hevary, а сие не запрещено законами. Вы обвинили меня в том, чего я не совершал, и страстно желаете покарать за несуществующее преступление. Так кто из нас виновен на самом деле?
– Не прикидывайся беззащитной овечкой! – Снова взорвался Вехан. – Тебе непостижимым образом дважды удалось уцелеть!
– Непостижимым? О нет, наоборот, весьма бесхитростным. Просто оказалось, что у меня есть друзья.
– Которые устраивают засаду из опытных бойцов в лазарете и лишают разума и воли неизвестными и неразрушаемыми чарами?
Вот даже как… В народе говорят: у страха глаза велики. Значит ли это, что старшины Подворий боятся? Тогда у меня есть перед ними преимущество. Еще одно, помимо прочих, а этого уже более чем достаточно для победы.
– Хорошие друзья.
– Почему же ты не привел их с собой? – Язвительно спрашивает Миллин.
– Потому, что все должно быть решено между мной и вами, и не нужно впутывать кого-то еще. Согласны?
Слат хмыкнул:
– Так и знал, придется все делать самому, – мохнатое одеяло полетело на снег, открывая поджарую, затянутую в темный костюм фигуру. – Собирайся в дорогу, чужак. Обещаю, она будет недолгой.
Поднимаю взгляд в небо. Черная скатерть, с которой смахнули крошки звезд, чистая и гладкая. Ясно, но мороз вроде отпускает. Снимаю варежку с правой руки и ловлю ладонью отблески света, лунного и факельного. Рыжий неспешно направляется в мою сторону, вразвалочку хрустя мерзлым снегом и на ходу разминая пальцы, стянутые тугими перчатками.
– Готов?
Смотрю в лицо приближающемуся убийце, улыбаюсь и перевожу взгляд вниз, на волнистую белую равнину, под снежным покрывалом которой комки песка начинают меняться местами:
– Об этом нужно спрашивать не у меня.
Рыжий озадаченно вздрагивает, сбиваясь с шага, а в следующее мгновение блондинка вскрикивает, испуганно и надрывно:
– Сзади!
Он оборачивается молниеносно, со скоростью и изяществом, вызывающим зависть, но песчаная змея, выросшая из-под ног убийцы, поворачивается вместе с ним, успевая обвиться вокруг шеи и стянуться жесткой петлей, щетинящейся острыми стеклянистыми шипами.
Мы стоим в трех шагах друг от друга, и я ясно вижу изумление в глазах Слата. Изумление и нарастающий ужас. Убийца мог бы шевельнуться, но предпочитает даже дышать через раз, потому что не знает, с чем имеет дело. И остальные не догадываются: женщина начинает пятиться, но ее мягко толкает в спину еще одна лента, составленная из песчинок, и Миллин, глотая крик, тоже застывает на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101